Голая правда

Салимон Владимир Иванович родился в Москве в 1952 году. Выпустил более десяти поэтических книг. Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.

Владимир Салимон

_*

ГОЛАЯ ПРАВДА

_{* *}

_*

Кормленье птиц зимой в мороз.

Слегка похрустывают ветки,

как будто крылышки стрекоз,

уснувших вечным сном в беседке.

Я на мыски приподнялся,

чтоб дотянуться до кормушки,

и шапка кроличья моя

свалилась в тот же миг с макушки.

Я глазом не успел моргнуть,

как друг у дружки стали шапку

вороны с галками тянуть,

пока не превратили в тряпку.

_{* *}

_*

Я долго на снегу сидел,

лес со спины обозревая,

порою между женских тел

тела мужские замечая.

Ольха, осина, ель, сосна.

А рядышком — дубы и клены.

Березы белая спина,

широкая, как у матроны.

_{* *}

_*

Голая правда — зима за окном.

Все остальное — лишь вымысел чистый:

дети, объятые сладостным сном,

на подоконнике снег серебристый.

Ходим на цыпочках, чтоб не спугнуть

пламя, что в лампе настольной таится,

чтобы случайно пожар не раздуть,

чтобы в огне не сгорела столица.

_{* *}

_*

После длительной разлуки

мы протягиваем руки,

образуя форму круга,

в направлении друг друга.

Знак магический рисуем,

потому что мы рискуем,

так как мы не доверяем

вурдалакам с упырями.

_{* *}

_*

Я сегодня ведра и кастрюли,

ванны и тазы наполню солнцем.

Загорю, как будто бы в июле,

и прикинусь настоящим горцем.

Солнца через край, его в избытке.

Это для зимы — большая редкость.

В кухне чайник на электроплитке.

Утро. Ясно. Победила трезвость.

_{* *}

_*

По губам читаем мысли Бога,

когда видим всполохи зарниц,

оттого в душе у всех тревога,

страх в глазах у рыб, зверей и птиц.

У кого душа уходит в пятки

и нет сил себя перебороть,

прячется под стол,

однако в прятки

не намерен с ним играть Господь.

_{* *}

_*

Ноги сунул я в галоши

все равно, что друг степей.

Громко хлопнул я в ладоши,

погоняя голубей.

Я залез на крышу дома

и увидел с высоты

контуры аэродрома,

тушки, крылышки, хвосты.

С голубятни видно было,

как при тусклом свете звезд

птиц стальных слепая сила

поднимает в полный рост.

_{* *}

_*

Не убежден, что план полета

у каждой птицы должен быть.

Полет для птицы — не работа,

которой нужно дорожить.

Летит в заоблачные дали,

глаза от ужаса прикрыв,

где нет служебной вертикали —

есть вдохновенье и порыв.

_{* *}

_*

В каждом насекомом сердце бьется.

Кровь по жилкам тоненьким течет

у членистоногого уродца,

что твое вниманье привлечет.

Не забудь, что он — творенье Божье,

глядя на курносого жука.

Что-то есть в чертах его бульдожье.

Хороши ветвистые рога!

Чинно бродят взад-вперед по саду.

Весело порхают над землей.

Любят тень, вечернюю прохладу,

к нам в постель забраться всей семьей.

_{* *}

_*

Тут мертвые с живыми рядом.

В огромном здании больницы

они порхают по палатам,

как белые большие птицы.

Они, как чайки над волнами,

в больничном воздухе витают,

меняются ролями с нами,

обличье наше принимают.

На медсестру повеет жутью,

когда безжизненное тело,

вздохнет внезапно полной грудью,

но станет вновь белее мела.

_{* *}

_*

Я мысленную связь установить

давно хотел с товарищем своим,

но скучно было, что греха таить,

мне мыслями обмениваться с ним.

Старуха притащила таз с бельем

и принялась развешивать во тьме

свои пожитки,

думая о том,

что дочь спилась, а сын сидит в тюрьме.

Схватиться в пору за голову ей

и возопить, что мочи больше нет

ей этот воз тянуть на склоне дней —

и сад, и дом,

весь мир, весь белый свет!

_{* *}

_*

Моральное паденье налицо.

Меня не оставляет ощущение,

что дергаю гранату за кольцо,

пытаясь прекратить свои мучения.

Дрожат от страха руки, словно я

подался сгоряча в бомбометатели.

Бакунин и Нечаев — мне друзья.

Желябов и Халтурин — мне приятели.

_{* *}

_*

Это — преувеличенье.

В общем, вычеркнул недаром

строчку я в стихотвореньи —

время дышит перегаром.

Я доподлинно не знаю,

чем оно на самом деле

дышит,

но предполагаю.

И ворочаюсь в постели.

_{* *}

_*

О каком взаимопониманьи

между нами может речь идти?

Образы теснятся в подсознаньи,

людям непонятные почти.

Словно полотно киноэкрана,

зимний лес трепещет на ветру.

Снится мне, что я герой романа.

Мной теперь пугают детвору.

Красные, как будто бы от дыма,

у меня во тьме глаза горят.

Не отмыть лицо мое от грима —

черное, как руки у солдат.