Закавказский узел

Распад советской империи сопровождался кровопролитием на ее окраинах. Одним из первых взорвался Нагорный Карабах — населенная в основном армянами автономная область в Азербайджане. Уже десять лет кровавый конфликт терзает карабахскую землю, в него вовлечены десятки государств, а политические деятели самого высокого ранга и международные организации пытаются его разрешить — пока безуспешно.

В настоящей работе, наряду с перипетиями трагической карабахской истории, нас будет интересовать не менее важный аспект конфликта: вовлеченность в него России и российские интересы в Закавказье в целом.

Истоки и причины

При межнациональных конфликтах воюющие стороны всегда оперируют одинаковыми понятиями. Когда воюют из-за территории, на первый план выходит древняя принадлежность земель той или иной вовлеченной в конфликт стороне. Почти всегда аргументы сторон более чем сомнительны. Второй непременный тезис — утверждение каждой из сторон своего культурного превосходства. Третий — кто кого первым “обидел”. Наиболее оголтелые, а таковые находятся обязательно, отказывают противоположной стороне в праве вообще называться людьми. То же было и в Карабахе.

Спорить об автохтонности карабахского населения с исторической точки зрения не имеет смысла. Именно предки армян появились на этой земле между VIII и IV веками до н. э., а к IV веку нашей эры армяне были вполне сформировавшимся народом, населявшим большие территории в Закавказье и Передней Азии, включая и Карабах. Тогда же, в IV веке, в регион проникли первые тюрки — в составе гуннских отрядов. Но постоянное тюркоязычное население на территории Азербайджана появилось не раньше IX века, а сложение азербайджанского народа приходится отнести к значительно более поздним временам, примерно к XVII — XVIII векам.

Армения почти две тысячи лет находится на стыке цивилизаций и великих империй. Для небольшого народа такое геополитическое положение нужно признать крайне неблагоприятным. Еще до нашей эры эллинистические династии боролись за господство над Арменией с потомками Ахеменидов, а на рубеже нашей эры Армению делят Рим и Персия. Непрерывная борьба, изнурившая обе империи, продолжалась шестьсот лет, и велась она на землях, населенных армянами. В VII веке арабы-мусульмане захватывают Закавказье, через несколько веков эти территории оказываются в руках тюркских эмиров, также мусульман. Вплоть до начала XIX века Закавказье является ареной борьбы двух мусульманских сверхдержав — суннитской Турции и шиитской Персии. И та и другая пытаются обратить в ислам христианские народы — армян, грузин, осетин. Персидские шахи заселяли равнины Восточного Закавказья туркменами для контроля над непокорным христианским населением и его ассимиляции. Близкий армянам христианский этнос — кавказские албанцы, большинство небольших персоязычных и кавказоязычных этнических групп на территории современного Азербайджана постепенно перешли в ислам, слились с туркменами и составили ядро азербайджанского народа. Турки обратили в ислам и сильно ассимилировали многие грузинские племена — многочисленных лазов, аджарцев, большинство месхов, ингилойцев, часть гурийцев, но большинство грузин остались православными. Сохранили православие и две трети осетин. Народы Северного Кавказа — абхазы, черкесы, чеченцы, кабардинцы, балкарцы, карачаевцы, аварцы, лезгины и другие — отчасти добровольно, отчасти под давлением турецких войск и экспедиций крымско-татарских ханов перешли в ислам, причем этот процесс затянулся до середины XIX века.

Армяне сопротивлялись исламизации с чрезвычайным упорством. Сохранив христианскую веру в очень архаической монофизитской форме, имея развитую оригинальную культуру и собственный алфавит, армяне использовали любую возможность для освобождения от турецкого и персидского господства. В средние века армяне сотрудничали с Византией, крестоносцами и монгольскими военачальниками, с грузинскими и осетинскими феодалами. Результатом были лишь огромные людские и материальные потери — мир ислама был тогда неизмеримо сильнее.

К началу XIX века в Закавказье в качестве великой державы приходит Россия. Армяне однозначно принимают ее сторону — сторону христианской страны, способной защитить их от мусульманских армий и не покушающейся на их самобытность. В результате череды войн — с 1801 до 1878 года — часть Армении отходит от Ирана и Турции к России. Однако большинство населенных армянами земель остается в составе Османской Турции.

В течение XIX — начале XX века Турция переживает медленную, но глубокую внутреннюю трансформацию. Многонациональная, относительно веротерпимая исламская империя постепенно превращается в национальное государство анатолийских турок. Национальные и религиозные меньшинства подвергаются все более жесткому давлению, насильственной ассимиляции, а со времен Греческого восстания 1821 года и открытому террору. Турецкие армяне во всех русско-турецких войнах активно поддерживают русскую армию, а с 1870-х годов создают собственные национально-освободительные организации, отвечающие партизанскими рейдами и террором на вспышки исламской нетерпимости. Рост турецкого и армянского национализма создал к концу прошлого века в Восточной Анатолии обстановку непрерывной войны и погромов.

Настоящая трагедия разразилась в годы Первой мировой войны. Русская армия, опираясь на помощь восставших армян, ассирийцев и части курдских племен, заняла все Армянское нагорье и часть Курдистана, проникнув даже в Месопотамию. В “ответ” турецкое правительство Энвера, Талаата и Джемаля в 1915 году устроило силами армии и нанятых курдских отрядов чудовищную резню: свыше полутора миллионов армян и более полумиллиона ассирийцев погибло, уцелели лишь те, кто бежал под защиту русских или английских войск. Эта трагедия разделила турок и армян стеной ненависти.

В 1917 году рухнула Российская империя. Деморализованная русская армия хлынула с Кавказского фронта, оставляя сотни тысяч единиц оружия национальным отрядам — курдам, черкесам, чеченцам, грузинам, армянам, азербайджанцам и просто бандитам. Весной 1918 года в грузинских портах высадились немецкие войска, а в сентябре турецкие части, сломив сопротивление грузино-армянских войск, захватили Баку. Крушение Османской Турции осенью 1918 года дало грузинам и армянам передышку; армянские части смогли занять часть территории Турецкой Армении. В 1919 году в Турции образуется национальное республиканское правительство Мустафы Кемаля, сразу получившее поддержку Москвы и начавшее военные действия против английских, французских, итальянских и греческих интервентов, а также против грузинской и армянской армий. Одновременно независимый Азербайджан вел военные действия с Арменией за Нагорный Карабах и Нахичевань. Два христианских государства — Грузия и Армения — не смогли объединить военно-политические усилия перед лицом турецкой угрозы. Политики из Тбилиси и Еревана мелочно ссорились из-за Джавахети, района со смешанным армяно-грузинским населением. Грузинская армия, ослабленная конфликтами в Абхазии и Южной Осетии, сравнительно быстро потерпела поражение. Армянские армии упорно сопротивлялись более года, но время работало против них: весной 1920 года Азербайджан был захвачен 11-й Красной Армией, причем мусаватистское правительство согласилось передать власть большевистскому ревкому на условиях помощи в возвращении Карабаха и Нахичевани. Большевики согласились. В разгар тяжелейших боев между армянской и турецкой армиями под Карсом и Александрополем Армения оказалась в кольце блокады — Москва и Баку открыто помогали кемалистским войскам. Армения была вынуждена пойти на заключение тяжелейшего мира с Турцией ценой огромных территориальных потерь; именно тогда определилась современная армяно-турецкая граница, за которой осталась не только Турецкая Армения, отвоеванная русской армией и армянскими партизанами-“маузеристами” в 1915 — 1917 годах, но и Карская область, с 1878 года находившаяся в составе России.

В ноябре 1920 года группа ереванских коммунистов объявила себя ревкомом и провозгласила в республике советскую власть. 11-я Красная Армия тут же ворвалась в Армению, но дальше произошло непредвиденное: уже через месяц закаленные в боях армянские части взяли Ереван штурмом, выкинув из республики не только советские оккупационные войска, но и коллаборантов-“ревкомовцев”. Попытка лобовой атаки провалилась, и началась голодная блокада разоренной страны. Все пути подвоза продовольствия через Азербайджан, где стояли советские части, были прерваны, на севере Ирана, граничащем с Арменией, орудовали банды курдских племенных вождей и отряды “Персидской Красной Армии” — промосковской военно-политической группировки во главе с бывшим грабителем Кучек-Ханом; оттуда тоже независимости Армении угрожала опасность. Турция, несмотря на мирный договор, продолжала военное давление с Запада, а свободная Грузия, опасаясь репрессий со стороны как Турции, так и Москвы, соблюдала нейтралитет и не оказывала Еревану никакой помощи.

Зима 1920 — 1921 годов в Армении была страшной: почти треть населения погибла от голода и холода. В феврале 1921 года Красная Армия захватила Грузию по той же апробированной схеме, что и Азербайджан. Теперь ее пытались претворить в жизнь в Армении: группа коммунистов создавала “ревком” и провозглашала власть советов, а появлявшаяся немедленно Красная Армия эту власть устанавливала “в порядке пролетарской помощи восставшему рабочему классу Грузии”. Кольцо вокруг Армении замкнулось. Тем не менее страх красноармейских командиров перед армянскими частями был так велик, что на самостоятельный штурм республики 11-я армия не решилась, пригласив к операции турецкие части. Прежде чем согласиться, командующий турецкими войсками на армянском фронте Кязым Карабекир потребовал подтвердить передачу Азербайджану Карабаха и Нахичевани. Получив в очередной раз согласие, турецкие дивизии вошли на территорию советского Азербайджана. В конце февраля 1921 года под напором советско-турецких войск армянские части оставили Ереван. Но, как это ни кажется невероятным, разгромлены они не были: закрепившись на юге страны, в Мегринском, Кафанском и Горисском районах, они более года успешно отбивали все атаки Красной Армии. Боевые действия на юге Армении прекратились в апреле 1922 года, когда советское правительство подписало с командованием армянской армии соглашение о прекращении огня. По тексту соглашения Карабах, Нахичевань, Лачинский, Кельбаджарский и Зангеланский уезды передавались в состав Армении, армянская армия должна была сложить оружие и отойти на территорию Ирана. На следующий день (!) марионеточное правительство так называемой Закавказской советской республики (Грузия, Армения и Азербайджан) заключило секретное соглашение с Турцией, подтверждавшее передачу Карабаха, Нахичевани, Лачина, Кельбаджара и Зангелана Азербайджану, причем официально закреплялись турецкие гарантии нахождения Нахичевани в составе Азербайджана. Отметим, что это соглашение так и не было денонсировано вплоть до распада СССР. Естественно, о судьбе населенных армянами районов официально объявили только после того, как армянские отряды сложили оружие и ушли на территорию Ирана.

Тлеющий конфликт

После того как вследствие грубого обмана армянская армия прекратила сопротивление, в республике установилась большевистская диктатура. Армянская ССР оказалась во “втором эшелоне” среди прочих республик: Грузия (родина “великого вождя и учителя”), Азербайджан, Узбекистан, с 60-х годов — Латвия, Белоруссия, Украина, Казахстан были в привилегированном положении. Армения разделила судьбу Молдавии, Литвы, Эстонии, Туркмении, Киргизии и Таджикистана, оказавшись в числе “нелюбимых” детей.

До конца 80-х армянам в Баку и Гяндже (Кировабаде) жилось спокойно: хотя путь наверх, в азербайджанскую номенклатуру, армянам был категорически заказан, их высокая грамотность и трудолюбие давали возможность не чувствовать себя чужими в больших многонациональных городах с европеизированным и сильно смешанным населением. В других районах было хуже: автономная Нахичевань изгнала армянское население еще в 20 — 30-х годах; после окончания Гражданской войны там скрывались последние отряды армянской армии, преимущественно члены партии Армянский революционный союз (“Дашнакцутюн”). Под предлогом помощи им со стороны азербайджан-нахичеванцев армяне изгонялись из автономии, и в середине 30-х годов их практически там не осталось. В районах, прилегающих к Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), армян также постепенно выдавливали. Особенно это было заметно в Лачинском районе Азербайджана: этот район расположен между Арменией и НКАО и был населен в основном курдами. В 1928 году там был создан национальный район — Красный Курдистан, очевидно, для демонстрации сочувствия турецким, иранским и иракским курдам, боровшимся за независимость. В 1930 году национальные районы в СССР были упразднены, и Азербайджан взял курс на насильственную ассимиляцию курдов. Дело в том, что курды, представители древнейшего арийского населения в Передней Азии, затронуты исламизацией в наименьшей степени: среди них есть большая езидская община, христиане и иудаисты. В период Первой мировой войны и курдских восстаний в Турции, Ираке и Иране часть курдских племен сотрудничала с армянами. Азербайджанские власти сообразили, что курдская автономия может при определенных условиях образовать своего рода коридор из Армении в НКАО. Армяне выселялись из Лачинского, Кельбаджарского, Зангеланского, Истисуйского районов для того, чтобы разделить армянские территории мусульманским клином.

Само существование армянской автономии в Азербайджане сильно раздражало бакинские власти. Бюджет НКАО выделялся по остаточному принципу, промышленность и сельское хозяйство не получали развития, высших учебных заведений не было. Армянам создавались комфортные условия только для одного: выезда из области. Особенно жестоко велась борьба с армянами-христианами: в Карабахе были уничтожены все храмы.

В этих условиях война между армянами и азербайджанцами не могла прекратиться, скорее она перешла в “холодную” фазу. Армяне не забыли свою историю: в каждой деревне любой мальчишка, тщательно подбирая русские слова, расскажет вам, когда и кем построена местная церковь. Память о турецком геноциде жива, причем азербайджанцы в армянском сознании полностью идентичны туркам. С начала 60-х годов в Армении в День памяти жертв геноцида сотни тысяч людей в молчании выходили на улицы городов. В 1965 году, когда демонстрация приняла особенно массовый характер, в Ереван были введены войска, получившие приказ стрелять. Однако генерал-полковник Д. Драгунский, командарм дислоцированной в Армении 7-й армии, категорически отказался выполнять преступный приказ, такую же позицию заняли все подчиненные ему офицеры. Кровопролития удалось избежать ценой отставок и опалы нескольких старших офицеров...

Вообще Кавказ и Закавказье занимали в советской социально-политической и экономической системе уникальное место: коммунисты не смогли искоренить ни массовые антисоветские настроения, ни экономику с сильными элементами рынка, ни нивелировать культуру. В то время как не приемлющие советской власти Прибалтика и Средняя Азия закуклились в собственных микромирах, грузины, армяне, чеченцы непрерывно совершали акции гражданского неповиновения и вооруженного сопротивления. Ни репрессии и террор, ни даже массовые депортации не переломили этих тенденций. Известно, что чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы сотрудничали с немецкими оккупантами, что вовсе не означает какой-либо симпатии их к нацизму; просто они увидели в этом возможность освободиться от абсолютно чуждой им диктатуры. Менее известно, что часть бывших армянских офицеров и солдат, ушедших из захваченного красными Закавказья в 1922 году, и грузинские эмигранты создали национальные “легионы”, входившие в СС. Хотя основная часть призванных в Красную Армию армян и грузин героически сражалась с немецкими частями, в этих республиках появились сильные отряды антисоветски настроенных вооруженных дезертиров, с которыми части НКВД справились лишь к концу 40-х годов.

Со времен оттепели власти стали перемежать селективные преследования  со страусиной политикой: что говорилось в Москве за стаканом на кухне, в Кутаиси или Ереване можно было просто орать на улицах — милиция и чекисты вежливо отворачивались. Но зато на реальные подпольные организации обрушивались безжалостные репрессии. Тем не менее уже в 1969 году в Ереване создается нелегальная Партия национального самоопределения. Ее активистов арестовывали, иногда даже к ним применяли смертную казнь, но партия просуществовала до падения советской власти. Еще раньше возобновили свою деятельность ячейки партии “Дашнакцутюн”, причем с зарубежными ветвями этой организации советские власти вели тайные переговоры о сотрудничестве, в частности в ливанском конфликте.

Никак не удавалось органам выкорчевать и грузинскую оппозицию. Грузинская интеллигенция с 1956 года вела себя по отношению к режиму независимо и зачастую конфронтационно. Однако в отличие от армянской она была далеко не едина: до сих пор сильно чувствуется разделенность грузин на племена и кланы. Внутри самой Грузии были сильны сепаратистские настроения у осетин и особенно абхазов: каждые десять лет (в 1948, 1957, 1968, 1978 и 1988 годах) по Абхазии прокатывались митинги с требованием отделения от Грузии.

История СССР с начала 60-х и до распада в 1991 году — непрерывное ослабление центростремительных и усиление центробежных сил в красной империи. Республиканские элиты постепенно концентрировали в своих руках все большую власть, дистанцируясь от Москвы. Экономические перекосы, национализм, подогреваемый нивелирующей советской идеологией, все большая безнаказанность новых “князей”, “баев” и “ханов” разрывали СССР. К концу 80-х годов Литва и Туркмения, Грузия и Эстония, Таджикистан и Армения разительно отличались друг от друга по всем социальным, экономическим, языковым, культурным и структурным параметрам. Практически это были разные государства, и это четко осознавали их руководители (Э. Шеварднадзе еще в 1981 году (!) в беседе с американцами грузинского происхождения открыто сказал, что к концу века Грузия станет независимой и от коммунизма не останется и воспоминаний). Только общность интересов, таких, как получение дотаций из центра и сохранение общими усилиями своих народов в повиновении, удерживали республики от открытого сепаратизма. Однако исподволь они готовились к независимости, и, естественно, все чаще вспоминались старые территориальные споры, взаимные претензии и исторические обиды. Среди них было и армяно-азербайджанское противостояние.

Взрыв

Физики знают, что жесткая система, отлично сохраняющая свою структуру в статичном состоянии, ломается при сильном напряжении, если отсутствуют компенсационные, амортизирующие механизмы. Как ни странно, первый открытый конфликт вспыхнул в спокойном Казахстане. Грубые и оскорбительные действия горбачевского руководства по отстранению местной традиционной элиты и замене ее своими прямыми ставленниками вызвали в декабре 1986 года беспорядки в Алма-Ате. Следующим в начале февраля 1988 года взорвался Карабах. За два месяца до того хлеботорговля в НКАО была передана некоему кооперативу, во главе которого, естественно, стояли местные начальники. Цены на хлеб взлетели в пять раз, а ничего другого в магазинах автономии не было, наверное, с момента ее создания. Возможно, то была не случайность, а провокация: вызвать открытые выступления и затем подавить упрямых карабахских армян. Не был учтен специфический менталитет армянского народа, особенно карабахцев: веками это были самые упорные, закаленные и неприхотливые воины. Армяне, не имеющие племенного, языкового или религиозного деления, привыкли действовать единой общиной. Подавить кампанию гражданского неповиновения, мгновенно перекинувшуюся на собственно Армению, оказалось невозможно. Центр традиционно принял сторону Азербайджана, обвинив армян во всех смертных грехах, но ненасильственный протест подавить танками нельзя. Армян подталкивали к вооруженному восстанию. 21 февраля 1988 года сельские безработные из Агдамского района, доставленные на автобусах в Сумгаит, устроили резню армян. По официальным данным, погибло 32 человека, по неофициальным, но вполне достоверным — 1800; десятки тысяч армян бежали в Армению (невозможно обойти и героизм многих азербайджанцев, которые, рискуя жизнью, спасали армянские семьи).

Армения забастовала: сотни тысяч людей ежедневно заполняли городские площади, требуя свободы для Карабаха и наказания виновников сумгаитского погрома. Созданный в те дни комитет “Карабах”, включивший ряд видных оппозиционеров и интеллигентов, смог предотвратить стихийный взрыв: кровь в Армении не пролилась, правда, проживавшие в республике азербайджанцы начали покидать свои дома — обстановка ненависти и страха делала свое дело. И все же комитет “Карабах” удержал армян от ответных погромов.

Москва, в крайне скупых выражениях осудив сумгаитскую резню, в целом возложила ответственность за кровавые события на “армянских провокаторов”. Карабах наводнялся азербайджанской милицией и всевозможными ОМОНами, советская власть еще достаточно прочно контролировала все республики СССР, и противостояние двух закавказских народов приняло затяжной, полускрытый характер. Война не вспыхнула в 1988 году потому, что ни в Армении и Карабахе, ни в Азербайджане не было вооруженных формирований (как и самого оружия), а национальные политические организации находились в стадии формирования. Тем не менее “процесс пошел”: под спудом слабеющей, опостылевшей власти копился опыт борьбы, росла ненависть, ширились ряды оппозиционеров-националистов, постепенно вооружавшихся.

Страшное землетрясение в Армении в декабре 1988 года дало повод Москве ввести в республике военное положение, которое распространилось и на НКАО с прилегающими районами. Члены комитета “Карабах” оказались в тюрьмах. Однако вопреки всем усилиям ЦК КПСС национальное движение армян не только не прекратилось, а продолжало усиливаться. В Азербайджане национальное движение структурировалось в Народный фронт, дистанцировавшийся от коммунистов и занимавший крайне жесткую антиармянскую позицию. Чрезвычайное положение в НКАО, осуществлявшееся силами армии и МВД под руководством А. Вольского и В. Поляничко, не приводило к успокоению: уже в сентябре 1989 года в горных лесах Карабаха появились первые группы армянских партизан. В самой Армении военное положение не принесло вообще никаких результатов и к началу 1990 года было отменено.

В январе 1990 года набравшая силу азербайджанская оппозиция — Народный фронт — попыталась отстранить коммунистов от власти “армянским” способом, устраивая мощные митинги и демонстрации. В городах и поселках оппозиционеры создавали параллельные органы власти, хотели взять под свой контроль правоохранительные органы — возникла реальная угроза падения советской власти в республике. К тому времени — после событий в Армении и Грузии — Азербайджан все еще оставался мощным оплотом диктатуры КПСС, во всяком случае, так считали в Кремле. Для удержания Азербайджана в своей орбите был использован проверенный сценарий: в Баку и Гяндже (Кировабаде) вновь начались армянские погромы. Народный фронт республики пытался им противодействовать, но Москва обвинила в беспорядках именно его активистов. 20 января 1990 года Советская Армия заняла Баку. Отряды Народного фронта оказали отчаянное сопротивление. Армянское население Азербайджана окончательно покинуло республику, в Баку осталось лишь несколько тысяч армянок, бывших замужем за азербайджанцами. Через год их насильно разлучили с мужьями и депортировали в Армению.

Первые свободные выборы в Армении в апреле 1990 года привели к победе партию Армянское общенациональное движение (АОД), созданную только что выпущенными из тюрем деятелями комитета “Карабах”. В Азербайджане оппозиционеры не представляли, однако, собой столь мощную силу, как в Армении, к тому же республика еще не оправилась от кровавой январской реставрации советской власти — там победили коммунисты. Армения же, избавившаяся от коммунистической власти, подвергалась все более жесткому давлению Москвы и ее оплота — Азербайджана. Практически республика оказалась в энергетической, продовольственной и военной блокаде. Зимой люди жили без отопления, горячей воды, все чаще отключалось электричество, не было бензина. 700 тыс. человек — одна пятая всего населения — не имели жилья. Положение в Карабахе было еще тяжелее, так как там бесчинствовал азербайджанский ОМОН при полном попустительстве Временного комитета по чрезвычайному положению, своего рода предшественника и предвестника ГКЧП.

Война

С начала 1991 года московские силовые ведомства, законодательная и исполнительная власти своими действиями лишь в еще большей степени дестабилизировали положение в СССР, очевидно надеясь, что измученное население взмолится об установлении диктатуры. Однако стрельба в Вильнюсе и Риге, запугивание москвичей не смогли изменить ситуацию: авторитет КПСС падал, страна разваливалась. Но режим не хотел сдаваться.

В мае — июне 1991 года смешанные отряды азербайджанской милиции и ОМОНа, спецотряды МВД и КГБ, группы офицеров и солдат Советской Армии начали нападать на армянские села в Карабахе, Шаумяновском районе Азербайджана и в армяно-азербайджанском пограничье. По мирным домам стреляли танки и артиллерия. В ответ резко активизировались армянские “федаины”. В июле — августе азербайджанцы при поддержке “краповых беретов” и групп военнослужащих из 104-й Кировабадской воздушно-десантной дивизии провели невиданные по размаху операции в Шаумяновском, Горисском и Кафанском районах. Несколько крупных армянских поселков были сожжены и разграблены, их жители — армяне, русские и греки — бежали в Степанакерт и Ереван. Армянские отряды оказали энергичное сопротивление: впервые армянская сторона пустила в ход артиллерию и минометы. Однако ни одна из сторон не объявляла о начале войны. Азербайджан и стоящий за ним Кремль надеялись на военную силу, армяне, оказывая вооруженное сопротивление, активно апеллировали к мировому сообществу и в особенности к демократическим силам в России, которые в свою очередь оказывали все более активную поддержку армянскому освободительному движению, возрастало и давление группировки Ельцина на Кремль. Население и власти НКАО неоднократно требовали установить в области либо прямое союзное, либо российское правление. Это означало возвращение традиционной политики российско-армянского союза, хотя наши демократы демонстрировали свои симпатии азербайджанским оппозиционерам и надеялись, что отстранение от власти КПСС позволит прекратить разгорающуюся в Закавказье войну. Это было время иллюзий, когда падение коммунистов казалось избавлением от всех бед сразу.

Август 1991 года коренным образом изменил ситуацию. Азербайджанская власть дискредитировала себя сотрудничеством с ГКЧП, и Ельцин, ставший фактическим главой распадающегося Советского Союза, отказал бакинскому главе А. Муталибову в поддержке. В сентябре армянские партизаны выбили азербайджанцев из ранее потерянных сел Шаумяновского района. Советские части в Закавказье стремительно распадались: в 7-й армии служило много армян, и они начали переходить на сторону карабахских партизан, прихватывая боевую технику. Надо сказать, что с самого начала на стороне карабахских армян дрались и русские офицеры и солдаты. 104-я Кировабадская ВДД, части МВД и КГБ СССР постепенно переставали оказывать поддержку азербайджанцам. К концу сентября боевые действия почти затихли: армяне освободили часть своих земель и надеялись на установление мира. Для народа Армении и НКАО это означало прекращение мучительной блокады, возможность восстановить разрушенные землетрясением города и селения.

Для того чтобы узаконить воссоединение армянских земель, 10 ноября 1991 года Верховный совет НКАО объявил о присоединении области к Армении. В ответ Азербайджан начал против автономии регулярные военные действия. Возникли фронты; азербайджанские добровольцы в больших количествах отправлялись в Карабах, армянское население НКАО поголовно вооружилось и при помощи отрядов из Армении (впоследствии их стали именовать Армянским экспедиционным корпусом) оказывало отчаянное сопротивление.

Описывать все перипетии войны нет нужды — это занятие для военных специалистов. Обозначим только основные этапы борьбы, разгоревшейся в Карабахе в 1991 — 1994 годах. Сначала азербайджанцы, в руках которых на карабахской территории находилась Шуша — город на скале, нависающей над столицей автономии Степанакертом, и единственный аэропорт Ходжалы, а также Лачинский район между НКАО и Арменией, нисколько не сомневались в победе. Несколько недель столица армянской автономии непрерывно обстреливалась из орудий, подвергалась авианалетам. Жизнь в полуразрушенном, голодном городе переместилась в подвалы. Артиллерии у армян было в несколько раз меньше, чем у противника, а боевой авиации не было вовсе. Тем не менее в середине января 1992 года армянские отряды внезапно перешли в наступление и заняли поселок Дашалты между Степанакертом и аэропортом, а затем овладели Ходжалы, захватив таким образом центр автономии. Азербайджан был в шоке, разгром крупной группировки в Карабахе получил название “Ходжалинской трагедии”. Затем армянам удалось занять важнейшую в стратегическом отношении позицию — город-скалу Шуша. В руки победителей перешли десятки танков, орудий и снаряжения. В апреле положение азербайджанских сил стало катастрофическим: армяне заняли Лачинский район, соединив НКАО и Армению. На всех остальных фронтах азербайджанцы несли тяжелые потери и не могли продвинуться вперед.

Катастрофическое поражение привело к перевороту в Баку: первый секретарь ЦК Азербайджана А. Муталибов оказался в Москве, а его место занял диссидент, лидер оппозиционного Народного фронта А. Эльчибей. Новое руководство подошло к карабахской войне очень энергично: началась мобилизация призывников; протурецкая и исламская ориентация Баку позволила получать массированную помощь из Турции и ряда мусульманских стран. Турецкие офицеры-отставники, афганские моджахеды, сотни наемников из Украины, чеченский батальон Ш. Басаева — такое пополнение получила потрепанная азербайджанская армия весной — летом 1992 года. Техника и вооружение покупались у офицеров вконец разложившейся Закавказской группы войск России, не отставала и Турция, отправляя в Баку эшелоны с оружием бывшей армии ГДР, которое скупалось Анкарой в огромных количествах. В течение лета 1992 года азербайджанская армия, используя громадный перевес в живой силе и технике, заняла Шаумяновский и часть Мардакертского районов НКАО, объявившей себя к тому времени республикой. Однако к осени стало ясно, что азербайджанская армия выдохлась: ее потери были в среднем в двадцать пять раз больше, чем у армян, значительное количество техники не могло быть использовано из-за нехватки специалистов и технического персонала, успех оказался, в конце концов, иллюзорен.

Весной 1993 года армянские силы нанесли ответный удар: был взят Агдам, важнейший город, укрепленный лагерь и центр складирования военных ресурсов Азербайджана. Вновь, как и за год до этого, военное поражение привело к смене власти в республике: режим Народного фронта пал под ударом горстки боевиков гянджинского авантюриста С. Гусейнова, на плечах которого президентом стал старейший политик страны Г. Алиев. Война продолжалась, но победа оставалась недостижимой: удары азербайджанских войск отражались армянами на всех фронтах. Экономика Азербайджана скатывалась к коллапсу, талыши на юге и лезгины на севере страны волновались, часть курдов сочувствовала армянам, свергнутый Народный фронт и сторонники А. Муталибова удерживали в стране напряженную ситуацию.

В марте 1994 года армяне начали самое мощное наступление за все время войны. Один за другим в их руки переходили Физулинский, Джебраильский, Зангеланский, Истисуйский и Кельбаджарский районы Азербайджана, чьи войска к началу лета были совершенно разгромлены и прекратили организованное сопротивление. В руки армянских сил попали богатые трофеи. Боевые действия прекратились, пришло время дипломатов.

К тому времени в карабахский конфликт оказались вовлеченными самые разные страны, политические союзы и группы интересов.

Расстановка сил

...Армения занимает территорию в 29 тыс. кв. километров, НКР — 4 тыс., в то время как Азербайджан без Карабаха — 82 тыс. кв. километров. Население Армении — реальное, без тех, кто проживает в России и других странах, — около 3 млн. человек, а НКР — 150 тыс. В Азербайджане проживает более 7 млн. человек. Армения уже девять лет страдает от последствий землетрясения, семь лет находится в блокаде. Собственные минеральные ресурсы и сельскохозяйственные площади недостаточны для нормального развития экономики. Особенно остро не хватает топлива: ни нефти, ни газа, ни угля в республике не обнаружено. Армения находится вдали от морей, что также приводит к зависимости от соседей. Абхазский конфликт, тянущийся с июля 1992 года, перерезал единственную железную дорогу, связывающую республику с Россией и внешним миром вообще. Все транспортные коммуникации проходят через нестабильную Грузию, это делает любые перевозки опасными и дорогими. Турецкая граница закрыта наглухо, не говоря об азербайджанской — это фактически линия фронта, называемая “линией прекращения огня”. Население Армении бедствовало. Мизерный бюджет расходовался на войну, помощь сотням тысяч беженцев и жертвам землетрясения, а также карабахцам, положение которых было еще хуже.

Армения выжила. Денежная единица — драм — относительно стабильна, рост экономики после окончания войны — в 1995 и 1996 годах — держался на очень высоком уровне, порядка 10 процентов в год. Эти достижения во многом вынужденные: не умаляя способностей и энергии армянских властей и экономистов, следует отметить, что полный коллапс экономики в 1991 — 1992 годах привел к возникновению тысяч мелких предприятий, заставил армян работать в совершенно экстремальных условиях. Надеяться им было не на кого, и в рынок они вошли быстрее всех остальных постсоветских стран. Естественная смерть колхозов из-за отсутствия горючего, электричества, семян и запчастей при одновременном проведении аграрной реформы привела к положительным результатам: новоявленные фермеры не только выжили сами, но и кормят всю страну. Особую важность для Армении имеет торговля с Ираном: оттуда поступает бензин, с его помощью восстанавливается газопровод, на очереди — железная дорога. Пограничный с Ираном Мегринский район превратился в огромный рынок — там торгуют всем, чем угодно. Работают заводы и в Карабахе: но там, по понятным причинам, полноценная рыночная экономика невозможна. Некоторые наблюдатели называют то, что делается в НКР, военным коммунизмом, но ничего другого, вероятно, там просто не может быть — горстка армян на крошечной территории, в кольце фронтов не могла жить по принципам демократии и либерализма.

Тем не менее объективные условия не дают возможности Армении и тем более НКР поддерживать высокие темпы развития экономики. В 1997 году, похоже, нынешняя модель развития себя исчерпала. Темпы экономического роста резко снизились, не достигли и 3 процентов в год. Для осуществления другой, более перспективной экономической модели необходим мир и прекращение блокады.

Действуют и другие факторы, мешающие Армении встать в один ряд с европейскими правовыми государствами. В 1988 — 1992 годах из Армении и Карабаха было изгнано все азербайджанское население. Хотя таких кровавых эксцессов, как бакинский или сумгаитский, не возникало, своей нетерпимостью армяне как бы уравновесили насилие со стороны азербайджанцев. В 1992 — 1994 годах поголовно изгонялось азербайджанское население из занятых армянскими отрядами собственно азербайджанских районов. Это, возможно, объяснимо с точки зрения военного контроля над занятой территорией, но недопустимо в глазах цивилизованного общества. Не прибавляет международных симпатий армянам и оголтелая националистическая кампания, развернутая в армянских средствах массовой информации. Прокатившиеся в 1995 — 1996 годах погромы неармянских религиозных общин восстановили против Армении верующих самых разных вероисповеданий. Власть же позорно безмолвствовала. Если Армения не сможет преодолеть разгул шовинизма, националистических страстей, не пресечет деятельность крайне экстремистских организаций типа Республиканской партии или террористов из АСАЛА, рассчитывать на симпатии мирового сообщества будет трудно, а России станет сложнее заступаться за своего исторического и стратегического союзника.

Азербайджан имеет относительно развитую промышленность, оставшуюся в наследство от СССР, большие площади плодородных земель, порты на Каспии, железные дороги в Россию и Грузию, шоссейные дороги связывают его с дружественной и союзной Турцией. Огромные запасы нефти делают республику очень привлекательной для инвесторов. Баку рассчитывает в течение нескольких лет привлечь не менее 20 млрд. долларов иностранного капитала. Инвестиции уже идут, а идея транспортного коридора из Центральной Азии через Каспий, Азербайджан и Грузию в Турцию и далее в Европу делает Азербайджан чрезвычайно важным звеном в мировой экономике и политике.

При таком раскладе сил ясно, что оба армянских государства, выигравшие войну, не могут долго сохранять перевес сил над Азербайджаном. Уже сегодня Баку, невзирая на ограничения вооружений, принятые в рамках ОБСЕ, обладает абсолютным перевесом по всем видам боевой техники и имеет неограниченные возможности для новых массовых закупок. Также усиленное рекрутирование военных специалистов и инструкторов в Турции, Украине, Великобритании и ряде исламских стран неизбежно рано или поздно сделает азербайджанские вооруженные силы в достаточной степени эффективными для ведения полномасштабной войны. У Армении и НКР такой возможности нет.

Впрочем, уход — под давлением военных и оппозиции — с поста президента Армении Л. Тер-Петросяна, из-за его согласия с международным планом урегулирования конфликта, который предполагает сохранение Нагорного Карабаха в составе Азербайджана, лишний раз доказывает, что перспективы мира в этом регионе призрачны не только с военной, но и с политической точки зрения. Армянская сторона в еще меньшей степени готова к уступкам, и победа на досрочных выборах президента Р. Кочаряна, в прошлом, до своего назначения премьером правительства Армении, руководителя Карабаха, наглядно свидетельствует об этом.

Турецкий фактор

Националистическое правительство Турции с начала 20-х годов взяло курс на ускоренную европеизацию страны. Религия жестко отделялась от государства, изгонялась из школ и университетов, все экономическое, политическое и культурное развитие страны было повернуто на европейские рельсы. По этому пути страна идет уже больше семидесяти лет.

Поскольку Турция — одна из ключевых стран для российской внешней и внутренней политики, ибо роль этой крупнейшей державы Передней Азии и для Кавказа и Закавказья, и для государств Центральной Азии и Ближнего Востока невозможно переоценить, придется, не боясь отступить от основной нашей темы, внимательно всмотреться в развитие турецкого культурно-экономического феномена.

Сегодняшняя Турция — член НАТО, ассоциированный член Европейского сообщества, население ее свыше 60 млн. человек — больше, чем во Франции, Англии или Италии. Имеет мощную армию (630 тыс. солдат и офицеров). Экономика страны в последние полвека развивалась медленно, но достаточно стабильно. Радикальные рыночные реформы 1982 — 1993 годов еще более ускорили развитие, а в начале 90-х годов на Турцию обрушился неожиданный золотой дождь. Распад СССР, войны в Закавказье, экономический хаос на всем постсоветском пространстве привели к невиданному нашествию мелких торговцев из бывших республик Советского Союза на турецкие рынки. Затем на пляжи быстро растущих анатолийских курортов хлынул окрепший российский и украинский “средний класс”: Канары и Лазурный берег этим людям еще не по карману, а Крым, Сочи и Гагры стали неинтересны. Для грузин, отрезанных от мира войной, Турция сделалась практически единственным торговым партнером. Ежегодно Турция накачивается сотнями миллионов долларов, что позволяет ей успешно решать социальные проблемы и энергично развивать экономику.

...Россия в последние годы все теснее сближается с Турцией. Газовый “голубой поток” по дну Черного моря — дело взаимовыгодное, и это можно только приветствовать. Удивляет другое: намечающееся военно-политическое сближение России, остающейся мировой державой, и Турции, уже сегодня перешедшей из положения третьеразрядной слаборазвитой страны в разряд держав, правда, пока еще региональных.

Выше уже упоминалось о националистическом терроре в Турции в первой половине XX века. В те мрачные десятилетия много стран в той или иной мере отдали дань национализму, расизму и ксенофобии. Турция с тех пор прошла большой путь, но в отличие от европейских стран националистическая, пантюркистская, экспансионистская суть турецкого государства изменилась мало. В основании внутренней политики страны официально лежит доктрина единства нации; по Конституции гражданином республики является “турецкий гражданин”. Дискриминирован не только статус, но и само существование национальных, языковых и религиозных меньшинств. Впрочем, вся национальная, языковая и конфессиональная статистика, помещаемая в зарубежных справочниках, основана на приблизительных и чисто гипотетических расчетах — в самой Турции такие изыскания запрещены. Между тем проблема меньшинств в этой стране стоит более чем остро. Не прекращается партизанская война курдов на востоке страны. Считается, что их в стране около 12 — 14 млн., или 20 — 25 процентов. Сами курды считают, что их не менее 20 млн. человек, а это уже примерно треть населения. Другие меньшинства не составляют столь крупных массивов, но и они — значительная часть населения страны. Арабов, по оценкам западных экспертов, чуть более миллиона, грузин — 150 тыс., но по мнению самих представителей этой группы — не менее 5 млн. человек (8,5 процента населения страны). Выходцы с Северного Кавказа — потомки черкесов, чеченцев, дагестанских народов, осетин, убыхов — 100 — 150 тыс. по мнению западных экспертов и 3 — 4 млн. по их собственному мнению. Лидеры крымских татар, живущих в Турции, считают, что эта группа насчитывает не менее 5 млн. человек. Из менее крупных общин стоит отметить туркмен-юрюков (500 тыс.), азербайджанцев (несколько сотен тысяч), карапапахов (100 тыс.), армян (150 тыс.), абхазов (100 — 120 тыс.), ассирийцев (менее 100 тыс.), евреев (25 тыс.), левантинцев (потомки испанцев, французов и итальянцев), болгар, греков, сербов, боснийцев, албанцев. В любом случае те, кто не является этническими турками, составляют 40 — 50 процентов населения страны. Если учесть, что дискриминации подвергаются и этнические турки — сторонники шиитских сект (от 10 до 17 процентов всех турок), становится понятно, какая фантастически огромная часть населения в той или иной мере подвергается дискриминации. Стоит упомянуть, что в партизанских отрядах Фронта национального освобождения Курдистана (ФНОК) и других подпольных военизированных организациях сражается большое число ассирийцев, армян, арабов, азербайджанцев, есть грузины, греки и болгары. За четырнадцать лет непрерывной войны уничтожено 2500 курдских и ассирийских сел, свыше 2,5 млн. человек депортировано из зон военных действий. В 1991 году под сильнейшим давлением мировой общественности турецкое правительство формально разрешило разговаривать (!) на курдском языке. Ранее, в 1982 году, тогдашний президент страны генерал Улуссу признал наличие в Турции... курдского народа. Курдам, живущим в Восточной Анатолии со времен Митридата, наверное, было интересно узнать, что они вообще есть. Впрочем, “либерализм” Анкары в отношении курдского языка тут же оказался уравновешен арестом курдов — депутатов турецкого парламента. Им вменялась в вину пропаганда “курдизма” — есть такая статья в турецком уголовном кодексе. Все они попали за решетку на длительные сроки.

Казалось бы, все это относится к внутренним делам Турции. Но это не так: крайний национализм во внутренней политике — часть общей стратегии развития страны. Оборотная сторона и естественное дополнение ассимиляторской политики — внешняя экспансия. Еще в 1918 — 1925 годах турецкие агенты и целые воинские части действовали в горах Северного Кавказа, в Иранском Азербайджане, Иракском Курдистане и Таджикистане. Они не скрывали своей цели: создания “Великого Туркестана”. Кстати, главный виновник армянского геноцида 1915 года, Энвер-паша, погиб в бою с Красной Армией на юге Таджикистана. Он не сомневался в реальности создания тюркского националистического государства от Босфора до Алтая (некоторые современные турецкие националисты хотят видеть в составе своей империи не только эти земли, но и Поволжье, Крым с Новороссией, Западную Сибирь, Туву, Хакасию и Якутию). До 1925 года Турция оспаривала у Ирака Мосульский вилайет, населенный курдами, а в 1939 году отспорила у Сирии еще одну населенную курдами и арабами территорию — Александреттский санджак (сейчас — Хатайский иль). До настоящего времени оттуда в Сирию бегут курды и арабы.

После Второй мировой войны Сталин открыто выдвинул территориальные претензии на бывшие грузинские и армянские земли в составе Турции. Советская разведка активно вербовала курдских вождей, советские дипломаты напоминали об “исторических правах” на Босфор и Дарданеллы. К чему приводят советские претензии, турецкие власти прекрасно видели: соседняя Греция в 1946 — 1949 годах подверглась мощным ударам партизан-коммунистов (“Война генерала Маркоса”), в Иране в 1945 — 1946 годах существовали просоветские режимы в Иранском Курдистане и Азербайджане, в 1951 году СССР поддержал премьера-националиста Мосаддыка. В Ираке курдский вождь М. Барзани, получивший чин генерал-майора Советской Армии, вел затяжную войну с Багдадом. Турции ничего не оставалось, как обратиться за помощью к США и НАТО: страх перед вполне возможным советским вторжением и неизбежной советизацией был очень велик. После падения правительства кемалистов и прихода к власти Демократической партии Турции (1950 год) началось сближение с европейскими и атлантическими структурами — в 1952 году Турция вступает в НАТО, позже становится ассоциированным членом ЕС. Экономика, культура, уровень жизни и образованность населения постепенно растут; кажется, еще десять, двадцать лет — и одна из ведущих мусульманских стран вольется в семью европейских народов.

Увы, почему-то именно этого и не случилось. Вступление в СЕНТО в 1955 году ознаменовалось кровавым греческим погромом в Стамбуле. Росли исламистские настроения, а в 1960 году традиционно антиисламистски настроенные генералы-националисты свергли правительство Демократической партии. Сама партия была запрещена, президент Д. Баяр и премьер А. Мендерес были приговорены к смерти. Их обвинили в исламизме (небеспочвенно) и совершенно безосновательно в... “курдизме”. Многопартийность и демократия в Турции развивались по неожиданному сценарию: растущие левые силы в 1966 — 1968 годах создали партизанские и террористические организации (“Революционные левые”, Революционная народная армия и др.). “Запрещенные” курды создавали свои подпольные группировки типа Рабочей партии, Фронта национального освобождения. Левые (в турецких условиях в основном левоэкстремисты) действовали совместно с курдскими партизанами и с некоторыми алевитскими (ответвление шиизма) организациями. Крайне правые — пронацистская Партия националистического движения (ПНД) и исламо-фундаменталистская Партия благоденствия (ПБ) периодически участвовали в правительствах; одновременно боевики ПНД (“Серые волки” и “Очаги идеала”) вели непрерывные боевые действия с левыми, терроризировали демократически настроенную интеллигенцию, убивали представителей национальных и религиозных меньшинств. А центр политического спектра постепенно размывался, уступая влияние экстремистам. На рубеже 70-х годов Турция оказалась на пороге гражданской войны. В 1971 году армия совершила новый военный переворот, разгромив левые и правые экстремистские организации. Но самый жестокий удар был нанесен по курдскому освободительному движению и проевропейски настроенной интеллигенции. Еще десять лет Турция опять пыталась двигаться по европейскому пути. Результат оказался тем же, что и в предыдущем десятилетии: быстро воскресшие ультраправые и ультралевые организации начали настоящую войну на улицах городов, в ряде сельских местностей Курдистана. В сентябре 1980 года армия опять взяла власть в свои руки и на сей раз не выпускала ее в течение нескольких лет. Затем была восстановлена весьма ограниченная демократия, сопровождавшаяся радикальными рыночными преобразованиями. И все началось снова: в 1984 году отдельные выступления курдов превратились в ожесточенную партизанскую войну, в конце 80-х годов активизировались забытые было левацкие и нацистские группировки.

Как уже говорилось, 90-е годы стали для Турции буквально золотыми: экономика росла небывалыми темпами. Тем не менее война в Турецком Курдистане не утихает, на выборах 1996 года исламисты и правые экстремисты получили почти половину голосов избирателей, премьером стал исламист Н. Эрбакан. Вновь свое слово сказала армия: под угрозой переворота и репрессий исламисты ушли из правительства, а в начале 1998 года Партия благоденствия была запрещена и Н. Эрбакану в судебном порядке, в который уже раз, запретили заниматься политической деятельностью. Таким образом, даже националистическая псевдодемократия в Турции не может продержаться больше десяти — одиннадцати лет, и это не зависит ни от уровня жизни и образовательного уровня населения, ни от темпов экономического развития. В 1997 году ЕС в очередной раз отверг турецкие претензии на членство в этой организации. Мотив остался прежним: грубейшие нарушения прав и свобод человека, истребление и насильственная ассимиляция нацменьшинств, агрессивная внешняя политика. Не стоит, однако, думать, что подобная европейская “педагогика” заставит турецкого избирателя броситься в объятия умеренных и центристских партий. Все может произойти точно наоборот: исламские, правые и левые экстремисты резко усилят свое влияние в массах. Возможно, оскорбленная Турция пойдет на сближение с арабскими странами и Ираном и не сможет интегрироваться в европейское сообщество.

По мере экономического роста и усиления военной мощи растет и агрессивность внешней политики Турции. С 50-х годов турецкая армия периодически оказывает давление на Сирию, Ирак и Иран. В 1974 году турецкие войска захватили север Кипра, расколов единую двухобщинную республику. Впрочем, и греческие националисты на Кипре вели себя не лучше — они начали террор против мирного турецкого населения, греческие фашисты подняли мятеж, свергли законного президента Макариоса. И все же Греция и греческая часть Кипра успешно избавляются от этнократических фантомов и давно выступают за независимость и единство Кипра при равноправии обеих национальных общин. Греция неоднократно заявляла о готовности вывести войска с Кипра, если на это готова пойти Турция. Однако последняя заняла непримиримую позицию. Созданная Анкарой сепаратистская “Турецкая республика Северного Кипра”, признанная только самой Турцией и Чечней, не собирается идти на урегулирование конфликта. На Кипр переселены десятки тысяч турок из Анатолии, чтобы сделать объединение с греческой частью острова невозможным в принципе. В 1983 году турецкая армия впервые вторглась в курдские районы Ирака для разгрома партизанских баз. С тех пор турецкая армия неоднократно повторяла подобные операции, а в последние четыре года турецкие воинские части не покидают иракскую территорию. В настоящее время турецкие спецслужбы активно вооружают действующую в Иракском Курдистане организацию “Великий Туран”, состоящую из местных турок и туркмен. Туранисты в 1997 году приступили к вытеснению из Мосульского района курдов, ассирийцев, армян и арабов-христиан. После завершения этнической чистки восстановленный Мосульский вилайет, скорее всего, пусть и не официально, снова отойдет к Турции. Вряд ли Запад или расколотый арабский мир решатся противостоять экспансии растущей турецкой державы.

Конечно, военные операции в Ираке напрямую связаны с курдским восстанием в самой Турции. Но не следует думать, что турецкая военная, политическая, экономическая и культурная активность ограничивается соседними странами. Турция оказывает мощную военную помощь Азербайджану, активно вмешивается во внутренние дела этой страны. Так, в 1996 году бакинские спецслужбы раскрыли очередной заговор с целью восстановления А. Эльчибея на посту президента страны. В этой связи был арестован ряд граждан Турции, в том числе действующие сотрудники военной разведки.

Особенно активна в Азербайджане уже упоминавшаяся ПНД и ее военная структура — “Серые волки” (“Боз курт”). Эта партия создана в 1948 году полковником А. Тюркешем под влиянием нацистских и фашистских идей. Не делая упора на ислам, ПНД сосредоточивает внимание своих последователей на тотальном превосходстве турецкой нации и турецкой культуры, проповедует национальное единство и ратует за корпоративное общество по типу Германии и Италии 30-х годов. И. Гусейнов, министр внутренних дел Азербайджана при президенте А. Эльчибее, был активистом движения “Серые волки”. Это движение направляло в Баку сотни добровольцев для войны на карабахском фронте, вербовало военных инструкторов из числа турецких офицеров. Турецкая агентура всячески помогала и помогает чеченским сепаратистам, и это невозможно списать на самодеятельность турецких чеченцев и правых экстремистов. Кстати, Дудаев поддерживал тесные контакты с ПНД и “Серыми волками”, и даже герб Ичкерии — волк — был предложен ему представителями этой организации во время визита покойного чеченского лидера на Северный Кипр. Турецкая агентура действует и в дестабилизированном Дагестане, в Абхазии, интенсивное проникновение ведется в татарские общины, а в республиках Центральной Азии можно говорить о турецкой культурной и экономической экспансии.

Отношение Турции к Армении за последние десятилетия отнюдь не улучшилось. Никаких официальных извинений или хотя бы честной оценки геноцида 1915 года со стороны Анкары не прозвучало, упоминать о нем официально запрещено. Но турецкие власти сражаются не только с прошлым: лицам армянской национальности — вне зависимости от гражданства — запрещено появляться на территории турецкой Армении. Иначе как откровенным расизмом такой подход назвать нельзя. С момента обретения Арменией независимости турецко-армянская граница наглухо закрыта. В первые месяцы после страшного землетрясения 1988 года Турция позволяла рейсы самолетов с гуманитарными грузами, но им не оказывалась помощь наземными службами. Эта иезуитская политика привела к трагедии: самолет с югославским экипажем разбился в горах. Вскоре после этого граница вновь была закрыта. Все попытки армянского руководства наладить диалог с Анкарой упираются в глухую стену враждебности. Время от времени с турецкой территории обстреливаются армянские и российские пограничники, причем последние подвергаются нападениям и на территории Грузии. Вновь звучат старые призывы турецких националистов ликвидировать “армянский клин”, отделяющий Турцию от Азербайджана, то есть, собственно говоря, Армению.

В свою очередь в странах, противостоящих Турции, в Армении в первую очередь, бытуют совершенно нелепые антитурецкие мифы. Турки объявляются недочеловеками, дикими варварами, пришельцами из азиатских глубин, неспособными к творчеству, генетическими извергами и т. д. Это такая же нелепость, как нацистские расовые теории. Турецкая культура и искусство вполне оригинальны, а о генетической неполноценности любого народа может рассуждать либо абсолютный глупец, либо очень злонамеренный человек...

Иран

Роль этой страны в закавказском узле неоднозначна. Иран воспринимается в мире как оплот воинствующего исламизма в самой крайней форме. Тем не менее Иран сотрудничает с Арменией в торговой и военной областях, а дипломатические отношения двух стран доброжелательны. Подавляющую часть товаров народного потребления, большую часть топлива Армения получает из Ирана или через его территорию. Если бы Тегеран закрыл границу, в Армении разразилась бы катастрофа.

В этой связи часто упоминают влияние армянской общины в Иране, якобы очень многочисленной и богатой. Однако трудно поверить, что 250 тыс. армян могут направлять политику шестидесятимиллионной исламской страны. Дело скорее в другом: сколько бы ни рассуждали иранские духовные лица о единстве исламских народов, о недопустимости национализма, национальное самосознание и традиционные симпатии персов искоренить невозможно. Более того, в последние годы, когда эйфория исламской революции позади, иранцы понемногу забывают об идейных установках радикального исламизма. В Иране помнят о том, что персы и армяне — народы-родственники. На то же работает и политический прагматизм Ирана.

При этом более 20 процентов населения Ирана — этнические азербайджанцы, компактно проживающие на северо-востоке страны. Пантюркистское, протурецкое движение в трех провинциях, граничащих с Турцией и Азербайджаном, существует несколько десятилетий. Сейчас в Иранском Азербайджане действует подпольный Комитет освобождения Южного Азербайджана, поддерживавшийся бывшим президентом Азербайджана А. Эльчибеем и, естественно, Анкарой. Сепаратизм иранских азербайджанцев сегодня достаточно слаб, но в перспективе может быть очень опасным, тем более, что свыше 40 процентов предпринимателей и торговцев Ирана — азербайджанцы. Значит, именно в их руках сосредоточены мощные финансовые рычаги. Если к турецкой поддержке добавится влияние окрепшего Азербайджана, Иран получит тяжелейший конфликт на своей территории.

Кроме того, иранцам небезразлично, что ираноязычные народы Азербайджана — талыши (600 — 800 тыс. человек) и курды (200 тыс. человек) — подвергаются дискриминации в Азербайджане. Они точно так же, как и в Турции, лишены возможности развивать свои языки и культуру, их существование не признается бакинскими властями. В 1993 году талыши пытались объявить автономию, но были жестоко подавлены армейскими частями. Реакция Тегерана была острой: населенные талышами территории были отделены от Иранской провинции Восточный Азербайджан.

Иран вполне заинтересован и в развитии сотрудничества с Россией. Это также дает основание надеяться, что в Закавказье российско-армянско-иранское сотрудничество позволит уравновесить турецкое влияние и установить прочный мир.

Запад

В первые годы карабахского конфликта армянские политики всех направлений и просто обыватели нисколько не сомневались в сочувствии со стороны Запада. На это имелись веские основания: мощные армянские общины в таких странах, как США, Великобритания, Франция, Греция, ФРГ, Аргентина, Австралия, Бразилия, достаточно влиятельны и богаты, а противостояние коммунистическому режиму не могло не вызвать сочувствия на Западе. Однако надежды на автоматическую поддержку Западом любого демократического государства в его борьбе с воинствующими националистами, коммунистами и религиозными фанатиками — непростительная наивность. Да, в принципе, подобная поддержка часто оказывается, но только тогда, когда это не противоречит финансовым и экономическим интересам крупных компаний. Закавказские конфликты — наглядный тому пример.

Еще в конце 80-х годов получил известность американский план урегулирования армяно-азербайджанского конфликта на основе территориального компромисса. Согласно этому плану Лачинский, Кельбаджарский и Истисуйский районы Азербайджана и часть НКАО должны были войти в состав Армении, а Мегринский район Армении, Мардакертский и Гадрутский районы НКАО подлежали передаче Азербайджану. Несмотря на кажущуюся справедливость и компромиссность этого плана, фактически он не соблюдает равновесия интересов. Армения, согласно этому проекту, теряет выход к иранской границе, а также единственный перспективный на нефть и газ Мардакертский район НКАО. Очевидно, недаром азербайджанские части, терпя одно поражение за другим, все же смогли удержать большую часть именно этого района. Если бы данный план осуществился, Армения была бы на 70 процентов окружена турецкой и азербайджанской территориями, что фактически низвело бы эту страну до уровня бесправного и безгласного протектората наподобие Лесото в центре ЮАР.

Начало крупномасштабной добычи нефти в Азербайджане, строительство нефтепроводов из этой страны в сторону Запада, заинтересованность западных компаний и финансовых кругов сделали Запад стратегическим союзником Азербайджана. А Армения превратилась в страну-аутсайдера, которой грозят международные санкции.

Не секрет, что Запад бросил на растерзание мусульманским и марксистским террористам общину ливанских христиан, разгромленную в 1990 году после пятнадцатилетнего героического сопротивления.

В 1948 — 1967 годах страны Запада, казалось, были готовы “сдать” демократический Израиль арабским националистам, и только эффективная дипломатия, мощная армия и спецслужбы страны предотвратили новый исход евреев с Ближнего Востока.

США бросили своих союзников в Индокитае, нарушив взятые на себя обязательства; вполне боеспособная сайгонская армия сдалась коммунистам в первую очередь потому, что сенат США после вывода американских войск запретил поставки оружия, боеприпасов, запчастей и даже бензина своим союзникам.

Запад бросился спасать богатый Кувейт, ссылаясь на принципы международного права, но никак не отреагировал на захват Индонезией Восточного Тимора и истребление трети его жителей. Жаль, что на Тиморе нет нефти...

Стоит упомянуть и о том, что права Великобритании на Фолклендские (Мальвинские) острова вовсе не бесспорны, что бы ни утверждалось западными правительствами. Но бесспорны огромные природные (прежде всего нефтегазовые) богатства этих клочков земли в Южной Атлантике, и это перевешивает те непреложные факты, что острова были захвачены англичанами, а аргентинское население насильственно изгнано, что Совет Безопасности ООН еще в 1969 году предписал деколонизировать Фолкленды, проще говоря, вернуть их Аргентине, что, согласно международному праву, острова, расположенные на шельфе, должны принадлежать стране, к которой относится и сам шельф.

Даже события в Боснии, где страны НАТО четко заняли антисербскую позицию, поддержав хорватов и боснийцев, имеют экономическую подоплеку: в 1979 году на севере Боснии были обнаружены крупные, легкодоступные запасы нефти. Зверства хорватских усташей, изгнание сербов из Хорватии и многих районов Боснии, присутствие в Боснии исламских экстремистов отошли на второй план, когда западная цивилизация почуяла запах нефти.

Все эти примеры приходится приводить потому, что слишком многие в России считают, что в политике Запада доминируют принципы морали, нравственности и поддержки свободы. Да, но только в тех случаях, когда это не противоречит его интересам. Сегодня Россия должна сама защищать свои интересы в мире. Но для этого нужно сначала определить, в чем они состоят.

“Камень преткновения” в нормализации отношений Армении и Азербайджана, Нагорный Карабах оказался одной из многих жертв путаницы в самих основахмеждународного права, которое в нашем веке зиждется на двух китах: один из них — так называемое право наций на самоопределение. Версальская конференция 1919 года по инициативе президента США Вильсона официально провозгласила это право основой нового мирового порядка. Двумя годами раньше большевики то же провозгласили в России.

Второй основной принцип современного миропорядка — нерушимость границ и территориальная целостность государств.

Каким образом можно сохранить стабильность в мире, если два основополагающих принципа мироустройства противоречат один другому?

Сложилась парадоксальная ситуация: согласно первому принципу, каждая национальная группа или сепаратистское движение получили формальное право добиваться самостоятельности, в то время как — согласно второму — государства, естественно, стремились уберечь свою целостность и удержать собственные колонии и другие зависимые территории. При этом каждая держава при необходимости получала возможность использовать национальные движения против своих противников. Эти противоречия обрекли в свое время Версальскую систему на гибель, а мир — на Вторую мировую войну. Есть ли основания считать, что Потсдамская система надежнее? Таких оснований нет, так как международное право остается безнадежно противоречивым, а две его концептуальные основы являются двумя дубинами в руках сильных.

А те в свою очередь в соответствии со своей выгодой вытаскивают то одну, то другую карту, бьют то одной, то другой из этих дубин, как того требует каждый раз конкретный политический интерес. Трагедия посткоммунистической Югославии — лучший тому пример^[1].

Карабахский конфликт — драма, развязка которой не просматривается. Верней, просматривается только в том случае, если обе стороны проявят добрую взаимную волю к уступкам. Альтернатива этому — или постоянно тлеющий конфликт, дающий метастазы болезни по всему государственному организму как Армении, так и Азербайджана, или, не дай Бог, большая война и насильственное разрешение проблемы по праву победителя. Но такое “разрешение” чаще всего бывает недолговечно.

Исламская карта

Симпатии советских правителей очевидны: христианским народам они предпочитали мусульман. Армяно-азербайджанская коллизия, показанная выше, тому свидетельство, но есть и другие примеры: воззвания Ленина то к мусульманским народам, то просто к “народам Востока”, выделение аджарской мусульманской и абхазской “полумусульманской” автономий в православной Грузии, передача осетинских и казачьих земель в состав Горской республики, затем — Дагестану, Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Земли уральских, оренбургских, сибирских и семиреченских казаков были переданы Казахстану, невзирая на явную нелепость этого решения. Правда, происламская ориентация не помешала коммунистам истреблять непокорных чеченцев, туркмен, казахов и таджиков. Но тем не менее факт налицо: все семьдесят четыре года существования советского государства именно мусульмане считались естественными союзниками “руководящей и направляющей” во всем мире.

Историческая Россия была не столько европейской империей, сколько православным царством, не удивительно, что в старых паспортах россиян указывалось вероисповедание, которое имело большее значение, чем национальная принадлежность. Православное миссионерство со времен крещения Руси играло важную роль: десятки языческих племен, принимая православие, постепенно интегрировались в состав русской нации, усложняя этносоциальную систему и укрепляя ее. Так, древние меря, мещера, мурома, кострома, голядь, чудь заволоцкая, водь, весь, торки, берендеи, значительная часть печенегов и особенно половцев, многочисленные роды победоносных монголов, православные литовцы, ряд сибирских племен стали частью русского народа, умножив его военные силы и культурный потенциал. Покорение Новороссии и Крыма в 1783 году сопровождалось массовым заселением территории бывшего мусульманского государства не только русскими и украинцами, но и болгарами, греками, сербами, черногорцами, албанцами и армянами. Крымские татары и ногайцы, в свою очередь, массами уходили в единоверную Турцию. Своеобразный “обмен” населением происходил и при покорении Кавказа и Закавказья: десятки тысяч армян и греков селились на оставленных мусульманами землях, а полмиллиона покоренных черкесов, чеченцев, ингушей, кабардинцев и абхазов ушли в Турцию.

Армяне в России, невзирая на особенности армяно-григорианской веры, пользовались всеми правами православных. Армянин Лорис-Меликов, как известно, был главой русского реформаторского правительства при Александре Освободителе. Россия оказывала помощь турецким армянам в борьбе за свободу. Балканские христиане со времен Петра I пользовались особым покровительством российской короны, оказывалась помощь и христианам восточного обряда в Ливане, Сирии, Египте и даже Абиссинии (Эфиопии).

Коммунисты в корне изменили вектор политики. Конечно, никаких тайных исламских симпатий у них не было, но некоторые имманентно присущие исламским консерваторам черты были весьма выгодны коммунистам. Во-первых, иррациональная ненависть к западной цивилизации во всех ее проявлениях; тут большевики действительно могли посоревноваться с самыми крайними исламскими течениями. На территории бывшей Российской империи в годы Гражданской войны красные, спекулируя на бывшем до февраля 1917 года неравенстве мусульман, использовали мусульманские части. Семидесятитысячная “Исламская армия” Н. Гоцинского и Узун-Хаджи, состоящая из чеченцев, ингушей, черкесов и дагестанцев, сражалась против Деникина вместе с Красной Армией, в Казахстане тургайские партизаны Амангельды Иманова и Джангильдина, воевавшие против власти “белого царя” с 1916 года, влились в ряды красных войск и продолжали вырезать казачьи станицы уже не как степные разбойники, а как вооруженная рука “пролетарского государства”.

Во время ожесточенной борьбы большевиков за мировое господство единственным их “стратегическим” союзником была кемалистская Турция. Малоизвестный факт: с 1920 по 1925 год правительство Мустафы Кемаля много, хотя и невнятно, рассуждало об “исламском социализме” и создало полуправительственную Коммунистическую партию “золотого яблока”. Большевики поставляли кемалистам оружие, а кемалистский флот нападал на корабли Белой гвардии в Черном море. О сотрудничестве турецких войск и Красной Армии в борьбе с Арменией уже сказано выше. В 1925 году М. Кемаль укрепил власть настолько, что смог отказаться от подмигиваний и экивоков в сторону коммунизма — турецкий национализм открыто стал знаменем только что объявленной республики. Интересно, что Москва мгновенно попыталась сбросить власть националистов в Анкаре, причем апеллируя отнюдь не к марксистско-ленинским идеям, а к ортодоксальному исламу. Используя старые, наработанные еще царской разведкой и дипломатией связи с курдскими вождями и шейхами, советская агентура в апреле 1925 года спровоцировала мощное восстание в Курдистане во главе с шейхом Саидом. Сам он был образованным и гуманным человеком, достаточно равнодушным к исламу, как и многие курды. Он выступал за независимый Курдистан, как того требовали условия Севрского договора стран Антанты и Турции. Но знаменем он выбрал именно ислам, и не без подсказки с Севера: такие лозунги привлекли к восстанию не только курдов, но и реакционные силы в собственно турецкой среде. Восстание было подавлено, но альянс красной Москвы с курдскими сепаратистами сохранился на многие десятилетия. Стоит вспомнить и другие эпизоды инфильтрации коммунистов в исламские движения: персидские “дженгелийцы” — буквально “лесные братья”, терроризировавшие население Северной Персии в 1913 — 1918 годах, составили ядро так называемой Персидской Красной армии. Их знаменем, как и у кемалистов, был ислам в соединении с максимально вульгаризованным марксизмом. Разгром этой “армии” в 1921 году отнюдь не поставил точку в сотрудничестве Кремля с различными политическими группировками Персии (с 1935 года — Ирана), которые абсолютно все, включая и коммунистическую (“Народную”) партию, апеллировали к исламу. Даже так называемую “исламскую революцию” 1979 года в Москве восприняли с восторгом, хотя это была самая дикая и оголтелая реакция наиболее обскурантистских сил на умеренно либеральные прогрессивные преобразования. Все левые силы этой страны — полтора десятка коммунистических и социалистических партий, движений и вооруженных группировок — поддержали эту “революцию” и впоследствии долго торговались с исламским правительством о своем участии в нем.

Практически во всех конфликтах мусульман с христианами Москва поддерживала первых: в ливанской междоусобице (советская пресса упорно именовала христиан “правохристианскими силами”, чтобы хоть как-то объяснить свою политику), в суданской бойне, где уже тридцать четыре года мусульманские правительства проводят геноцид христиан. Из Москвы ни разу не раздался окрик в адрес “дружественных” мусульманских стран, всячески третирующих христианское, в частности православное, население Египта, Сирии, Ирака. Это было продолжение той же политики, когда Москва спокойно смотрела на изгнание в 1923 году 2,5 млн. греков из Турции (20 процентов населения!), на избиение последних остатков турецких армян и ассирийцев, скрывавшихся после резни 1915 года среди курдских племен, — последние армяне на востоке Анатолии были перебиты примерно к 1930 году (исключение составила лишь небольшая — примерно 50 тыс. человек — группа так называемых хемшинов, то есть армян, принявших ислам и перешедших на турецкий язык. Но и они даже в сегодняшней Турции — неравноправная группа населения). Можно вспомнить и другие эпизоды: сотрудничество коммунистов с исламскими повстанцами в Индии в 30-х годах, аналогичные действия в китайском Синьцзяне, в Марокко в период войн 1921 — 1936 годов, в период Сирийского национального восстания 1925 — 1927 годов, восстаний в Ираке в 1930, 1936 и 1940 годах, в Палестине в 1929, 1933, 1936 — 1939 годах. Показательно, что и в Сирии, Палестине, Египте и Ираке повстанцы-мусульмане избивали не только и не столько “колонизаторов” — англичан и французов (в Палестине в основном евреев), но и своих сограждан христианского вероисповедания, в частности представителей армянских общин.

Сотрудничество коммунистов и исламских фундаменталистов имеет, на мой взгляд, не только конъюнктурные причины. Есть тут особая глубинная связь, вряд ли понятная самим носителям этих разрушительных идей. Она лежит в области социальной психологии и не может иметь никакого рационального объяснения, причем зачастую даже вредит всем участникам этого противоестественного альянса. Об общей для тех и других неприязни к европейской цивилизации и христианским ценностям уже говорилось — это основа взаимных симпатий. Если прибавить неприятие духовной и экономической свободы как естественного состояния человека, отрицание свободы воли, ценности человеческой жизни, подозрительность к материальному достатку (кроме “заслуженных товарищей”, разумеется), мечту о “золотом веке”, крайний иррационализм мышления, неизбежную для любого крайнего течения ксенофобию, мы получаем питательную среду для экстремистских движений самого различного толка, но в первую очередь для коммунистов, исламских фундаменталистов, фашистов и нацистов.

О внутренней близости этих течений говорит очень многое. В годы Второй мировой войны в арабских странах существовало очень сильное нацистское движение; так, Гитлер был кумиром египетских, сирийских, палестинских и иракских исламских националистов. Ирак в мае 1941 года даже воевал с Англией и на короткое время стал союзником Германии и Италии. Многочисленные пронацистские группы, созданные в арабских странах, в конце 40-х годов качнулись в сторону Москвы: так, “свободные офицеры” в Египте, Судане, Ираке, Ливии и Йемене объединились с местными марксистскими группами, сохраняя, впрочем, нацистскую идеологию и неприкрытые симпатии к гитлеровцам. Общеарабская Партия арабского социалистического возрождения (БААС), находящаяся у власти в Сирии и Ираке и представляющая немалую силу в Судане, Йемене, Иордании и Ливане, возникла в 1954 году путем механического слияния исламско-экстремистских, нацистских и марксистских групп. “Свободные офицеры” в Египте, сотрудничавшие с Роммелем, к числу которых, к слову сказать, принадлежал и будущий премьер Египта, Герой Советского Союза Гамаль Абдель Насер, захватили власть в стране в 1954 году, ассимилировав коммунистические группы, создали Арабский национальный Союз (с 1962 года — Арабский Социалистический Союз) и сделались ближайшими союзниками Москвы. Интересно, что даже лишенный всякой информации, одурманенный КПСС советский народ крайне болезненно воспринимал дружбу с “социалистическим” Египтом. “Отберите орден у Насера, не подходит к ордену Насер!” — хрипел Высоцкий. Малоэффективная помощь нацистско-марксистским режимам в Алжире, Ливии, Египте, Сирии, Ираке, Судане, Йемене продолжалась до крушения СССР.

В итоге левосоциалистический Израиль, в котором симпатии к СССР были очень велики, оказался союзником США и НАТО, поскольку поддержкой Москвы пользовались арабские национал-исламистские режимы, воевавшие с Израилем. Кстати, малоизвестный факт: кроме Испании, Парагвая и Аргентины нацистские преступники в большом количестве обосновались в Дамаске и Каире, где работали на местные национал-социалистические режимы. Некоторые из них до сих пор доживают свой век в уютных особняках элитных пригородов Дамаска.

Стоит вспомнить и о том, что в Иране с 60-х годов возникли военно-политические движения, совмещающие исламизм и коммунизм, при этом яростно враждебные западной культуре. Эти течения — “моджахеддины” и “федаины” — с 1969 года партизанили против реформатского режима шаха Мохаммеда Резы, чем немало способствовали приходу к власти хомейнистов, а затем, в 1981 году, подняли восстание против вчерашних союзников. “Федаины” постепенно были истреблены армией и полицией, а “моджахеддины” до сих пор время от времени совершают вооруженные вылазки против тегеранского режима. Не удивительно, что их покровителем давно стал Саддам Хусейн, иракский лидер партии БААС.

Разумеется, все изложенное выше не имеет цели ставить под сомнение историческое величие исламской религии и мировую ценность исламской цивилизации. В IX — XIII веках мусульманские страны значительно превосходили христианскую Европу по уровню развития науки и культуры. Мавританская Кордова была настоящим центром высшего образования, равного которому не было ни в одной христианской стране. Более того, Кордовский халифат и сельджукские султанаты в Анатолии демонстрировали тогда веротерпимость, невероятную для католических стран того времени. Да, в рамках ислама всегда действовали и существуют сейчас традиции веротерпимости, приоритета высших духовных и культурных ценностей над культом силы. Например, такие секты, выросшие из шиизма, как друзы, исмаилиты и особенно бахаиты, основной упор делают на создание светского государства, терпимость, свободу выбора. На позициях толерантности стоит и большинство деятелей суннизма. Но здесь речь о другом: о проникновении и ассимиляции исламом ряда агрессивных, экстремистских концепций отчасти европейского происхождения. Именно в результате процессов такого рода, обусловленных конкретно-историческими причинами, возник так называемый исламский фундаментализм, отличающийся непримиримой воинственностью.

Россия на границе исламского мира

...Независимая Россия существует уже семь лет — без всякой твердой внешнеполитической концепции. Все союзы, соглашения и договоры с зарубежными странами определяются сиюминутными, а не долгосрочными интересами узких политических и финансовых кругов.

Например, Россия собирается строить в Турции заводы по выпуску новейшей бронетехники, суперсовременных самолетов и вертолетов. Если турецкая армия заменит старые “Фантомы” на Су-37, получит, как планируется, вертолеты Ка-52 “Аллигатор”, танки типа Т-90, уникальные артиллерийские системы “Мста-С” и “Тунгуска”, зенитно-ракетные комплексы “Фаворит” и прочие подобные системы вооружений, турецкое доминирование в Закавказье, на Ближнем и Среднем Востоке станет абсолютным. Если сегодня российские погранзаставы в Грузии и Армении обстреливаются из старых американских пулеметов “Браунинг”, то вскоре их смогут громить при помощи нашего же современного оружия. Чеченские сепаратисты, дагестанские экстремисты, все, работающие на вытеснение нас из этого региона, получат новейшее вооружение, которое может быть использовано против России и ее союзников.

В Армению поступает кое-какая помощь из России, но, похоже, наши политики больше волнуются за судьбу российских акций в азербайджанских нефтяных компаниях. В Армении стоит российская 7-я армия и погранвойска, и Армения крайне заинтересована в российском присутствии, тем более что других созников у нее нет.

Азербайджан, добившийся вывода всех российских войск, игнорирует российские экономические интересы по вопросу раздела каспийского шельфа, демонтировал жизненно необходимую для российской армии станцию космического слежения. Тем не менее Баку получил огромные склады оружия и боеприпасов, что по меньшей мере странно, учитывая не особенно дружелюбное отношение всех бакинских режимов к России^[2].

Россия, безусловно, является неотъемлемой, хотя и очень своеобразной частью европейской цивилизации, вопреки мнениям как наших евразийцев, так и ряда западных политологов. Последние выдумали некую “славяно-православную” цивилизацию, помещаемую ими где-то рядом с исламской. Сейчас России выгоднее всего акцентировать внимание на своей принадлежности к Европе, не забывая, впрочем, о своих собственных интересах. А интересы подразумевают наличие традиционных союзников, готовых их поддержать — себе на пользу. В Закавказье и Передней Азии таким союзником, без сомнения, является Армения, потенциально — Грузия и в определенной степени Иран. При наличии асимметричных союзов такого рода, где Россия в силу экономической, военной и научной мощи неизбежно будет играть руководящую роль, наши интересы на Юге будут неплохо защищены.

В противном случае границам нашей страны грозит откат к Пятигорску и Ессентукам, и тогда о каком-либо российском влиянии в Закавказье и Передней Азии — а в перспективе и в Центральной Азии — можно будет забыть.