Инна Лиснянская
The time kills me, but I kill time
стихи

The time kills me, but I kill time

стихи

Ода соседу по коммуналке

В действительности грубой,

До жалости родной,

Шли вперемешку с румбой

Бетховена рондбо,

Прибоя голос трубный

И вот еще одно:

Мертвецкой выдох трупный

И трупное пятно.

...................

Заведующий моргом

Вне трудового дня

Своим гостям с восторгом

Показывал меня

Раз в месяц. Вот удача,

Почти что благодать! —

Я залпом кружку чачи

Умела принимать.

В награду — ешь от пуза

Вперед на целый век

Похлебку с кукурузой,

И мясо, и чурек.

— Смотрите-ка, девчушка,

А ни в одном глазу! —

В руках соседа кружка

Сияла на весу,

И на него с укором

Жена смотрела зря;

Я общим коридором

Ему благодаря

Раз в месяц, не качаясь

От голодухи, шла

Самой себе на зависть

До своего угла

И ставила пластинки,

Какие — все равно.

Такие вот картинки,

Такое домино.

...............

И нынче на потеху

Другим живу, да вот

Никто и ради смеху

На пир не позовет, —

И вспоминаю годы

Войны, и морг, и дом,

И первой в жизни одой

Я пачкаю альбом.

* *

В угоду ходкой молве

Стою я на голове,

Крепка голова, что пень, —

Проверьте, кому не лень.

Под градом взглядов косых

Хожу на руках босых,

На самом деле я — псих,

И рук не ценю своих, —

Ладони тверже ступней,

А пальцы жизни длинней...

Но людям, людям видней.

Маятник

Так бывает под Москвой в апреле:

В небе фиолетовые щели,

Не горит еще на вербе свечка,

Прямо над тропой висят качели —

Две веревки и одна дощечка.

И на них то ль мой двойник, то ль сверстник,

Давних игр и замыслов наперсник,

Длинную свершает амплитуду

Между Каспием и Мертвым морем,

Где похоже небо на полуду,

Где под мельницей Монтофиоре

На оливе загорелись свечки.

Эти глюки мне одной на горе:

На качелях делает насечки

Время, но о собственной утечке

Ничего не знает. Это знаем

Только мы и маятник качаем.

...Под Москвой от прошлогодней прели

Нервный запах. Облака, что сало,

Плавятся и заливают щели.

Я сухие губы облизала:

Неподвижны над тропой качели,

Словно маятник испорченных часов.

Триптих забвения

Уходи. Я памяти не рада.

Жизнь висит, но не на волоске —

На шпагатике для винограда,

Возрастающего на песке.

Уходи, мой виноградоокий

С непрозрачной косточкой-зрачком,

В край, где Каспий некогда глубокий

Прятал нефть под рыбьим косяком.

Что забыл в моем московском доме?

В морозилке виноградный сок

Или жизнь мою, что невесомей,

Чем шпагат и даже — волосок...

Живешь у памяти во власти:

На родине Авесты

Поспешный шепот страсти,

Замедленные жесты.

О, как там изгибались снасти

От жадного улова!

Но больше мне о счастье

Не говори ни слова.

Пусть среднерусский дождь по жести

Стучит как по могиле,

Пусть занавесит вести

О том, как мы любили.

Рада бы в рай, да грехи не пускают,

Даже — безгрешные сны,

Где на волне мои пальцы ласкают

Рыбью чешуйку луны.

Дальнее море, ах, давнее море —

Солонопламенный рай...

Ангел с вниманьем змеиным во взоре,

Мыслям моим не внимай.

Сон мой покинь и исчезни из были

И не наведывай явь.

То, что мы нба море сердцем избыли,

Всплесками крыльев не славь.

* *

Уходят частные предметы

Из общих слов,

Как рыбины-свободоведы

Из неводов,

Ножовкой плавников решетку

Перепилив,

Хвостами опрокинув лодку

В ночной прилив.

Я отвлеклась, соблазн метафор

Меня отвлек

От жизни, где трепещет автор

Двух первых строк.

Я поймана, но не убита.

Бьюсь на крючке

У ловкого ловца — у быта.

В его зрачке —

Я вещь в плену у ширпотреба,

Вещь на волне

Телепатического неба

В телеокне.

Что мне приливы мыльных опер?

Подобье волн?

То сердце рвется вон из ребер,

Из ребер — вон.

Первая поминальная

Стойте справа, проходите слева.

Булат Окуджава.

Там семистороннее

Лунных струн движение,

Там не раз с иронией

Вспомнишь наши бдения,

Юность поднадзорную,

Младость подцензурную,

Дружбу многоспорную

Да веселость бурную.

Вспомнишь, как на Соколе

С алкогольной тарою

Мы по лужам шлепали

За твоей гитарою,

Из обувки походя

Выливали дождики.

Где же наши, господи,

Локоны и ежики —

Жизнь полураздетая,

Правда недобитая,

Песня недопетая,

Чаша недопитая.

За картами

У времени гемоглобин

Упал. Лейкоцитоз.

Приносит юный господин

Мой выигрыш — пять роз, —

И вновь за картами сидим.

Нам честная игра

Забвенье дарит, как иным

С наркотиком игла.

Туз — на туза и масть — на масть...

А жизнь ясным-ясна:

Ворует чернь (она же — власть),

Пустым-пуста казна.

“Воруют” — русская беда

И нищеты разгул.

Об этом вон еще когда

И Карамзин взгрустнул.

Что за стихи без всяких тайн,

Без спрятанных причин?

The time kills me, but I kill time1.

Ваш ход, мой господин!