О существовании таинственных наемных работников пера, писателей-призраков (ghostwriters), как называют их в Америке, или литературных негров, как менее романтично их именуют у нас, целеустремленно кропающих за более именитых собратьев по цеху, судачат в последнее время немало.
Где же тут правда, а где вымысел? И так ли тягостно положение современного сочинителя, что прямой путь для него — в безвестные поденщики?
Как я пытался «усилить мужскую силу»
Если вольному писателю понадобится вдруг срочно поправить свое материальное положение, перед ним открываются, по сути, только два пути. Первый, пока еще достаточно экзотичный для нашей страны, — попытаться стать так называемым «грантоедом», но об этом как-нибудь в другой раз. Второй — все же отыскать более или менее регулярный заработок, который нет-нет да и предлагается в Сети. Например, «пофрилансить[1] в глянце».
Однако первое, что здесь начинает попадаться, — копирайтерская[2] работенка в сфере разного рода технологических описаний. Увы, в силу предшествующего образования и опыта мне, что называется, с ходу не «катила» должность маркетингового писателя, предлагавшаяся московской фирмой «ИнфосистемыДжет». И не то чтобы пугали будущие обязанности — такие, как маркетинговое описание решений и услуг (для маркетинговых брошюр, внутреннего и внешнего веба, пресс-релизов, публикаций в СМИ) да описание уже реализованных проектов. Но ведь требовался еще опыт написания техдокументации, участия в ИТ-проектах для корпоративных заказчиков и взаимодействия с ИТ-прессой. Без досконального знания рынка информационных технологий, умения с легкостью управляться с офисными приложениями вроде Excel и приличного технического английского делать тут явно было нечего.
Чуть привлекательнее показалось предложение московской компании «Wilstream», приглашавшей литературно одаренных людей в возрасте от 20 до 60 лет с неполным в/o и знанием основ бизнес-психологии. Этому своего рода «бизнес-сценаристу» предстояло составить толковую «шпаргалку» для разговора оператора call-центра (что-то вроде телефонной справочной) компании с клиентом. Но единовременные $ 20 едва ли существенно поправили бы финансовое положение безработного литератора.
Далее столичный Российский региональный экологический центр в лице Ильдара Зарипова призывал под свои знамена автора… собственного годового отчета. От претендента ожидались творческие тексты в виде статей на общественно-политические темы, причем «именно авторские, творческие и высокого уровня», претензии на который требовалось подтвердить соответствующимпортфолио.
Статьи должны были быть написаны на основе черновиков и интервью сотрудников, анализа других материалов, предоставленных заказчиком. Примеры прежних годовых отчетов предлагалось изучить на сайте центра, для нового же отчета требовались, как еще и еще раз подчеркивал представитель РРЭЦ, именно «лучшие тексты, с высокими требованиями к стилю».
При этом работодатель выражал готовность достойно платить за работу. «Если вы имеете устоявшиеся расценки на качественные авторские статьи, сообщите», — говорилось в объявлении. Написание подобных материалов предполагалось достаточно часто, так что не исключалась возможность постоянного сотрудничества.
Ну а наиболее радужные перспективы, заливаясь соловьем, рисовали моему воображению всевозможные «выпекальщики» заказных студенческих работ. К примеру, казанский «Академический центр» сулил:
достойную оплату труда, размер которой зависит лишь от моих трудовых возможностей и желания (средний заработок сотрудников центра, по словам рекрутера, выше 20 000 руб.);
выплату вознаграждения еженедельно, по факту сдачи мной готовых заказов;
интересную и разнообразную работу, позволяющую мне в полной мере реализовать свои профессиональные навыки и знания;
гибкий график, при котором я смогу заранее планировать свою трудовую нагрузку;
официальное оформление моей трудовой деятельности;
гарантии конфиденциальности трудовой практики и условий выполняемых мной заказов… И так далее, и тому подобное.
Столь подчеркнутая забота о моем моральном комфорте со стороны в общем-то явных халтурщиков забавляла. А обещаемые ими златые горы настораживали. «Требуется писатель на зарплату от $ 1500, график работы — свободный, — щебетала другая, на этот раз украинская, компания. — Если вы в совершенстве знаете английский и имеете постоянный доступ в Интернет, приглашаем вас для написания англоязычных сочинений, статей и обзоров на различные темы. Приветствуем выпускников англоязычных вузов, а также переводчиков, желающих развивать свои навыки в области журналистики. Высокая оплата труда, перспектива роста и дружеская атмосфера!»
Мои сложные отношения с английским — это было еще полбеды: за $ 1500 можно было и скооперироваться с кем-нибудь из продвинутых в языке студентов. Но такой уровень зарплаты для новичков, да еще на Украине — за этим явно стояло что-то не слишком серьезное. Тем более, что «перспективу роста и дружескую атмосферу», как я уже убедился, особенно щедро обещают там, где экономят на других, более осязаемых стимулах.
Потом я зашел-таки на сайт этой компании под названием «AcademicWritingAssistanceAgency» и обнаружил за ним все тот же «стол заказов» по написанию курсовых и дипломов, но только для англоязычных лоботрясов. Запомнилась эмблема сайта: два шарообразных аквариума рядом и в том, что побольше, — одинокая рыбешка, только что совершившая смелый прыжок из соседнего, переполненного собратьями…
А вот московская компания «Форсайт» предложила безработным литераторам «срубить» по $ 100 на рекламе, ненадолго перевоплотившись для этого в писателей —авторов сценариев к рекламным роликам.
Срочно, за неполных четыре дня, мне предстояло написать сценарий тридцатисекундного постановочного ролика для рекламы фасованных морепродуктов или мороженого «Магнит» (?!). Сценарии принимались на конкурсной основе, поэтому обещанный гонорар получал лишь автор текста-победителя, утвержденного заказчиком.
В случае с морепродуктами я должен был разработать слоган и использовать типажи боцмана и матроса с логотипа товара и этикеток. Заказчик высказал также пожелание дать в рекламе тот понятный молодежной аудитории подтекст, что натуральные морепродукты, кроме того, что «вкусны и удобны для употребления в дружеской компании», еще и «усиливают мужскую силу, а значит, невероятно полезны». Подтекст разрешалось выразить с помощью умеренного использования молодежного сленга.
Целевой аудитории в лице молодых городских сладкоежек 15 — 25 лет мне предстояло показать «российскость, свежесть и сочность, натуральность и природность продукта («Магнита». — В. Ж.); молодость, готовность к действиям, свободу, здоровый интерес к противоположному полу, искренность целевой аудитории; а также динамику и современность». К заданию прилагался обширный список того, на что в сценариях налагалось табу.
Несколько привлекательнее выглядело задание той же компании сочинить сценарии двадцати-тридцатисекундных рекламных и поздравительных мультиков для проекта «Новый год». Рекламные ролики при этом задумывались как безбрендовые, то есть они должны были рекламировать не конкретные марки или фирмы, а товар вообще — сотовые телефоны и бытовую технику, шубы-дубленки-шапки, стройматериалы и компьютеры, ювелирные изделия и вообще подарки. Соответственно и заказчиками выступали средние и крупные магазины, супермаркеты.
Развлекательные же мультики предполагалось отснять в виде открыток-поздравлений, коротких сюжетов на тему Нового года — с элементами юмора и неожиданности. Здесь предусматривались Дед Мороз, Снеговик и Снегурочка, а также елки, подарки, салюты, хлопушки. Порадовало, что эти ролики не должны были содержать рекламы, а просто в необычной форме поздравляли бы людей с праздником.
Однако, увы, и здесь свои законные $ 100 — что называется, весь креативный бюджет проекта — забирал единственный победитель конкурса. Посему, выслушав напутствие «Удачной генерации идей, уважаемые креаторы!» и трезво прикинув свои шансы, я предпочел удалиться со сцены по-английски или, точнее, «полететь в Африку».
Дело в том, что еще одна столичная фирма, «АБВ-дизайн», снабдила свое объявление о вакансии «писатель-рекламист» весьма образной метафорой. «Требуется креативный писатель с навыками творчества на заказ, — написал некто Олег Юрьевич. — Птицы свободного полета летят в Африку. Необходимо умение написать так, чтобы не только понравилось, но и захотелось». Зарплата в $ 600 и оформление по Трудовому кодексу — оно было, конечно, совсем неплохо, но ежедневно с 10.00 до 19.00 изнурять себя рекламным «креативом на заказ» мне как-то не улыбалось.
Вовсе удручающее впечатление оставило у меня объявление о вакансии «автор-составитель текстов по популярной медицине и психологии». Питерскому издательству «Наука и техника» потребовались энергичные и творческие люди, умеющие быстро и качественно писать популярные книги по вышеозначенным отраслям наук. От соискателей в возрасте от 30 и старше ожидались двухлетний опыт работы (образование при этом, замечу, значения не имело), а также грамотность, здравый смысл, умение работать с источниками в Сети и первоисточниками, яркий, свободный и динамичный стиль изложения, умение укладываться в сроки. Тому, кто готов был соответствовать, предлагалась постоянная удаленная работа со свободным графиком и договорной оплатой. При этом представители «Науки и техники», по-моему, не очень-то задумывались о том, что вверяют здоровье своих читателей в руки случайных людей.
Столь же непритязательного автора-составителя со свободным графиком разыскивало и другое питерское издательство, «Вектор», — для выпуска популярной литературы по экономике, гуманитарным наукам, религии. От соискателя здесь ожидали хорошую письменную речь, умение работать с текстом, широкий кругозор, а вот профессиональное образование по выбранным направлениям оказалось необязательным. Наверное, в целях экономии фонда зарплаты: будущему «популяризатору» предлагалось лишь от 1000 руб. за авторский лист.
Гораздо более высокооплачиваемая (от $ 600) работа ждала меня в московском дизайн-бюро «Студия „Оберон”». Вакансия именовалась автор мультимедиа-энциклопедий и справочников. Но и здесь, представьте, можно было «разбогатеть», проявляя лишь общую эрудицию да умение быстро находить информацию в Интернете.
Готовить материалы разрешалось дома, оплата была обещана сдельная, от 100 у.е. за каждую энциклопедию, представляющую собой 150 — 200 текстовых файлов в формате html. При занятости два-три дня в неделю, божился работодатель, вполне реально каждый день выдавать на-гора по энциклопедии.
Затем мне попались на глаза две уже вполне нормальные вакансии, но от которых я по причине, так сказать, явной удаленности от темы тоже предпочел отказаться, —писателя по авиакосмической и военной тематике (для связанного с авиацией, судя по доменному имени в адресе, московского ООО «Интервестник») и автора молодежной саги(для столичного же издательства «Гелеос»).
Прочие вакансии издательств тоже были довольно любопытны. Так, питерскому «Диалогу» понадобился «писатель, литобработчик» с доходом от $ 1 до $ 10 000. (Последняя цифра, понятно, оказалась пиаровским ходом: размер и форма выплаты гонорара реально определялись на собеседовании.) Соискателю предстояло в удаленном режиме писать книги (аналитическую, учебную, справочно-техническую литературу) на темы реформирования ЖКХ, создания и управления объединениями собственников жилья, строительства, законотворчества, юридических и финансово-экономических аспектов работы отрасли, а также искать и обрабатывать материалы для других издательских проектов.
Забавно, что от автора требовались лишь среднее специальное образование, опыт работы от года и при этом (!) — наличие опубликованных книг или статей, знание отрасли и ее проблем.
О такой же вакансии, но уже надругом сайте заявило и некое безымянное питерское издательство. Здесь условия к кандидату тоже были довольно щадящие: возраст 25 — 65, образование высшее, опыт — от года, занятость — по совместительству. Оплата обещалась сдельная договорная. Обязанности работника включали создание и литобработку текстов психологического и эзотерического содержания и их структурирование, стилистическую правку, поиск дополнительного материала и его стилизацию, художественное развитие сюжета.
В двух последних объявлениях меня смутило это сочетание — минимальные требования к кандидату и уход от вопроса о конкретных суммах вознаграждения, вынесение его на потом. Я уже знал, что это может означать в профессиональном плане — самую заурядную профанацию. А по деньгам — либо в итоге совсем смешные суммы, либо торг, в котором работодатель с самого начала не связывал себя какими бы то ни было обязательствами. И с учетом того, что это был все-таки неблизкий Питер, я решил не искушать судьбу.
В Москве штатный автор для деловой серии «Путь к успеху» понадобился известному издательству «Рипол классик». «Практику литературных негров, которые пишут под раскрученных авторов, мы не используем, так что автору самому придется держать свою планку», — заявлял на «страничке автора» главред Вадим Тетевин. Там же не без гордости сообщалось, что за последний год «Рипол классик» открыло пять новых авторов, которые пришли самотеком, нигде ранее не издавались, а теперь иные из них уже имеют собственные серии. Но, узнав на собеседовании «цену вопроса» — не более $ 500 за 12 авторских листов, что для деловой литературы сущие гроши, — я невольно задумался: а многим ли отличаются подобные условия от пресловутых «негроидных»?
А как вам такое изобретение — на этот раз анонимного московского издательства? Его представитель Илья приглашал на работу по совместительству пишущих редакторов— специалистов в возрасте 22 — 55 лет, с в/о и опытом работы от пяти лет. В объявлении говорилось, что за $ 400 «он должен написать 350 стр. рукописи на заданную тему (прикладная тематика) с соблюдением авторского права». Выходило, таким образом, всего по $ 1 c небольшим за страницу! И ведь формально такого автора с его «авторским правом» могли все за те же деньги привлечь еще и к редактированию…
Питерский опыт: небитый битого везет
Но более всего запала мне в душу работодательница из Питера, в начале нынешнего года сообщившая на одном из сайтов: «Ищу соавтора для работы над художественной литературой. Не литературный негр (курсив мой. — В. Ж.). Не „в стол”».
«Я также профессиональный литератор, — откликнулась на мой запрос подательница объявления, представившаяся Дарьей. — Имею порядка 15 опубликованных книг. На данном этапе считаю разумным поработать в паре.
Речь идет о литературном сотрудничестве. В смысле: я лично и мой соавтор вместе работаем над книгой. Соавтор — пишет. Как правило, не все 100 % объема книги, а меньше (с учетом и моей работы над текстом). При этом редактуру, выстраивание структуры плюс, условно говоря, монтаж книги, а также вопросы ее издания и контактов с издательством я беру на себя (книга публикуется; замечу, что автор получает авторские права!). Кто разрабатывает сюжет — не принципиально: я лично, или соавтор, или мы вместе. Имеется в виду, что есть возможность для творчества, никто не говорит о том, что нужно писать чепуху про неинтересных героев. Уточню, что писать можно в любом жанре. Мы здесь имеем полную творческую свободу».
Писать за «соавтора» пусть не все 100 процентов, а чуть меньше мне, понятно, все равно не улыбалось, и я предложил Дарье просто скинуться на совместный сборник рассказов — раз уж «писать можно в любом жанре». Еще поинтересовался, кто же будет рассчитываться со мной как с соавтором — сама нанимательница?
«Рассказы никому не нужны. А не в моих привычках издаваться за свой счет. — Тон Дарьи явно изменился. — Если вам платят, то платит издательство. Я же не онанизмом занимаюсь, извините за грубость. Вопрос сколько — другой. Зависит от того, насколько хороша книга и лично от моих контактов с издателями. Если пойдете сами, допустим, в „Эксмо”, вам — стандартно — 200 баков. Мне — не знаю, потому что я туда не хожу. В среднем по городу (Питеру. — В. Ж.) за книгу покетбук(книга карманного формата, обычно в мягкой обложке. — В. Ж.) дают 600. Дальше зависит от того, насколько человек — в данном случае я — умеет выколотить надбавку. Скажем так, до штуки. Это цены по городу. Других нет. Если хотите других — пишите ниггером для Марининой, но для этого нужно издать своих книг штук 10, и хороших. Если хотите иметь в месяц 2 — 3 штуки баков — работайте, года через два будете иметь их стабильно. Если не хотите работать вообще, писателем не хотите быть тоже, а хотите быстро срубить бабок (я просто восхищаюсь Дарьей! — В. Ж.) — работа над книгами не для вас».
Апломб Дарьи был не случаен: те, среди кого она вербовала потенциальных «соавторов», сегодня нередко беднее и бесправнее даже пресловутого советского инженегра, осмеянного в годы застоя.
К примеру, в издательстве, где публикуется известная писательница, автор авантюрных детективов Татьяна Полякова, по ее словам, ни много ни мало — 200 — 250 детективщиков. Правда, многие из них выпускают в год всего по одной книжке тиражом 10 тыс. экз. Для писателей столь популярного жанра это явно маловато, да и прожить на такие доходы, естественно, нельзя. «Топовых» же авторов, к которым относит себя сама Полякова, в издательстве не более десятка. Их книги (не менее трех-четырех новых романов в год) расходятся сегодня двухсотпятидесяти-трехсоттысячными тиражами, не считая бесчисленных допечаток и переизданий.
Но прежде чем стать той Татьяной Поляковой, которой она является теперь, писательнице пришлось порадоваться и десятитысячным тиражам[3]. А, скажем, другая детективщица, Татьяна Устинова, рассказывает, что за свой первый роман семь лет назад получила всего $ 200, за второй — $ 400. Кажется, это закономерность, не знающая исключений: гонорар за первые книги даже самого блестящего автора всегда будет более чем скромным.
Мне рассказывали об авторе детективов С. В., который в среднем раз в три месяца выпускает десятитысячным тиражом новую книгу и, получая за каждую 500 евро, годами мечтает о новом диване.
Справедливости ради вспомним, что и на Западе писатель средней руки не может прожить сугубо на литературные заработки и, как правило, подрабатывает лекциями или преподаванием. Украинский детективщик Андрей Курков, активно публикующийся за рубежом, а в России позиционируемый издателем как «писатель № 1 в Европе», рассказывает, что из-за частых поездок на лекции (у нас это называется авторскими вечерами) ему нередко приходится работать в самолетах и поездах, в гостиницах[4].
Изаура, Mumba-umba, «Серёга» и все-все-все
«Ищу работу литературного негра. Предпочтение небольшим объемам. Быстро, профессионально. Ольга», — читаю сегодня на сайтах телеработы (удаленная работа, не путать с работой на ТВ). Или: «Предлагаю услуги литнегра. Литературное образование, писательский опыт. Качественно и в короткие сроки. Mumba-umba».
А вот прям-таки рекламный постер: «Два современных российских журналиста напишут о вас (или для вас) интересную и увлекательную книгу, со стильным и оригинальным сюжетом. Жанр, основные особенности книги, ее главных героев и сюжетную линию выбираете вы. (Вы можете ввести в качестве персонажей ваших близких, друзей, знакомых, врагов, известных политиков, спортсменов и т. д.) Все авторские права на создаваемую книгу будут принадлежать вам. Полная оплата производится после написания книги и ее одобрения заказчиком. Удивите всех! Сделайте себе и своим друзьям шикарный и незабываемый подарок! Наши расценки доступны практически каждому!»
Столь откровенные объявления в Сети — не редкость. Но мои попытки проинтервьюировать, причем даже небезвозмездно, этих бойцов невидимого литфронта в девяти случаях из десяти заканчивались неудачей: лояльность работодателю, а иногда и прямые формулировки контрактов предполагали известную скрытность. (Полина Дашкова как-то даже предположила подписание неграми «зверских договоров о неразглашении».) Помню, как был поражен, написав автору объявления «ЛитературнаяИзаура ищет нестрогого хозяина плантации. Владею языком, компом, стилем, информацией. Если вы еще не Фолкнер, значит, поленились обратиться» — и неожиданно получив отклик.
Скрывавшаяся за звучным псевдонимом Валентина Щ. представилась «человеком с бурным журналистским прошлым» и автором пары собственных книжек, которого носило по многим изданиям и телеканалам, а к настоящему времени прибило в качестве то ли редактора, то ли продюсера к новостному отделу дециметрового спортивного телеканала. Но поскольку писать Валентине, по ее словам, по-прежнему не расхотелось, и появилась попавшаяся мне на глаза «объява». «А не найдется ли там места и для моих бессмертных произведений? — поинтересовалась Валентина, узнав, что я собираю информацию для журнала. — Ну, или для наших совместных, об этом тоже можно договориться?»
К этому времени, проведя немало часов в Интернете, я уже понял, что нарисовать некий типовой портрет «негра литературного» у меня едва ли получится. И не только из-за завесы таинственности вокруг моих героев, часто не позволявшей надежно отделить зерна от плевел. Но еще и из-за того, что уж слишком разные, а порой и нереально случайные люди оказывались причастными к данному промыслу. И подчас непросто было понять, слышу ли я голос реального человека или это лишь очередной плод фантазии чересчур увлекшихся собратьев по перу.
А вот вышеупомянутый писатель Андрей Курков идентифицирует их с легкостью. Он признается, что ему доставляет особенное удовольствие читать произведения, созданные неграми, — например, книги той же Татьяны Поляковой (по его словам, в реальности автора под такой фамилией не существует). Потому что некий персонаж в одном ее романе курит, пьет и ругается матом, а в другом — он же пьет молоко и поглощает витамины: редакторы просто не успевают отслеживать подобные погрешности. Если Полина Дашкова или Виктория Платова — это псевдонимы, то Марина Серова — и вовсе выдуманный автор, за которого вкалывают саратовские негры[5].
Как все это происходит? «Приятель как-то похвалился приобретенной книгой с автографом автора, — рассказывает один из саратовских же журналистов. — Автором был некто Сергей Распутин. Автограф звучал так: „Любимому мужу от Сереги”. Первая моя реакция была шоковая — друг никогда не отличался отклонениями в сексуальной сфере. Посмеявшись надо мной, приятель пояснил ситуацию: его женушка, библиотекарь, прочла объявление: „Требуются люди с высшим филологическим образованием”. Сходила. Оказалось, некое издательство дает тему и общее направление сюжета, устанавливает объем работы и срок исполнения. Таким образом пишется некая книга. Разумеется, полный отказ от авторских прав. Работа стоит доллар за страницу. Этот Распутин, не знаю, существует ли он на самом деле, выпустил серию книг на криминальную тему. И три из них написала моя женушка…»
А вот исповедь другой изауры, назовем ее для конспирации Верой Ильиничной. Ей уже за семьдесят. Всю свою жизнь она занималась переводами античной литературы, работала, по ее словам, с известными учеными, в частности с Аверинцевым. Писала статьи в престижные научные журналы. Но потом это стало никому не нужно. А несколько лет назад на Веру Ильиничну вышел криминального вида юноша с серьгой в ухе, заявивший, что отыскал ее по Интернету. «Уж не знаю, как я могла туда попасть: у меня даже пишущей машинки-то никогда не было и до сих пор все свои тексты я сдаю написанными от руки, за что с меня вычитают стоимость набора», — говорит эта «литературная изаура». Работодатель предложил ей попробовать анонимно написать роман про наркодельцов. Он оставил свой телефон, но, позвонив однажды по нему, Вера Ильинична услышала, что такой здесь никогда не проживал.
Начав писать, она обнаружила, что в состоянии сочинять такие байки километрами. Правда, скоро возникли затруднения со знанием фактического материала: например, исполнительница слабо представляла себе сцену настоящей мужской драки, понятия не имела о правилах игры на ипподроме. Тогда заказчик свел ее с двумя экспертами, бывшими военными или фээсбэшниками, услугами которых она пользуется и поныне. От них Вера Ильинична, в частности, узнала, что цепочка, по которой перевозят наркоту из Средней Азии, довольно сложна и предусматривает перестраховку — последний курьер не знает первого. «По-моему, книжно-литературный бизнес, в который я впряглась, построен по сходному принципу: этот юноша — лишь посредник, передающий задание и получающий готовую работу, — говорит она. — За роман он платит мне от 600 до 800 долларов. Но больше двух романов в год не получается — и то я еще смотрю американские боевики и, конечно, заимствую кое-что… А недавно мне показали новый роман известного детективщика, и я узнала свой текст».
Еще один «афролитературец», Михаил М., что-то подозрительно не скрывал своей фамилии в разговоре с журналистом. Михаилу, в общем, повезло: он подрядился работать на частное лицо, а такие заработки, хотя и сопряжены со множеством организационных издержек, оплачиваются подчас прямо-таки по-царски.
Уже наверняка увидел свет любовный роман, написанный во многом его рукой, хотя на обложке значится фамилия некой Светланы Л., возомнившей себя писательницей. Действительно, вооружившись ноутбуком, она целыми днями пропадала в арбатскихкафешках, буквально насилуя клавиатуру и черпая вдохновение исключительно в ванильном мороженом. Она рассказывала о жестоко обманувшем ее сердце мужчине, которого она намеревалась теперь столкнуть с отвесной скалы где-то в дебрях Амазонии. На деле же сквозь дебри ее воспаленного воображения приходилось пробиваться Михаилу, редактируя, а нередко и полностью переписывая совершенно беспомощный текст.
— Со мной заключили договор: я сохраняю творческое «я» автора, выправляю орфографию и стилистику, выстраиваю логику поступков героев и сокращаю их безмерно затянутые разглагольствования о смысле бытия. Цена вопроса — пять тысяч баксов…
Столь выгодный заказ, скромно именуемый в договоре «литературной правкой», Михаил заполучил по протекции знакомого психиатра, часто выезжающего по долгу службы в укрепрайон рублево-успенских дач. Пациентка никак не могла избавиться от депрессии, и мудрыйдушеисцелитель полушутя-полусерьезно посоветовал ей взяться за перо.
— Кое-что в моем положении было мне совершенно не по душе, — признается Михаил. — Светлана взяла манеру названивать посреди ночи и требовать, чтобы я выслушал только что законченный ею фрагмент текста. А ведь помимо ее романа у меня была еще и основная работа, на которую приходилось вставать спозаранку…
Днем Светлана, впрочем, тоже не оставляла М. в покое. Требовала, чтобы он немедленно мчался к ней на Рублевку либо в арбатское кафе, где изводила своего «раба» жалобами — нет, уже не на текст, а на «поломатую» личную жизнь.
— За два месяца она просто выпила из меня всю кровь, — удрученно говорит Михаил. — Я решил прекратить наше сотрудничество, вернул часть гонорара и даже познакомил Светлану со своим приятелем, мечтавшим окунуться в рублевскую атмосферу, а заодно и поправить свое материальное положение…
По словам М., Светлана не очень-то огорчилась разрывом, узнав, что ее новый негр — симпатичный и еще довольно молодой человек. Так что роман должен был выйти в срок. А уж со стороны крупного издательского холдинга, управляемого супругом Светланы, проволочек и подавно не ожидалось...
Еще одно небезынтересное откровение — моей коллеги из «Комсомольской правды», пожелавшей остаться неизвестной:
— Меня завербовали в период декретного отпуска. Приятель, профессиональный сценарист и сам бывший литературный негр, а ныне самый что ни на есть «плантатор», рассказал под рюмку чая о творческом процессе писателя N, и захотелось мне с тоски этим самым писателем N немножко побыть.
Процесс этот у N организован здорово: обретается он себе за границей, почитывает российскую прессу, компилирует на основе хроники происшествий страничку текста и высылает ее «плантаторам», то есть бригадирам. Те на этой основе компонуют сценарный план, расписывая будущую книжку по названиям глав. Такой вот план, предварительно затвержденный по электронной почте у писателя N, «плантаторы» и рассылают неграм.
Вместе с планом будущей книги я получила и указание: 5-я, 6-я, 7-я и 8-я главы — твои, распиши их на авторский лист. Потом втянулась, просила еще и еще… Впрочем, материальный стимул у негров слабый — 45 у.е. за авторский лист, потому в основном они из бывших союзных республик. А прочие стимулы у каждого свои…
Байтажник — орудие пролетариата
«Требуется автор текстов для крупного издательства, возможно, по готовым сюжетам. Оплата приличная», — читаю очередное объявление, появившееся на днях в Интернете. Под приличной оплатой подразумеваются, как следует из того же текста, $ 500. Координаты подателя не приводятся: на «страничке заказа № 9108» претенденты сами оставляют информацию о себе.
За несколько дней нажали кнопку «Берусь за выполнение» и заполнили «форму ответного предложения» по крайней мере три человека (последующие запросы, включая и мой собственный, просто перестали отражаться на сайте). Первый аноним, встречно попросивший на $ 100 больше, оказался с техническим в/о, опытом составления технологической документации и, по его словам, уже участвовал в качестве автора в нескольких проектах. Аппетиты претендента понять нетрудно: «технописы» сегодня весьма востребованы и заработки у них — не чета доходам собратьев беллетристов.
Другой потенциальный негр, если судить по электронному адресу, некто Зуев,
Но даже столь осторожные объявления нечасты. Нужные контакты ищутся заказчиком, как правило, через знакомых, через многочисленные порталы и форумы самодеятельных литераторов. Деньги, как известно, любят тишину, а современное коммерческое книгоиздание — весьма серьезный повод для того, чтобы обстоятельно, с чувством помолчать. По той же причине работа нынешних литературных негров гораздо более регламентирована и технологична, чем, скажем, в начале 90-х.
Инициативных авторов(назовем их так), явившихся «на новенького» с собственной темой или сюжетом, просят для начала представить пробник текста страниц этак на тридцать. Если он устроит заказчика — от автора запрашивается уже синопсис, где вначале должно даваться краткое описание общей идеи романа, затем — пунктирные характеристики действующих лиц и, наконец, раскладка всей книги по эпизодам.
Совсем другое дело — работа на заказ или, как принято говорить, заказным автором. Оплата здесь может быть и $ 100 за авторский лист, но и требования более жесткие. Прежде всего сроки: так, роман объемом 12 авторских листов ваяется за месяц-полтора. Синопсис обычно выдается заказчиком в готовом виде.
Приведу отрывки из синопсиса к одному из романов «под Незнанского», который выдавался на руки литературному негру:
«— Свирский Владимир Иосифович, профессор, научный руководитель подготовки спецагентов отряда „Гамма”.
— Валентин Рубцов, человек с манией преследования. Убежден, что во всем, что происходит, есть скрытая система, которая сконструирована не то в Кремле, не то на Лубянке, не то на Марсе.
— Генеральную прокуратуру „забомбардировал” своими сведениями некто Рубцов. Он не то бывший военный, не то пожарный, от безделья и инвалидности стал собирать газетный компромат на спецслужбы, увлекся и перешел к каким-то полуфантастическим выводам.
— Турецкий узнает, что у Рубцова был покойный брат...
— Турецкий навещает Свирского, который тихо-мирно живет в Швейцарии, и получает подтверждение своим догадкам.
— Внезапно появляется сотрудник спецслужбы „Гамма”, пытающийся устранить и Турецкого, и швейцарку.
— P. S.Возможен вариант с другой географией — не европейской, а, допустим, южноамериканской, что, возможно, более интересно»[6].
Эпизод, который в синопсисе может быть намечен лишь очень кратко — например, «роман героини с британским дипломатом», иногда должен быть расписан негром до объема в пол-листа (авторских). Пишутся подобные эпизоды как своего рода небольшие новеллы.
Если негру достается только часть книги, договор издательство обычно заключает лишь с бригадиром, отвечающим за всю работу. Бригадир же решает, выплатить ли негру по получении первой порции текста небольшой аванс или ограничиться распиской, выдаваемой, понятно, от имени физического лица. На одного негра, работающего в бригаде, как правило, приходится объем в два-три авторских листа — чем меньше доля каждого, тем легче его заменить, если он вдруг сорвет сроки сдачи заказа или, не дай бог, вовсе выйдет из игры. Сработавшейся паре негров со временем может быть доверен уже целый роман. Но в этом случае и риск для издателя выше.
Разделение работы проходит обычно по сюжетным линиям. К примеру, все, что связано с главной героиней, отдается на откуп одному человеку. Тот, у кого лучше выходят описания слежки, погони или, скажем, диалоги, зарисовки внешнего вида героев, пейзажей, тоже может получить соответствующие эпизоды. При этом неграми напропалую используются образы родственников, друзей, бывших одноклассников и сослуживцев, соседей и тому подобное, «осколки» собственной биографии. Это еще и способ продемонстрировать свое авторство друзьям, посмеяться в узком кругу над теми, кто выведен под шутливо переиначенными фамилиями или узнаваемыми прозвищами, а заодно и над титульным автором, чья фамилия невозмутимо украшает все это.
Задача бригадира — нередко это бывший литнегр с многолетним опытом — соединить потом все собранные фрагменты в единый текст, выправить его стилистически и соотнести фактологически, проверить, не противоречат ли друг другу сюжетные линии, и передать издателю. Не обходится, впрочем, без ляпов. Рассказывают о некой героине женского романа, умудрившейся родить на третьем месяце, поскольку один из авторов отправил ее в роддом на сохранение, а другой, не вникнув в текст, решил, что ей уже самое время рожать.
«Лично я всегда сам придумывал сюжеты для своих детективных повестей, — рассказывает Дмитрий К., бывший негр, два с лишним года вкалывавший на одно из саратовских литагентств. — Но тот, кто делать этого по какой-либо причине не может, пользуется синопсисами, придуманными коллегами. Я несколько раз писал синопсис на сторону: делов-то — на пару часов.
Написание же повести целиком занимает недели две. Работодателем задается при этом лишь концепция (имена и характеры главных героев, общие правила построения сюжетной линии произведения). Конечно, есть и ограничения: нельзя, например, писать про маньяков, про террористов, про сектантов, основной темой синопсиса не должны выступать наркотики — и таких табу множество.
Для краткого содержания будущего произведения главное — придумать начало: кого убили и как — и концовку: кто убил и за что. Изучая современные отечественные детективы, нетрудно заметить, что набор орудий, способов и мотивов убийства и даже типов персонажей, вовлеченных в сюжетную линию, довольно ограничен (хотя именно здесь авторы пытаются проявлять максимум изобретательности). То есть сочинить начало и концовку не так сложно, как кажется. Пространство между этими двумя основополагающими вехами синопсиса произвольно заполняется цепочкой событий, как правило, повторяющихся из повести в повесть. К началу и концовке, а также друг к другу эпизоды подвязаны совершенно непринципиальным образом; главное — логически склеить все части в одно целое, а это после некоторой тренировки достигается почти автоматически.
Написание собственно повести также предполагает наличие тактических приемов, позволяющих эффективно схалтурить. Можно, например, ввести то, что я называю „диалог ни о чем” — он займет объем книжной страницы, а содержать будет до смешного мало слов: ведь каждая реплика будет напечатана с новой строчки. На зарплате это, правда, мало скажется (авторская выработка считается в килобайтах и заносится в особый лист, называемый в народе „байтажником”), но имеющуюся дыру прикрыть поможет…
Другой прием — использование фрагментов отвергнутых рукописей. Несмотря на нередкое отвращение к своим произведениям, литературный негр, как правило, сохраняет все, что когда-либо было им написано. В Москве проходят далеко не все книги, и те, которым не повезло, — это и есть так порой выручающий экстренный резерв. Из него выдергиваются фрагменты на пару страниц, а бывает, и огромные куски, составляющие до трети книги. Почти все, что не прошло в московской редактуре, мне удалось в конечном счете распихать по отдельным книгам и напечатать. Интересно, что в Москве эту работу часто принимали те же редакторы. Наверное, они не увидели моих маленьких хитростей; наши же, саратовские, их обычно замечали.
Конечно, качество нашей продукции оставляло желать лучшего, но и оплата за этот труд была смехотворной. Судите сами: нам, штатным работникам, платили по 120 руб. за синопсис и по 5 руб. за килобайт текста. То есть целая повесть приносила всего 1920 руб. Правда, это была стабильная сумма, не зависящая от того, пройдет текст в Москве или нет. Если проходил, то выплачивали еще премию из расчета 3 руб. за килобайт, то есть дополнительно 1080 руб. Итого максимум за книгу — 3000 руб. Это при том, что так называемых премий приходилось порой ждать месяцами.
По какому же критерию книги проходили или не проходили? Для меня, как и для большинства моих коллег, это было одной из неразрешимых загадок. Иногда казалось, будто там, в Москве, работает специальная машина, суть которой — генератор случайных чисел…»[7]
«Они кичатся именами, которым отдавались…»
Сами негры утверждают: если писатель выпускает в год более четырех-пяти романов — значит, где-то за его плечами незримо маячит бригада поденщиков. Рекордсменом среди литературных «плантаторов», по слухам, является известный детективщик Фридрих Незнанский, выпустивший как-то за год 52 (!) романа. С другой стороны, никто из известных персон еще не признал факта работы «литрабов» лично на себя.
Уж не знаю, кого имел в виду один из упоминаемых мной ниже негров под «знаменитой детективщицей, вышедшей из милицейской среды», за которую ему якобы довелось писать. В 1999-м Маринина отрицала подобные намеки еще достаточно спокойно, даже весело: «А вообще Интернет меня сильно порадовал, я узнала о себе много интересного <...> Мне в подчинение дали отдел в 30 человек, это вот мои литературные негры, скорее всего, пишет автор, безработные литераторы, которые для того, чтобы прокормить семью, готовы на все. А я, как погоняло с кнутом, над ними, и все это своим именем подписываю»[8].
Однако через два года на вопрос посетительницы Яндекса: «Скажите, пожалуйста, сколько групп авторов работает на вас?» — писательница прореагировала уже далеко не так спокойно: «Скажите, пожалуйста, откуда в вашей голове появляется этот бред? Даже отвечать не буду: противно»[9].
Гораздо терпимее к подобным вопросам относится Дарья Донцова, хотя ее-то — за чрезмерную плодовитость — подозревают в использовании «рабского» труда гораздо чаще. «Люди, работающие под маркой „Дарья Донцова”, могут описать вам своих клиенток вплоть до их манеры одеваться и содержимого их сумочек», — гласит, к примеру, броский подзаголовок в молодежной газете «@кция».
В ответ на подобные домыслыДонцова демонстрирует то, чем, верно, никто больше из «топовых» писателей похвастаться не может, а именно рукопись. Она создает свои произведения обыкновенной шариковой ручкой и хранит в специальном шкафу, по ее собственным словам, рукописи всех тридцати девяти предыдущих своих романов[10].
В свою очередь «Эксмо» клянется, что Донцова реально способна выдавать до десяти романов в год (объемом 10 авт. л. каждый), а сама она утверждает, будто бы уже подала заявку на ближайшую пятилетку, где значатся еще 52 новых. Особо недоверчивых (поговаривают, будто Донцова для конспирации просто переписывает собственные книги) писательница обожает шокировать: «…Да, за меня действительно пишут негры. Более того, живут они у меня дома. Одного зовут Муля, другого — Ада. Это мои мопсы. Муля отвечает за детективную линию, а Ада разрабатывает характеры».
При этом о литнеграх Донцова знает не понаслышке: книги одного ее знакомого, пишущего за «дядю», постоянно занимают первые места в рейтингах. Но стоит ему поставить на обложке собственное имя, как писатель сразу терпит фиаско.
Не допускает мысли о привлечении «рабов» и Борис Акунин. «Нет, у меня вектор прямо противоположный, — как-то отвечал он читателям. — Я хочу, чтобы каждая новая моя книжка была лучше предыдущей. Получается или нет — другой вопрос. Но литературные афроамериканцы тут исключаются»[11].
А как относиться к существованию литературных негров нам, читателям? Нередко это отношение довольно сочувственное.
В кафешках тесных, вечерами,
Налившись коньяком дешевым,
Они кичатся именами,
Которым отдавались Словом…
Так написал о литературных поденщиках, которые «пытаются в любом заказе хотя бы буквой проявиться», некто Vladkov54 на национальном сервере поэзии «Стихи.ру»[12].
Но не забудем, что несвобода негров — следствие их свободного выбора, за которым обычно кроется трезвый расчет. Думаю, показательна в этом смысле история литератора[13], подрядившегося поучаствовать в написании некой лав стори; действие ее происходило на необитаемом острове, где потерпел аварию легкий самолет (как тут не вспомнить известную ленту «Шесть дней, семь ночей» с Харисоном Фордом?). Текст автора влился потом в один из романов, увидевший свет под именем известной певицы, после чего ему одно за другим последовали еще несколько аналогичных предложений. Благо книги Ирины Аллегровой неплохо продавались.
Через некоторое время наш герой придумал сюжет уже собственного детективного романа и отправился с ним к издателю. Там он узнал финансовые условия: если роман выходит под его фамилией, гонорар окажется втрое скромнее, чем если бы данный текст публиковался под именем Ф. Незнанского. Выбор был сделан. За Незнанским последовали несуществующий американский фантаст и «знаменитаядетективщица, вышедшая из милицейской среды»…
Замечена нехитрая зависимость: чем выше ставка негра, тем неблагоприятнее моральная атмосфера, в которой ему приходится трудиться. Это касается прежде всего работы с заказчиками — физическими лицами. Один известный литератор, назовем его К., рассказал мне, как два года назад он с коллегами за весьма приличную таксу — $ 6000 — 7000 — подрядился на создание пары романов «с элементами эзотерики». Заказчик был из «новых русских»: имел виллу в Швейцарии, собственную картинную галерею и т. п. Когда мой собеседник, он же бригадир, сдавал ему вторую рукопись, «автор» объявил, что сделает ему подарок. Вернулся к машине и на полном серьезе вручил с дарственной надписью только что вышедшую, как он выразился, «мою новую книгу». Это было не что иное, как первая работа К. и его команды.
Но «рабы» тоже оказались не промах. В другой раз К. сознался мне, что еще раньше они вложили в уста простоватого автора столь изощренные и притом одиозные интеллектуальные перлы, что они звучали как издевка.
Так или иначе, по словам самих негров, в своей неблаговидной роли они ощущают себя гораздо свободнее большинства простых смертных. По крайней мере — тех, кто вынужден вкалывать от звонка до звонка и заниматься трудом, далеким от творчества. И потом, для людей одаренных литературное «рабство» — это не только заработки, но и возможность распоряжаться своим временем и заниматься собственными некоммерческими проектами, а еще, конечно, творческий драйв и бесценный ремесленнический опыт.
«Помню, получив возможность попробовать себя на писательском поприще, мы пребывали в эйфории, — рассказывает уже знакомый нам Дмитрий К. из Саратова. — „Мерцающий монитор, а дальше — неизвестность!”, как восторженно говорил мой коллега, ныне журналист. По его словам, он никогда не знал, как в точности развернется сюжет его повестей через пару страниц, и утверждал, что проживает наряду с реальной еще и параллельные жизни — вместе с героями своих произведений.
Я понимал его восторг и часто ощущал то же самое. Мы выходили в курилку, делились идеями, спрашивали друг у друга совета, как лучше обставить и развернуть сюжетную ситуацию, как логически связать два интересных сюжетных хода, и коллективный разум выдавал, как нам порой казалось, гениальные решения. И вдохновение случалось с нами…»
Но такие ли уж белые и пушистые они, эти литературные негры?
Мне кажется, одно дело, когда негр, скажем, готовит справочный или другой рабочий материал для последующей работы писателя с именем. И совсем иное, если он принимается в буквальном смысле водить пером за этого самого писателя.
Мне скажут: да так ли уж заметна разница? Оказывается, да, причем чувствует ее и сам читатель. Оно и понятно: халтура, она и есть халтура, да и сроки всегда поджимают. Поэтому бригадный ширпотреб читатель жует, как жвачку, а вот «живых» писателей либо любит, либо не очень — но неизменно испытывает к ним чувства. И еще одно наблюдение: бригадные романы — наиболее «чернушные» и агрессивные: просто оттого, что гнать листаж так проще.
Да, коммерческое чтиво не что иное, как поток, конвейер. Как говорится, есть искусно приготовленное блюдо, но ведь есть и уличная шаурма. Как и во всяком другом случае, в коммерческом книгоиздании важную роль играет бренд, символизирующий для читателя пресловутую «планку», профессиональный стандарт качества. Таким брендом может выступать название книги (если она рекламировалась) или книжной серии, наименование издательства, но главное место в этом ряду, по крайней мере в беллетристике, безусловно занимает имя автора.
Итак, читатель платит за узнаваемое имя как за некую гарантию, которой он доверяет, и это справедливая плата. А узнаваемый автор — не виртуальный, не коллективный, а реальный, живой — не может этим доверием не дорожить. Коммерческий успех — оно, конечно, совсем неплохо, но ведь, наверное, у всякого творческого человека возникает и чувство стыда за свою не лучшим образом выполненную работу.
Вот, к примеру, Александра Маринина протестует против распространения через интернет-библиотеки своего самого первого произведения «Шестикрылый Серафим», объясняя, что вещь эта слабая и ей как соавтору за нее «неловко»[14]. Мне почему-то верится, что это не изощренный пиаровский ход, что истинная причина марининского табу именно та, о которой писательница говорит. Но что произойдет, если мы заменим автора Александру Маринину на негров? Взбредет ли в этом случае кому-нибудь в голову стыдиться своей слабой работы?
Из западной потребительской культуры к нам пришло понятие «индустрия фейка» (от англ.fake — подделка). Имеется в виду торговля поддельной одеждой и аксессуарами, «косящими» под известныебренды. В люксовом сегменте одежды и обуви подобная продукция занимает, по некоторым данным, до 60 процентов от общего объема товарооборота. Параллели здесь вполне очевидны. Ведь и в коммерческой литературе, бывает, именитый автор не только не читает произведений, выходящих под его именем, но даже не ведает об их существовании, как это случалось, говорят, с тем же Ф. Незнанским.
Писательница Светлана Мартынчик, известная под псевдонимом Макс Фрай, рассказывает о предложении, поступившем ей от издательства-публикатора еще пять лет назад:
«…После того как раскрылась история с попыткой зарегистрировать имя Макса Фрая как торговую марку, они мне быстренько предложили: а давай мы посадим ребят и они будут писать книжки — да, кандидаты филологических наук, не ниже! — так вот, они будут писать по книжке в квартал — а мне „за это” будут платить по 100 тысяч рублей — тоже в квартал. Предложил мне это директор московского филиала „Азбуки” Денис Веселов, когда я его подвозила в своей машине, — мне пришлось его, толстого такого, плюшевого, силком из машины выпихивать! <…> Потому что я ему говорила: „Пошел вон, дурак!”, а он отвечал: „Да нет, ты не понимаешь счастья своего!” Макс Фрай исписался, говорит, тебе же неинтересно этой ерундой заниматься, а у нас сядут ребята, кандидаты филологических наук…»[15]
Не здесь ли сокрыта главная буржуинская тайна феномена литературных негров? Чтобы поскорее отбить затраты или не слишком вкладываться в раскрутку нового проекта, читателя, подсевшего на звучное имя, попросту пускают по наезженной колее, присобачив к подделке фирменную бирочку…
Понятно, почему при упоминании о литературных «рабах» так нервничает Маринина. Ведь тем самым ей высказываются бестактные подозрения в надувательстве публики. Но я уверен: ни одна звезда от коммерческой литературы никогда не признается по своей воле (это я без намеков), что за нее горбатятся поденщики.
Кто там грузит уголь в черной комнате?
Между прочим, издательство «Эксмо», где постоянно прописана Александра Маринина и другие именитые авторы, признает факт не просто использования так называемых бригад, но и их целенаправленного создания, ссылаясь при этом на мировой опыт. «Если несколько человек в короткое время соберут нужную информацию, грамотно ее изложат и мы через два месяца положим на прилавок книгу… Что же в этом плохого?» — говорит Сергей Рубис, начальник отдела мужского детектива. Примеры, которые затем приводит Рубис, касаются, правда, тайн смерти Сталина, личной жизни Мадонны, летающих тарелок на дне Средиземного моря, то есть «познавательной» литературы[16].
Но припоминаю, что по части беллетристики официальный прецедент «бригадного подряда» в истории «Эксмо» все же был. Когда несколько лет назад оно рассорилось со своим постоянным автором, писавшим под именем Виктории Платовой, на обложке очередного детектива появилась ремарка мелким шрифтом: «Под псевдонимом В. Платова публикуются несколько авторов»[17].
Еще раньше, в 1998-м, корреспондент газеты «Версия» устроился негром в издательство «Олимп», где подрядился работать «под Незнанского», а затем тиснул об этом свои впечатления на целую полосу, сопроводив их копией заключенного с ним договора[18]. Ни издательство, ни тем более сам писатель, давно проживавший в Германии, на это никак не прореагировали. Наверное, факты были слишком очевидны, чтобы их можно было оспорить. Но когда несколько лет назад два известных детективщика, долгое время работавшие вместе, решили поделить авторские права на свои произведения и дело дошло до судебного разбирательства, была назначена литературоведческая экспертиза. И вот тут открылось невероятное: все их книги оказались написаны другими людьми, рассказывает адвокат, специализирующийся в области авторского права, Ирина Тулубьева[19].
«Незнанский — это факт известный[20], — комментирует Полина Дашкова. — Читая его роман, я обратила внимание на то, что некоторые сцены писала женщина, причем очень талантливая…[21] Для меня это была игра своего рода: угадай, кто какой отрывок писал».
Впрочем, как считает Дашкова, за подобными разоблачениями в принципе может скрываться и заурядная зависть менее удачливых издателей-конкурентов или, скажем, собратьев по цеху. «Феномен литературных негров — очень удобная пустышка для писателей, которым не удается стать популярными, — говорит Дашкова, кстати, автор детективного романа о бунте „негра литературного” под названием „Золотой песок”. — Они утешаются рассказами, что у всех известных и любимых читателями авторов были негры. То есть этих известных и любимых писателей на самом деле будто бы не существует…»
Еще несколько лет назад Дашкова предложила всякий раз прибегать к стилистической экспертизе текстов, дабы опровергать (или подтверждать) появляющиеся время от времени оскорбительные домыслы. Похоже, подобная экспертиза могла бы дать любопытные результаты.
«Моя знакомая Нина Шалимова, ученый-лингвист из Ярославля, часто ездит в Москву на поезде, — рассказал автору знакомый журналист. — В четырехчасовую поездку она обычно берет с собой детективы. И вот у одного из „своих” постоянных авторов Шалимова, как ей кажется, уже может идентифицировать целых шесть литературных негров, каждый из которых пишет какую-то одну часть романа и, словно отпечатки пальцев, оставляет характерные следы.
Один из них — пожилой мужчина с язвой желудка, который любит рассуждать о вегетарианской пище и желудочно-кишечных заболеваниях. Кроме того, он ориентируется в литературе стран дальневосточного региона и любит козырять соответствующими цитатами. Второй негр, помоложе, предпочитает спорт и автомобили; он, очевидно, бывший автоинспектор, по крайней мере использует профсленг... Возможно, существует и седьмой негр, который соединяет различные части рукописи в единое целое. Кроме того, Шалимова полагает, что специальные рабочие группы постоянно ищут в телепередачах, кинокартинах и книгах актуальные темы и мотивы, которые всплывают затем в детективах…»
Но это оценки экспертные, а значит, все же не слишком надежные. С куда большей достоверностью факт использования труда «литрабов» может быть установлен в ходе судебных конфликтов «реальный писатель — издатель» или «литературный негр — заказчик». В конце концов, существуют многообразные «доски позора работодателей» и «черно-белые списки» работных сайтов, где допускаются анонимные свидетельства. Полностью доверять им, конечно, нельзя, но навести на след они иногда могут.
Как-то довелось встретить на интернетовском форуме предложения тусующегося народа друг другу «скупить тираж Оксаны Робски, вложить визитку „написано литературным негром №
Лично мне очевидно, что все это — не случайные реплики. Но что именно кроется за ними? Пресловутый черный пиар? Надеюсь, когда-нибудь мы это узнаем.
И последнее. По-моему, если за что-то и стоит пожалеть литературно одаренных негров, так это за довольно скоро приходящее к ним осознание того, что «пиплхавает» всё, причем чем хуже, тем лучше. Может, еще поэтому по-настоящему талантливые люди обретаются в неграх недолго…
[1] От англ.freelancer — человек, работающий внештатно, свободный художник. Сегодня фрилансер часто работает удаленно, то есть используя Интернет для связи с работодателем.
[2]Копирайтер (от англ.copywriter) — автор рекламных и презентационных текстов, а также рекламных девизов (слоганов).
[9] «Гостиная Яндекса», 2001, 5 октября <http://guest.yandex.ru/index.xml?id=279&typeid=34&mid=62335>.
[11]Из чата читателей с Б. А. Акуниным от 28 сентября
[14]Из интервью радиостанции «Эхо Москвы» 4 апреля
[15]«Грани», 2001, 5 ноября <http://www.compromat.ru/main/azbuka/a.htm>.
[17]«Комсомольская правда», 2003, 19 июня.
[20] Два года назад закончилось восьмилетнее судебное разбирательство относительно авторства романов «Красная площадь» и «Журналист для Брежнева», вышедших в США в начале 80-х под именами Э. Тополя и Ф. Незнанского. Суд установил, что Незнанский «не имел к этим книгам совершенно никакого отношения», рассказывает газете «Версия» (2005, 4 марта) Эдуард Тополь.
[21] Здесь и ниже см.: «Комсомольская правда», 2003, 19 июня.