I. GIAN PIERO PIRETTO. Il 1961 a Mosca. Bergamo, ed. Moretti e Vitali, 1998, 163 p.
ДЖАН ПИЕРО ПИРЕТТО. 1961 год в Москве.
Книга профессора Миланского университета Дж.-П. Пиретто имеет интригующий подзаголовок: “68-й год советской молодежи, на семь лет раньше”. Впрочем, аллюзия ясна — она отсылает к событиям студенческих, молодежных волнений, прокатившихся в 1968 году по ряду западных стран. А чтобы сразу же ввести читателя в суть своего исследования, автор открывает книгу цитатой из романа М. Кураева “Зеркало Монтачки”: там 1961 год — время действия — определяется как “лучший во всем XX веке”, но и как “год двуликий”, как год рубежа. Пиретто выбирает из советской литературной жизни 60-х годов один этот год и подвергает короткий отрезок времени подробнейшему рассмотрению. Строится своеобразная событийная картина, многосторонне охватывающая советскую жизнь от начала к концу года.
Книга открывается календарным рубежом — первым января. Восстанавливаются настроения начала 60-х: надежда, оптимизм, душевная бодрость. Картина воссоздается из частностей: деноминация рубля (его “обновление”, как выражается автор), приподнятый тон газетных шапок, визуальная пропаганда, внушающая упование на изобилие, на скорое построение подлинного коммунизма по ленинским принципам. Эти говорящие детали группируются вокруг ключевых слов “молодежь” и “молодой”. Но увлечение Хрущева кукурузой и освоение целинных земель, полет Гагарина в космос и “стиляги” — все это только фон панорамы культурной и литературной жизни, героями которой выступают в первую очередь молодые люди, те писатели, кого одно время называли “четвертым поколением”, а сейчас именуют словом “шестидесятники”. И нужно сказать, что книга итальянского исследователя отлично показывает их неоспоримую роль в обновлении жизни — то, что в последнее время порой ставится под сомнение.
Передана атмосфера новой “романтики”, энтузиазма и тяги к лирическому. Автор останавливается на таких знаменательных моментах, как выставка художников-авангардистов, вечера поэзии в Лужниках, как увлечение западной литературой, в первую очередь Хемингуэем, но и Ремарком, Фолкнером, А. Миллером, как возвращение некоторых “запрещенных” имен русской литературы, прежде всего Цветаевой, как роль “Нового мира” и “Иностранной литературы”, альманаха “Тарусские страницы”, как возникновение поэзии бардов и первые образцы “молодежной” повести.
Из этого перечня легко заключить, что книгу подстерегала опасность превратиться в перечисление ряда более или менее известных фактов и событий. Но автор сумел ее избежать благодаря своему постоянному взволнованному перевоплощению как бы в участника этих событий и вместе с тем благодаря осознанию исторической перспективы — всех превратностей последующих десятилетий. Так возникает живая картина литературного процесса, динамичная, пестрая, но логически убедительная и позволившая автору охарактеризовать 1961 год как обещающее, но не сдержавшее своего обещания начало “штурм унд дранга” советской молодежи.
II. ALEKSANR BLOK. I Dodici. Gli Sciti. La Patria. Introduzione, traduzione e note di Eridano Bazzarelli. Milano, Biblioteca universale Rizzoli, 1998, 335 p.
АЛЕКСАНДР БЛОК. Двенадцать. Скифы. Родина. Вступление, перевод, комментарии Эридано Баццарелли.
Все, кто знаком с итальянской русистикой, знают, что профессор Эридано Баццарелли любит и понимает русскую поэзию как немногие. Об этом свидетельствуют его исследования, посвященные Пушкину, с которого началось увлечение русской поэзией, и Тютчеву, неутомимая работа в качестве переводчика их лирики, а также “Евгения Онегина”. Однако Блока Э. Баццарелли любит больше всех русских поэтов, Блок, как признается итальянский ученый, — “волнует его”.
Судьба Блока в Италии сложилась, можно сказать, счастливо. Его стихи известны читателю в высокохудожественных и не однажды переиздававшихся переводах Ренато Поджиолли и А.-М. Рипеллино. Антология, представленная Баццарелли, отличается своеобразной композицией. Состав ее ясен из заглавия, причем в раздел “Родина” (название цикла относится, как известно, к 1916 году), кроме стихов “На поле Куликовом”, “Россия”, “Русь моя, жизнь моя...”, “Грешить бесстыдно, непробудно...”, “Рожденные в года глухие...” и других, переводчик присоединил, как он объясняет в предисловии, некоторые стихотворения из второй и третьей книги поэта, посвященные также России, но не включенные им в цикл “Родина” (такие, как “Русь”, “Осенняя воля”, “Пляски осенние”). Кроме того, антология содержит переводы “Ночной фиалки” и циклов “Итальянские стихи”, “Кармен”, поэмы “Соловьиный сад”. В основном в антологии представлена вторая половина творческого пути поэта (после 1909 года) в сочетании двух блоковских тем: любви и России. Такая, по определению самого Баццарелли, “особенная, но целенаправленная структура” связывает две темы в одну, сливая образ возлюбленной (невесты, жены) с образом России, как это и осуществлялось в лирике Блока. В продолжение этой мысли Баццарелли вступает в своего рода диалог с Андреем Белым и Даниилом Андреевым, автором “блоковских” страниц в “Розе Мира”, — диалог о смешении “высокого” и “низкого”, “небесного” и “земного” в творчестве поэта. Именно в этом “смешении” он видит “эстетическое значение поэзии Блока, ее неповторимое своеобразие и ее глубину”.
Тон и стиль предисловия, где развиты эти соображения, — далекий от академического, можно сказать, страстный. Это лирическое признание в любви к поэту.
Согласно итальянской переводческой традиции (приводящей русского читателя в некоторое недоумение), тексты Блока переложены белым стихом. Но переводчик в том же предисловии признается, что его скромная цель — не “передать” оригинал, а хотя бы “выразить поэтическое воодушевление, которым проникнуты стихи” Блока. Это удалось вполне.
III. NINA KAUCHTSCHISCHWILL. Mat’ Marija. Il cammino di una monaca. Magnano, Edizioni Qiqajon, 1998, 242 p.
НИНА КАУХЧИШВИЛИ. Мать Мария. Путь монахини.
К сожалению, в Италии переводы книг русского зарубежья довольно редки. Произведения Бунина, вошедшие здесь в читательский обиход уже довольно давно, позднее — романы Сирина-Набокова и совсем недавно некоторые сочинения Нины Берберовой — все это скорее исключения. Поэтому нельзя не приветствовать появления на итальянском языке новых названий из литературы “русского рассеяния”.
Знаменательным можно считать выход книги о творчестве матери Марии, этой необычной личности, сочетавшей в своей трагической судьбе духовные и художественные поиски, равно стремившейся к истине и к прекрасному, открывающей иностранному миру лучшие черты русской души, дающей пример высокой жертвенности. Автором предисловия и составителем антологии текстов выступает известная исследовательница русской литературы, ее неутомимый популяризатор в Италии Нина Каухчишвили. Она обратилась к творчеству матери Марии после многих лет, посвященных изучению Тургенева, Достоевского, Андрея Белого, после увлечения формалистами в конце 60-х годов, а затем — методологией тартуской школы в 80-е годы. Это неудивительно, если вспомнить, что сама исследовательница определяет свою научную эволюцию как движение “от формы к духу”.
Выпущенная издательством религиозной общины в г. Бозе книга содержит ряд работ матери Марии, посвященных религиозным и богословским вопросам (переводы Алессандро Ниеро, под редакцией Адальберто Майнарди). Это цикл статей о монашестве и другой, такой же объемистый, под общим заглавием “Святая Земля”, ряд статей и заметок (“В поисках синтеза”, “Истоки творчества”, об аскетизме и др.). Материалы взяты из двухтомника “Воспоминания, статьи, очерки”, вышедшего в Париже в 1992 году. Содержание несколько односторонне, к сожалению, полностью отсутствуют стихи и публицистика, относящиеся к периоду до пострига.
Можно предположить, что итальянскому (и вообще западному) читателю будут наиболее интересны такие работы, как статья “В поисках синтеза”, сочетающая размышления общего характера с проницательными замечаниями о специфике русской культуры, или статьи “Под знаком гибели”, “Истоки творчества”, близкие нам тревогой за судьбу человека, притягательные своим, очень русским, “апокалипсическим” тоном. Обширное и содержательное предисловие, фактически — компактная монография, воспринимается как своеобразный роман становления личности. Путь монахини Марии (Елизаветы Юрьевны Пиленко) рассматривается год за годом, с первых лет жизни героини; при этом использован ряд ценных и малоизвестных материалов, воссоздана историческая картина русской жизни накануне и во время революции, в эмиграции.
Насколько нам известно, Н. Каухчишвили готовит второй том этого труда, более полно представляющий литературное наследие матери Марии.