Разумов Петр Анатольевич — поэт, арт-критик. Родился в Ленинграде в 1979 году. Окончил филологический факультет РГПУ им. А. И. Герцена. Автор сборника стихов “Ловушка” (2008) и сборника эссе “Мысли, полные ярости” (2010). Публиковался в журналах “Зинзивер”, “Футурум АРТ”, “Дети Ра”, “Акт”, “НоМИ”, “Воздух” и в других изданиях. За самиздатскую книгу стихов “Заложник” (2006) удостоен премии “Пропилеи”. Живет в Санкт-Петербурге. В “Новом мире” со стихами выступает впервые.
В подборке сохранена авторская пунктуация.
Разговор Маяковского с рабочими
— Мы пьяны этим миром, мы стоим у станка
Связь со словом проблематична, она тонка
Зачем бередишь, зачем, сомнений полон, пришёл к нам?
Мы глухи и деятельны, как океанские волны
Нам морок миров, разбуженных сердцем твоим
Невыносим
— Будьте как дети, учившиеся языку
Руки выньте из промасленных рукавиц
Ропщите, не каждому мужику
Доверит Партия нести строку
Доверит Партия души рабов своих
Не ошибается тот, кто хочет быть выше птиц
— Учитель, гремящий зубом стальным
Стройный хор речей твоих ясен,
Но только возможно ль ужиться с ним?
Ведь желание большего рождается в буржуазном теле,
А мы рабочие, мы в поте и копоти, мы при деле
Наших аорт не перегрызёт Слово твоё
Мы как один в бессознательном порыве горим, мы творим бытиё
— Негоже гнушаться труб ангельских, заливающихся обильно
Над жизнью новой, которой заря украшает день именинный
Бросайте станки, бросайте детей и жён
Пусть Партия знает своих сыновей, пусть каждый скажет ей правду,
Кто разумом заражён
— Товарищ Гром, мы все у твоих башмаков
Мы все под знамёнами, в руинах прошлых оков
Но дай нам волю не знать про твои плоды
Мы стоим на глыбе слова “работа”, нам свобода и совесть чужды
Не то, чтобы мы не хотели стать частью твоих фантазмов
Просто там, куда ты зовёшь, мы не узнаем больше энтузиазма оргазмов
Мы горим в пламени вечном неизречённого недослова
Партия знает, что наши силы равны, она ждёт от нас очередного улова
Если мы будем заняты снами твоими, прости, нам не быть
Только рабом рождённый знает, как хорошо простой жизнью прожить
И не увидеть чудес, тебе дарованных небесами
Как сослужить Партии службу, мы разберёмся сами
— Проклято будь ваше незнание бытия
Остаюсь при своём, на глыбе одинокого слова “я”
Крылышкуя
Разговор Хлебникова с Кузнечиком
— Кузнечик, травою полный, брюшко зелёное греющий
На экзистенциальном морозе
Вьюг космических провозвестник,
Прелестник, читающий тайную книгу
В неприличной позе
Ног треугольные жгутики тебе крыл заменяют лопасти
Я песенку свою тебе адресую, ты противоположен корысти и подлости —
Всему, чем люди хворают
В мире без трав
Ты говори, не слушай губ моих стрекотню
Лги беззаботно, право моё поправ
— Человек с лбом покатым, именующий себя Велимиром
Тебе ли не знать, что значит родиться крылатым
Тебе ли не ведомы тайны заплечного мира
Зачем тревожишь моё спокойствие, к траве в моей голове взываешь
Я только дудочка хвастливая, как поступать, ты сам для себя решаешь
Не произносится чудо ни зябликом, ни крокодилом
Оно вещь в себе, зиждется во всякой твари, провиденьем хранимой
Не внутри и не в звёздной пыли разбросаны знаки непознаваемого
Оно — сочленений решенье, синтаксический подвиг,
Эффект желаемого
Если имеешь веру в рождение и закваску
Добудешь сам всё, что надо тебе
Буквы предвечной ласку
— Но как же мне быть, если язык твари малой созвучен моим глаголам
Я отвергнут обществом, они сочли меня сумасшедшим, бессмысленным
насекомым
К тебе я пришёл как к брату — разреши мою боль
Которая в сердце гнездится, разрушая сосудов ризоматическую структуру
Говорят, так действует алкоголь
Я правды хочу добиться от мира и его существа
Для меня очевидно твоё превосходство
Как дважды два
— Нет, мы оба не можем пробить чудесный заслон
Не позволяющий нам раствориться в природе
Такова воля Бога — тебе от него
Поклон
Разговор Виктора Цоя с посетителем кочегарки
— Мне нормально, браток, оставь сожаленья за дверью
Здесь свободно дышится, хоть и чёрен угол как будто
Я просто делаю здесь, что умею,
Только вот кости ломит под утро
Мир загнал меня в эту щель
Но здесь, по крайней мере, не надобно прогибаться
Под чужую дуду. Поверь
Это дорого стоит. И вовсе не красоваться
Этаким мачо, выставив напоказ
Харизму, сюда я пришёл
Как классик сказал: я последний у Бога глаз
— Но ты же кудрявый Феб, автор созвучий волшебных,
Милый сердцам болезненным гений
Разве таким существам пристало горшки обжигать
Вольны презирать инородцы работ невыгодных
И избегать физических упражнений
Ум и сердце крепить должны в битве с буквой и звуком,
Лютые струны на кулак разнеженный намотав
А прочие пусть прогибаются под ударами молота с герба советского
Прав я или не прав?
— Не знаю, мне хорошо, когда голова пуста
Спится легко, не надо ежиться в постели постылой и считать до ста
Окунаешься разом в прибой шумный небытия
И забываешь о славе и подвигах, вообще о каком бы то ни было Я
Мне это занятье по вкусу, в нём я черпаю силы
И огонь в этой топке не хуже чем бряцанье лиры
Её не забуду, её я храню про запас
Этот огонь — животворящий Спас
— Нет, не верю, что делаешь ты добро
Ремеслом презренным ты профанируешь Господа Серебро
В Слове магической силы лежат ключи
А ты пренебрёг призваньем, так лучше молчи
— Буду делать, как сердце хочет
А хочет оно, чтобы я был сейчас рабочим