Ушедших года в тридцать два,
непоседевшими, без отчеств,
полуслучайные слова
вдруг обретают суть пророчеств.
Вдруг обнажают скорбный смысл
их речи о судьбе, о смерти,
тот смысл, что был сокрыт, размыт,
таился, как письмо в конверте.
И нас на горестной меже
проводят из овальных окон
глаза не сверстников уже —
скорей нечаянных пророков.
Чрез много лет и много дел,
дивясь давнишнему исходу,
“Как в воду, — скажут, — он глядел...”
.......................................
А он глядел совсем не в воду.
Воспоминание о Ялте
О, как мне хочется туда,
где бредит тенью черепица
и где спектральная вода
не устает о днище биться,
где свод царит над головой
дремучих звезд в чаду шелковиц
и ресторанных пустословиц
взлетает к небу сноп цветной.
Мишурный, парусный, пеньковый,
ты был мне столько лет назад
под ноги брошен, как подкова,
(а это к счастью, говорят),
когда я к свету бестолково
спешил незрячим, наугад.
И звонкую свою удачу,
тебя, каленую дугу,
я с той поры у сердца прячу,
сиротской ночью чуть не плачу
и наглядеться не могу.
Ночь на рейде
И угольщик тусклый, и юный норвежец,
и нырких баркасов флотилия птичья
мерцают на рейде во мгле побережий,
где волны, покатые спины набыча,
волна за волной с монотонностью бреда
идут, вспоминая Босфор и Фареры,
идут по велению лунного света,
идут, как, наверное, шли до Гомера...
А дальше за мысом — такие пространства,
такие бездонные дышат глубины,
что как не тянуться душою пристрастной
туда, где скрывается клин лебединый!
И, сферу пробив циклопической ночи,
впервые ослушник слепой Птолемея
вдруг Космос за сферой увидит воочью,
пред ним ужасаясь и благоговея.
Памяти матери
Жили — купно, жили — кучно...
Все — страда, страда, страда...
А в итоге — сын и внучка —
вот и вся ее страна.
За окном не жизнь — потрава.
Тьма вокруг, но свет в душе.
Вот и вся ее держава
на четвертом этаже.
И, как зарево, без звука,
вестником иных широт
небывалая разлука
по утрам в окне встает.
Но, как Парка, год за годом
вечерами нижет нить,
чтоб успеть перед уходом
все заштопать, починить...
Ах, цветное рукоделье,
кружевная благодать!..
.............................
За веселье и похмелье
больше некому ругать.
И — заветная покупка —
в шифоньерке под замком
спит цигейковая шубка
с вытертым воротником.