Салимон Владимир Иванович родился в Москве в 1952 году. По образованию — педагог. Первые стихотворные публикации — в конце 70-х годов. Редактор журнала «Золотой век». Лауреат поэтической премии Романской Академии в Риме. Автор восьми поэтических книг. Стипендиат Альфа-банка и Московского литфонда 2001 года.
Отчий край.
Не хочу мирового господства —
так и знай.
Либо поле под паром.
Либо лес над рекой.
Со своим самоваром
долгожданный покой.
кажется, была права —
постепенно
превращаясь в сено.
Стала вязкою — липучей,
духовитою — пахучей,
жаркою — горячей.
Жеребячьей и телячьей.
бесчисленных жертв бездорожья
останки заметны повсюду.
Любой механизм превращается в груду
железа за долгие годы.
В труху превратят его вешние воды.
Исхлещет дождем или снегом завалит.
Но это — нисколько меня не печалит.
Меня беспокоит другое.
То, как Левитана
преследуют мысли о вечном покое.
Как Блока волнует дыханье духов и тумана.
калитки стук иль скрип колодца?
Лодчонка, набок накренясь,
одним бортом черпает грязь.
Того гляди — уйдет под воду.
Как будто снова в моду
вошел суровый стиль:
поднялся ветер,
закружилась пыль.
На противоположном берегу —
иное дело.
По крайней мере водокачка уцелела.
Она стоит понуро.
Ее мускулатура
ослабла с некоторых пор.
Вдруг слабнуть стал воды напор.
Иссякли силы родника —
поникли крылья мотылька,
который миллионы лет
без устали летел на свет.
под ржавым железом
обрушится дом.
Мы в мусорной куче отыщем потом
обрывки, осколки, обломки
Рождественки и Божедомки.
Когда перекресток
трамвайная линия пересекла,
почувствовал сразу по звону стекла
к окну подошедший подросток.
Он мог целый день у окна простоять,
а после, садясь, брал большую тетрадь.
В амбарную книгу построчно
записывал все, что увидел, по-снайперски — скупо и точно.
Курочка-ряба яичко снесла.
Грохнула об пол его со стола
мышка, бежавшая мимо.
Кара небесная неотвратима.
Снег или дождь застилает глаза,
зорко следят за тобой небеса.
Каждый твой шаг под контролем —
лесом идешь или полем
или бежишь с полотенцем в руке
по незнакомой тропинке к реке.
Нету убежища в мире жестоком.
Вечно преследуем будешь всевидящим оком.
Не Бог весть что,
но кто бы
подумать только мог —
духовные особы
по снегу прыг да скок.
Те, у которых лапки тонки, —
оляпки, жаворонки.
Дрозды
волочат по земле хвосты.
По всей Руси монастыри
облюбовали снегири.
Синицы —
кладббища и темницы.
Долгожданный покой
Cтихи
Хлебопашество и скотоводство.* * *
Отчий край.
Не хочу мирового господства —
так и знай.
Либо поле под паром.
Либо лес над рекой.
Со своим самоваром
долгожданный покой.
Прошлогодняя трава,* * *
кажется, была права —
постепенно
превращаясь в сено.
Стала вязкою — липучей,
духовитою — пахучей,
жаркою — горячей.
Жеребячьей и телячьей.
С вершины холма до подножья
* * *
бесчисленных жертв бездорожья
останки заметны повсюду.
Любой механизм превращается в груду
железа за долгие годы.
В труху превратят его вешние воды.
Исхлещет дождем или снегом завалит.
Но это — нисколько меня не печалит.
Меня беспокоит другое.
То, как Левитана
преследуют мысли о вечном покое.
Как Блока волнует дыханье духов и тумана.
Что в сердце эхом отзовется —* * *
калитки стук иль скрип колодца?
Лодчонка, набок накренясь,
одним бортом черпает грязь.
Того гляди — уйдет под воду.
Как будто снова в моду
вошел суровый стиль:
поднялся ветер,
закружилась пыль.
Поселок весь в снегу.* * *
На противоположном берегу —
иное дело.
По крайней мере водокачка уцелела.
Она стоит понуро.
Ее мускулатура
ослабла с некоторых пор.
Вдруг слабнуть стал воды напор.
Иссякли силы родника —
поникли крылья мотылька,
который миллионы лет
без устали летел на свет.
Под собственным весом,
* * *
под ржавым железом
обрушится дом.
Мы в мусорной куче отыщем потом
обрывки, осколки, обломки
Рождественки и Божедомки.
Когда перекресток
трамвайная линия пересекла,
почувствовал сразу по звону стекла
к окну подошедший подросток.
Он мог целый день у окна простоять,
а после, садясь, брал большую тетрадь.
В амбарную книгу построчно
записывал все, что увидел, по-снайперски — скупо и точно.
* * *
Курочка-ряба яичко снесла.
Грохнула об пол его со стола
мышка, бежавшая мимо.
Кара небесная неотвратима.
Снег или дождь застилает глаза,
зорко следят за тобой небеса.
Каждый твой шаг под контролем —
лесом идешь или полем
или бежишь с полотенцем в руке
по незнакомой тропинке к реке.
Нету убежища в мире жестоком.
Вечно преследуем будешь всевидящим оком.
* * *
Не Бог весть что,
но кто бы
подумать только мог —
духовные особы
по снегу прыг да скок.
Те, у которых лапки тонки, —
оляпки, жаворонки.
Дрозды
волочат по земле хвосты.
По всей Руси монастыри
облюбовали снегири.
Синицы —
кладббища и темницы.
ОБ АВТОРЕ
Салимон Владимир Иванович родился в 1952 году в Москве. Автор многих поэтических книг. Лауреат Новой Пушкинской премии (2012). Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.
Опубликовано в Журнале №4