Кабыш Инна Александровна родилась и живет в Москве. Окончила Московский государственный педагогический институт. Автор пяти поэтических книг, лауреат нескольких литературных премий.
Воспоминание об Алексее Дидурове
Я говорила — дурочка, коза:
“Как жалко, что в стихах у вас нет Бога…”
И округлялись у него глаза,
а я, не видя, продолжала строго,
что, мол, стихи его — сплошная плоть…
Не ведая, а может, забывая,
что во плоти явился нам Господь
и тем она бессмертна, что живая.
5 августа 2007.
* *
*
…над вымыслом слезами обольюсь.
А. Пушкин.
И видела я, как снимают кино.
Да что там “я видела” — я в нем снималась,
я кем-то была, и не все ли равно,
что этой меня была самая малость.
Была у героя жена на сносях,
в другой сериал героиня спешила…
А всё же работали все не за страх
и жизнь, а не шило меняли на мыло.
Колодец потемкинским был там — и дом,
и дети, которые льнули к окошку
(но правда, она заключается в том,
что все умирают всегда понарошку).
Искусства едва ли там было на треть
(и те, кто снимал, это видели сами),
но кто-то кино это будет смотреть
и (в том его смысл!)
обольется слезами.
21 августа 2007, Сочи.
* *
*
И помню я не мамин гроб,
не чей-то черный шелк
и не ее холодный лоб,
а то, что дождь пошел.
И то, что гроб стоял в траве —
забыли табурет.
И бабочек. Их было две.
…А гроб не помню, нет.
5 августа 2007.
* *
*
Мы с моим четырнадцатилетним сыном пришли на Троицу в храм.
Пол в храме был посыпан травой, а вдоль стен стояли березки.
“Благодать!” — подумала я, вдыхая запах свежей зелени.
“Бедные! — вдруг сказал мой сын,
кивая головой на березки. —
Такие молодые, им бы еще жить и жить…”
Я вспыхнула: “И что хорошего?
В конце концов, их изрезали бы ножами любители березового сока,
порубили на дрова любители шашлыков
или они засохли бы сами,
а так они попали в рай, —
я перевела дыхание, —
потому что ведь это только нас, людей, ждет Царствие Небесное,
а растения исчезнут без следа,
а вот эти, —
я обвела рукой храм, —
сподобились…” —
“Все равно, — упрямо сказал сын, —
они здесь совсем завяли
(я пригляделась: листья на березах действительно подсохли),
а у тех, что растут у нас во дворе,
такие клейкие листочки…”
“Ты что… читал „Братьев Карамазовых”?” — опешила я.
“Карамазовых? — переспросил мой сын. —
Не-е… Стругацких — читал…”
И я усмехнулась,
ох уж эти мне русские мальчики,
потому что видела,
что мой сын не согласен заплатить листком березы за рай,
и подумала, что это здорово, хоть он и не прав.
30 мая 2007.
* *
*
Свора-
чива-
ется,
сорвавшись с губ,
сегодня стих:
так самый воздух груб,
как будто в нем повсюду разлита
смертельная для слова кислота.
Стих не жилец, и дело его швах,
и потому он стынет на губах
поэта,
где не сохнет молоко,
мед — пиво,
гоголь-моголь
и Клико.
22 октября 2006.
На смерть бабочки
Я думала, что бабочка на свет
всегда летит, чтобы сгореть, — ан нет.
Летела эта в омут с головой —
при свете солнца — в тазик бельевой.
Я не успела прядь убрать со лба —
так вот что называется “судьба”! —
на миг она вгляделась в водоем
и рухнула,
чтоб быть с собой вдвоем.
2003.
* *
*
Великим, Господи, постом
Тебя прошу я о простом,
но страшно трудном почему-то:
мое унынье превозмочь.
Чтобы и день любить, и ночь,
и утро, Господи,
и утро!..
27 февраля 2007.