* *
*
Памяти Юрия Левитанского.
Все сбылось наконец:
короли оказались голы
и вальты;
и эта дама в чужом окне
наконец-то заснула, его глаголы
повторяя в своем беспокойном сне.
И в песочных часах уже не песок, а пепел,
да и тот просыпался сквозь стекло.
И душа так легко срывается с петель,
как калитка,
ведущая к берегу, где светло,
где уже не важны
ни глаголы,
ни власть,
ни вера,
ни любовь, о которой он так молил
ту страну,
что живет по законам ветра,
разносящего по миру
коченеющий снег могил.
* *
*
Явилась осень.
С вымокших осин
уже опали крылья неохотно.
И солнце светит
из последних сил,
и, слава Богу, кончена охота.
И, слава Богу, тишина кругом,
когда ночами глухо ноет тело.
Что делать,
если я с одним крылом.
И ты с одним.
И стая улетела.
* *
*
Маме.
Собака лает.
Ветер носит.
Луна бежит на поводке.
Внезапно выпадает осень,
гадая ливнем по руке.
И клен, лишившийся убора,
метлой гоняет лунный челн.
И жизнь, калиткой без забора,
скрипит неведомо зачем.
А что нам надо было в мире?
Заполнить пустоту листа?
Я тоже в придорожном тире
когда-то мазал сто из ста.
И, слава Богу, шиш в кармане,
вода в ладони да тоска
внезапная, как мысль о маме,
уснувшей посреди песка
в чужой измученной пустыне,
где царствует верблюжий зной,
и память о заблудшем сыне
едва влачится за страной,
где нет ни осени, ни снега,
ни ливня, чтоб ночами лил.
Одно расплавленное небо
лежит на выступах могил.
Две жизни в их пути недлинном
пытаюсь нанизать на нить.
Но это небо с этим ливнем
мне не дано соединить.
* *
*
Затхлый запах бездонности —
сквозняком — по душе.
Ощущенье бездомности
не покинет уже.
Но как ветер за ставнями
или пес в конуре,
как случайно оставленный
патефон во дворе,
я играю и вроде бы
я пою и верчусь —
певчий пасынок родины.
За нее, как юродивый,
я еще расплачусь.
* *
*
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
А. Блок.
Только ночь, аптека да канава,
да базар за каменным мостом.
Только ледяная рябь канала,
как петлей,
захлестывает дом.
Только пес,
разворотивший урну,
и кривая, как бандитский нож,
улица ползет по Петербургу
в черную рождественскую ночь.
Знаешь, друг,
давай стихи зароем,
по-собачьи разрыхляя снег.
И — на четвереньки.
И — завоем,
возвещая двадцать первый век.
Бершин Ефим Львович — поэт, публицист. Родился в Тирасполе в 1951 году. Окончил факультет журналистики МГУ. Автор книг стихов “Снег над Печорой” (Сыктывкар, 1982) и “Острова” (М., 1992). Живет в Москве. В “Новом мире” печатается впервые.