Идлис Юлия Борисовна родилась в 1981 году в Калининграде. Окончила филологический факультет МГУ, защитила кандидатскую диссертацию на тему “Категория автора в тексте сценарной адаптации”, занималась сценариями Гарольда Пинтера. Преподает на филфаке МГУ (курсы по теории и истории экранизации, медийности и восприятию текста, проблемам перевода сценарной адаптации). Журналист, культурный обозреватель, кинокритик. Автор двух поэтических сборников: “Сказки для…” (2003) и “Воздух, вода” (2005). Живет в Москве.
мол, какая там благодать
здесь бы руку подать, когда он того, тонуть,
ну и вытащить без труда
словно рыбу об лед отряхнуть с головы до ног
словно не было здесь никакой воды
да, любимый мой.
а была лишь в груди болело губа закушена добела
как тащить его из пруда
и потом отворачивать от трясин, да и бог бы с ним
это морок, плюнь, нехороший сон
поторапливайся отсель
благодать за пазуху, как ломоть
да, любимый мой.
он потом одесную и все такое, а тут гонять языком обол
как облатку и боль глотать
благодать, мол, будет — какая тут благодать
здесь вода вокруг нерасплаканная из рук
и письмо размокает буквами да и было б чего видать
обернуть на базаре рыбу чтоб не стыдно в богатый дом
и собаки за ним гурьбой
да, любимый мой.
Майе Кучерской.
Когда закрываются окна, он с той стороны стекла
Смотрит на внутренний свет, скажем, комнаты; из окна
Свет проливается, но невольно, как бы боясь
Грязи осенней уличной, прямо в грязь.
Он никого не тронет, и ты не рыдай во сне:
Сколько зимы вокруг, а все же она отойдет к весне,
Будет там, за окном, молча курить в рукав
Смутного переулка, будто чего украв,
Будет стоять под дверью, словно соседская, невзначай.
А ты ее не гони, но тоже и не замечай:
Льется из комнаты свет со слезами, горький на ощупь так,
Что окно застывает холодом, как пятак.
Только он у окна, прислонившись, шестой этаж,
Ждет кого-нибудь, с ноги на ногу, ну так что ж.
Прижимает лоб, не пускают внутрь, затыкает собою свет.
Дом под снос, третий год никого здесь нет.
холодок дрожит там, где гол еще сукин сын?
у него одна такая костлявая без косы
бережет его на убой
и зачем еще у него за пазухой сон
и осенний взгляд этот тоже скажи, зачем
он еще такой он покуда не сдал зачет
не уехал в какой херсон
у него пока есть зазноба от сквозняка
залетела в форточку ветра ловить в подол
от окна к двери надрывается-воет дом
через дырочку от замка
вот я и пока никаких кому ползунков
ничего совсем словно дудка пуста-пуста
сосчитай на мне сколько нот уложить до ста
и скрипичным укрой замком
а потом скажи за кого мне его стебать
притворяться голой, стишки ворошить стопой,
говорить с Тобой, договариваться с Тобой,
договаривать за Тебя
чуть что грозящее, что уйдет
чуть что уходящее дальше чем не вернуться
чуть что возвращающееся к бывшим
разнообразные пепелища
любящее тем больше, чем дальше в лес
каким все-таки ненадежным — человеком
чуть что решающим, что ничего не будет
чуть что говорящим одно плохое
другому плохому
чуть что умирающим, от всего больным
слабеющим от всего живого
не уходящего вслед за ним
какая все-таки ненасытная эта входит
ворожит на костях, ворошит изнутри прожилки
становится, растворяется, мелко дышит,
живет, чем бы там ее ни кормили
не умирает, не умирает, не оставляет
ни на минуту, ни на минуту, где бы ты ни был
любовь какая-то
боль какая-то головная
какая-то смерть
безголовая
полная дура
еле видная на просвет
бо не имем радости вот такие мы гой-еси
ибо все у нас хорошо только нету сил
никаких совсем
как мы путаемся у тебя в телефоне, один-другой
провода твои выгибают хребты дугой
только в ус не дует твоя перелетная голь
занята другим
или просто так например устал говорить
среди ночи помехи гуще и чаще ритм
вдохов-выдохов и кроватей послушный хрип
перекуса полночный хруп
или просто не дозвонились еще тогда
провода не вытянули невидимые провода
это остров, бабка, вокруг сплошная вода
боль сплошная, не слышная никуда
не ведомая ни в кого
Никого нет
стихи
* *
*
мол, какая там благодать
здесь бы руку подать, когда он того, тонуть,
ну и вытащить без труда
словно рыбу об лед отряхнуть с головы до ног
словно не было здесь никакой воды
да, любимый мой.
а была лишь в груди болело губа закушена добела
как тащить его из пруда
и потом отворачивать от трясин, да и бог бы с ним
это морок, плюнь, нехороший сон
поторапливайся отсель
благодать за пазуху, как ломоть
да, любимый мой.
он потом одесную и все такое, а тут гонять языком обол
как облатку и боль глотать
благодать, мол, будет — какая тут благодать
здесь вода вокруг нерасплаканная из рук
и письмо размокает буквами да и было б чего видать
обернуть на базаре рыбу чтоб не стыдно в богатый дом
и собаки за ним гурьбой
да, любимый мой.
* *
*
Когда закрываются окна, он с той стороны стекла
Смотрит на внутренний свет, скажем, комнаты; из окна
Свет проливается, но невольно, как бы боясь
Грязи осенней уличной, прямо в грязь.
Он никого не тронет, и ты не рыдай во сне:
Сколько зимы вокруг, а все же она отойдет к весне,
Будет там, за окном, молча курить в рукав
Смутного переулка, будто чего украв,
Будет стоять под дверью, словно соседская, невзначай.
А ты ее не гони, но тоже и не замечай:
Льется из комнаты свет со слезами, горький на ощупь так,
Что окно застывает холодом, как пятак.
Только он у окна, прислонившись, шестой этаж,
Ждет кого-нибудь, с ноги на ногу, ну так что ж.
Прижимает лоб, не пускают внутрь, затыкает собою свет.
Дом под снос, третий год никого здесь нет.
* *
*
холодок дрожит там, где гол еще сукин сын?
у него одна такая костлявая без косы
бережет его на убой
и зачем еще у него за пазухой сон
и осенний взгляд этот тоже скажи, зачем
он еще такой он покуда не сдал зачет
не уехал в какой херсон
у него пока есть зазноба от сквозняка
залетела в форточку ветра ловить в подол
от окна к двери надрывается-воет дом
через дырочку от замка
вот я и пока никаких кому ползунков
ничего совсем словно дудка пуста-пуста
сосчитай на мне сколько нот уложить до ста
и скрипичным укрой замком
а потом скажи за кого мне его стебать
притворяться голой, стишки ворошить стопой,
говорить с Тобой, договариваться с Тобой,
договаривать за Тебя
* *
*
чуть что грозящее, что уйдет
чуть что уходящее дальше чем не вернуться
чуть что возвращающееся к бывшим
разнообразные пепелища
любящее тем больше, чем дальше в лес
каким все-таки ненадежным — человеком
чуть что решающим, что ничего не будет
чуть что говорящим одно плохое
другому плохому
чуть что умирающим, от всего больным
слабеющим от всего живого
не уходящего вслед за ним
какая все-таки ненасытная эта входит
ворожит на костях, ворошит изнутри прожилки
становится, растворяется, мелко дышит,
живет, чем бы там ее ни кормили
не умирает, не умирает, не оставляет
ни на минуту, ни на минуту, где бы ты ни был
любовь какая-то
боль какая-то головная
какая-то смерть
безголовая
полная дура
еле видная на просвет
* *
*
бо не имем радости вот такие мы гой-еси
ибо все у нас хорошо только нету сил
никаких совсем
как мы путаемся у тебя в телефоне, один-другой
провода твои выгибают хребты дугой
только в ус не дует твоя перелетная голь
занята другим
или просто так например устал говорить
среди ночи помехи гуще и чаще ритм
вдохов-выдохов и кроватей послушный хрип
перекуса полночный хруп
или просто не дозвонились еще тогда
провода не вытянули невидимые провода
это остров, бабка, вокруг сплошная вода
боль сплошная, не слышная никуда
не ведомая ни в кого