* * *

Вот ты гляди, как тот пялится на ту, которой к тому, как мне к тебе
Ласточкой свистеть семь дней, но я украл первый взор, и сразу всех
Как по цепи ужас обуял: даже туча, выдувающая на золотой трубе
В вечерние поля поцелуй, — все сто сестерциев просыпала из прорех.

Из классического туннеля поезд, опережая дождь, накатывает на вид
Осенней Тосканы, где следы увяданья замаскированы под расцвет
Помраченья: и звезд так много, что никто ни с кем ни о чем не говорит,
Только та смотрит, как эта той от того тому в слезах не передает привет.

И я — очами всех, кто стеснялся глядеть на тех, кто смотрел не стыдясь,
Опознал себя, все прошляпившего от тех до этих мест, но морской
Умоляющий шум... но никто ни о чем никогда ни за что никого...
отродясь,
О, ни детский, ни женский, ни ангельский и ни мужской...

* * *

Я — юнец,
И утро
Наконец
Льет кудри

Вниз, к полям,
Где тесно
Рдеть слоям
Телесным

В дождевой
Реторте.
И живой
Тот мертвый,

Слыша тишь
Всех птичьих
Многих тыщ...
Но вычел

Кто меня
Со мною
Из огня?
...............

* * *

Парами на поля
Переливаясь, юля,
Особи слизней, червей
Выползают смелей,
И сияющий клей
Им лобзаний милей.

Два ведь менее одного,
Подглядывающего в окно
Месяцем из глубин,
Где рвет андрогин
Аккордеон вползари —
Так выбери и заговори:
Синий тестостерон
Снегом со всех сторон
Набивается в рукава,
И мужает трава.

В горючих лесах
Чем же пропах
Лучший друг, моя
Выпуклая колея,
Удушающая шлея,
Мимо лия
Раскрасневшееся вино
На поверженное руно...

За совиный обол
Я тебе покупаю пол-
Черепахового... никому,
Ни одной и ни одному...
За деление пополам
Я еще половину дам
Утопающим судам,
Цветущим садам,
Убывающим рядам
И невыносимым следам...

* * *

Нежат сугробы,
Ах, твоя милость,
Марта утробу,
Чтоб накренилось

К нам все сразу —
Там я, бездельник,
Зажгу указов
Золотой ельник

С тобой, который,
Почуял плоти
Оленьи хоры
Ангелов в полете,

И их сопрано
Румяным дымом
С плеча бурана
Неизгладимо...

* * *

«Боинг», выдохнувший: о аллах!
Дымом — пиниям в облаках,
Черемухам в белых чалмах,
Ночи, подымающей вуаль
Звезд, — вот чего жаль.

Не дурочку, роняющую велосипед,
Не бульонных кубиков бред,
А сумраком замусоренный лесок,
Кортик луны срезающий наискосок
Волны волосок.

Амстердамский ночной дозор,
Зарифмовывающий мой позор
В ужасающий кругозор,
Аонид воспаленный хор
Под бессмысленный разговор.
Сингела скол воды
Сохраняющий губ следы.

Ты мне око лучше лизни
Обмиранием голизны,
Умножением стыдных черт,
Не вмещающихся в конверт,
В тесной рукописи кусок,
В глину, слезы и прочий песок...

Письмо М. З. о сущности постмодерна

С утра для силушки — борща таган,
Чтоб рыгнуть в соловьиный капкан,
Кваску закосить резную осоку
С месяцем, молодеющим однобоко.

Дизель врубить на сто га окрест,
Суходола переписать палимпсест
Непротравленными семенами,
Как арабскими письменами.

Это будет наш постмодерн —
Показавший всем из каверн
Яровой из трех букв пароль
Полей, выстриженных под ноль.

Вижу с космоса весь наш арт,
Зеленцу плеснувший на март,
По хребту сапогом ку-ку —
Слово армии о полку.

Этот в утренний холодец
Черной вилкой тычет скворец,
И в военных полей брезент,
Что хочу я рыдать, my friend...

* * *

Сыворотка чириканья под утро тревожит Саула, и потому
В час, когда киснет молоко, шесть боевых котов наготове
Из хрустальной плевательницы катапультироваться по одному
И за воробьями сновидений гнаться, как за ангелом Товий.

Первый — в небе Иерихона ведет треугольный боевой самолет,
Второй — амалекитянам на бойне мстит за ледяные постели
Перистых облаков, третий — за сердца моего заброшенный огород,
Четвертый — за солнце, не повернувшееся на золоченой турели,

Пятый — ты не догадываешься, за какой ветхозаветный, за какой
Укоризненный, жалкий и жуткий без всякого смысла...
Как зов губ... И за полный крах налетает шестой —
Краденым равновесьем неба, сломанным звездным коромыслом...