* *
*
Все! — И с лавочки перронной
Вскинуться слегка
На олений, на влюбленный
Крик товарняка.
Проводить на электричку,
Закурить дымок,
Ткнуть обугленную спичку
В старый коробок.
Вроде тучка наползала,
Да простыл и след.
В ресторане у вокзала
Надпись: “Пива нет”.
Нету счастья, нету пива,
Небеса пусты,
Только частая крапива —
Жгучие листы.
Да в ее пределах пыльных,
Около тропы
Спит на вывернутых крыльях
Парень из толпы.
И в сопенье этом кротком,
В жилке у виска
О конечном, о коротком
Вечная тоска.
* *
*
Когда-то я себя придумал,
Умом и сердцем наделил,
А свежий ветер только дунул
И все до боли оголил.
Глазами полного невежды
Гляжу за крайнюю черту,
Где одуванчики надежды
Летят и тонут — в пустоту.
* *
*
Стелет осень тумана изорванный ватник,
Протяженных ночей не скрывая зевоту.
Где-то в ельнике вякает тетеревятник,
Исторгая тоской искаженную ноту.
Эти дальние вопли тревогу ухода
Бередят, как раскрытая настежь квартира,
Будто ранняя осень текущего года
Совпадает с великою осенью мира.
Будто въяве труба пробудила химеры,
И проносится через леса и овраги
Бледный всадник, в руке не имеющий меры,
На последней не съеденной нами коняге.
Последний автобус
Несет автобус три цифры Зверя
В широком лбу.
Мы перестали считать потери
Былых табу.
Но пальцы милой милее лилий
Для губ моих.
Да, мы блаженны, коль посетили
Пир всеблагих.
Нам среди стаи да среди стали
Досталось жить.
Но эти пальцы не перестали
Доить и шить,
Стирать постели и телогрейки,
Тереть полы,
Когда навеки упала в реки
Звезда-полынь.
Уже другая о прежнем прахе
Скорбит душа...
Спи, дорогая, какие страхи
Нас сокрушат?