Гражданская война
Еще Господь и не творил Земли,
А уж война кипела там, вдали.
Не чуждые сражались племена,
Нет, то была гражданская война.
Войной был полон безграничный край,
Но вот Господь построил тесный Рай.
И узкие поставил Он врата,
Чтобы смутилась злобных суета.
Потом Он далеко раздвинул сад,
Так далеко, что не достанет взгляд.
И меньше стали смертные враги,
Чем колкие корпускулы пурги.
Но та пурга, желанью вопреки,
Звенит над сединой моей щеки,
И голос слышен мне из дальних сфер:
«Ты кто? Ты комиссар иль офицер?»
Смерть демиурга
Это лава, теряя остатки огня,
Вспоминает минувшие дни,
А бредущего кончилось тление дня,
На дорогах сырые огни.
Скрыто новое счастье по новым домам,
Вышло новое зло на разбой,
И рассеяна мудрость по многим томам,
И ее не захватишь с собой.
Встали тени на белом квадрате стены
Для Пунической новой войны,
С Ганнибалом пришли боевые слоны,
Смотрит время привычные сны.
Вот и крайний в строю затрубил элефант,
И глашатай читает указ:
«И зарытый, и пущенный в дело талант
Пусть предъявит на общий показ!
Мы узнаем, умел он смирить дурака
И одернуть творящего зло
Или чаще его затекала рука,
А струя вырывала весло».
Но судимый ответит, что время темно,
А пространство лишь щель между скал,
Вспоминая родное песчаное дно
Той реки, где он в детстве нырял,
Вспоминая беспечный полет мотылька
В снопе света, пронзившем сарай,
Зная: узки врата, а душа велика,
Трудно будет ей втиснуться в рай.
И поэтому выроют яму они
И уйдут в предрассветной тоске,
Там и будет душа все грядущие дни
Громоздиться в посмертном песке.
Им ведь нужно еще покорять города,
Перед ними года и года,
Будет белая птица кружиться всегда
Здесь, над горестным местом суда.
* * *
Когда палач Сансон,
Чтоб угодить толпе, от гильотины
Отпавшую взял голову мужчины
Иль женщины (какой ужасный сон!)
За волосы, чтоб не испачкать руки
Горячей кровью, льющейся из жил,
Еще не пережившую все муки,
Где гаснущий еще рассудок жил, —
Ее он как подарок предложил
Глазеющей толпе — любуйтесь, суки!
А если лыс
Был убиенный, так что неухватно,
Тогда проснись, пробормочи невнятно,
Что ужин был тяжел,
И вот — дурные сны.
Поправь еще подушку у жены
И дальше спи — спокойно и приятно.
* * *
Кому повем чувство потери,
Что я в сердце несу,
Слава вам, вежливые звери,
Уступающие друг другу дорогу в лесу.
Мы тут принимаем таблетки рвотные,
Читая газеты, заходя в интерсеть,
А они, разумнейшие животные,
Убивают столько, сколько сумеют съесть.
Мы тут меряемся дворцами,
Спорим, какие у кого праотцы,
А они без киллеров убивают сами,
О, благородные храбрецы!
И потом уходят, качая хвостами,
И им решительно все равно,
Был ли кто-нибудь за кустами,
Снимали ли их в кино.
На смерть Александра Величанского
Умер поэт-недотрога,
Отсвет, сошедший от Бога
На голубую кайму
Губ, не пришлось мне увидеть,
Дождь не хотел нас обидеть —
Хлынул — спасибо ему.
Так уложите гвоздику
Ближе к застывшему лику,
Белые лягут цветы
Данью последнему дому,
Скоро к кому-то другому
Ангел слетит с высоты.
Небо яснеет, и строго
Август глядит из чертога,
Над облаками венцы,
Все мы из той же судьбины,
Все — непрядущие крины,
Боле трава, чем косцы.
Вновь копьеносный Егорий
На придорожный цикорий,
Синие на лепестки,
Рушит копыта крутые,
Вытопчут нас не впервые,
Вырастем вновь у реки.
Похороны Добра
Мы хороним Добро,
Мы огромную вырыли яму,
Мы хороним Добро
Всенародно, открыто и прямо.
Злато и серебро!
Теплый вечер и вольные нравы,
Мы хороним Добро,
Мы свободны, разумны и правы!
Мы хороним Добро,
Горе всем обделенным и сирым,
Злато и серебро
Будут царствовать ныне над миром.
Злато и серебро!
На дела и советы мы скоры,
Мы хороним Добро,
Правьте нами, злодеи и воры.
Гибни то, что старо,
Мы счастливые глупые дети,
Мы хороним Добро,
Больше нет ему места на свете.
Гибни то, что старо,
Для тебя мы могилу отрыли,
Мы хороним Добро,
Сколько раз мы его хоронили!
Пастухи
Когда в необоримый миг
Засвищет птица-тишина,
Когда, ее заслышав крик,
Ты оторвешься ото сна,
С лугов лазурных пастухи,
Одеты в душные меха,
Придут и встанут у реки,
Погода вешняя тиха.
Теперь окончен с жизнью спор,
И мы с тобой теперь одни,
Ты видишь искры и костер,
Горят в огне былые дни.
Вот короба тоски, трухи...
Погода вешняя суха,
Плывут в реке твои грехи,
Горит небесная труха.
Сегодня мы в урочный срок
Сожжем в костре былые дни,
Ты тоже знаешь свой урок,
Накройся шубой и усни.
Не просто место для тоски
Тот мир, где птица-тишина
Открыла черные зрачки
И с криком вырвалась из сна.
И был ты плох, и был хорош,
Настанет ночь, и кончен спор,
А завтра с нами ты пойдешь
До синих гор, до синих гор.