Книги. Библиография

КНИГИ

_*

Евгений Анташкевич. Харбин. Роман. Калуга, «Облиздат», 2011, 784 стр., 1000 экз.

Роман Анташкевича написан в уже как бы подзабытом современным читателем жанре романа-эпопеи, имевшем в русской литературе прошлого века самые разные воплощения, от «Тихого Дона» до «Порт-Артура» и «Семьи Звонаревых» Степанова. События, в которых участвуют герои романа, прослеживаются от времен революции и Гражданской войны в России до 90-х годов XX века. Особо подробно описываются предвоенные годы, а основным местом действия становится русско-китайский, а после 1932 года еще и японский Харбин. Роман, как и предполагает его жанр, густонаселен — прежде всего, это русские эмигранты от крестьян и казаков до литераторов, инженеров и — с особым вниманием и знанием изображенных — сотрудников тогдашних спецслужб, работавших не только на «красную Россию», но японских и китайских разведчиков и контрразведчиков. То есть перед нами роман еще и исторический, написанный неторопливо, на достаточно добротном беллетристическом уровне, с хорошо проработанной фактической стороной привлеченного материала (чувствуется, что личный опыт жизни автора позволяет ему писать о работе разведки), — роман, который может быть интересен еще и попыткой автора создать образ русской колонии Харбина и ее истории.

Дмитрий Быков. ИКС. М., «Эксмо», 2012, 288 стр., 15 000 экз.

Новый роман Дмитрия Быкова — «история великого советского писателя, потерявшего половину своей личности на пути к славе». Также вышла книга: Дмитрий Быков. Синдром Черныша. М., «ПРОЗАиК», 2012, 512 стр., 3000 экз. (Собрание рассказов и пьес.)

Анри Волохонский. Собрание произведений в 3-х томах. Составление, предисловие и примечания Ильи Кукуя. М., «Новое литературное обозрение», 2012, 1000 экз. Том I. Стихи, 616 стр.; Том II. Проза, 432 стр.; Том III. Переводы и комментарии, 736 стр.

Полное собрание сочинений одного из самых известных в русской эмиграции третьей волны поэтов-авангардистов, а также прозаика и переводчика Анри Гершевича Волохонского. Родился в 1936 году, по образованию химик, на родине работал по специальности, в 1973 году эмигрировал в Израиль, в 1985 году переехал в Германию, литературную деятельность начал в пятидесятые годы, был известным поэтом питерского самиздата, книги его начали выходить в 1977 году за рубежом, в России — с 1994 года. О творчестве Волохонского, отмечает автор предисловия, «на сегодняшний день написано на удивление немного, и, невзирая на свой легендарный статус, поэт до сих пор является одним из белых пятен на карте русской литературы — отчасти из-за „нелюдимости и экстравагантности” (впрочем, сильно преувеличенных мифом), отчасти из-за того, что многочисленные публикации Волохонского оказались рассеяны по труднодоступным изданиям и альманахам трех континентов»; «Поэзия Волохонского обычно оценивается как герметичная, сопротивляющаяся однозначной ориентации; критики сталкиваются со сложностью „отделить пародийную интонацию от лирической”, отмечают сугубо формальный характер стихотворений, основанных исключительно на музыкальном звучании и дерзкой рифме».

Анатолий Даров. Блокада. М., «Посев», 2012, 336 стр., 800 экз.

Автобиографический роман Анатолия Андреевича Дарова (Духонина, 1920 — 1977), писателя из второй волны русской эмиграции. Повесть, написанная по впечатлениям от жизни в блокадном Ленинграде, впервые была опубликована книгой в Мюнхене в 1945 году, а популярность свою получила после появления глав из повести в журнале «Грани» (1954 — 1955) и издания в переводе на французский «Галлимаром». Цитата: «Из разбитых окон Дома культуры имени Горького кустиками выглядывали флажки. Красные конечно. А рядом — по-прежнему высился Сталин. Обуглившийся, черный от копоти. Пугало? Символ неудачной войны? Или непобедимости?»

Александр Иличевский. Город заката. Травелог. М., «Астрель», 2012, 350 стр., 5000 экз.

Путевая — а в данном случае еще и лирико-автобиографическая, историко-философская, «иличевско»-культурологическая метафоричная — проза, написанная отчасти в тональности бунинской путевой прозы «Тень птицы» в иудейской ее части; Тель-Авив, Кесария, Цфат, Хайфа, гора Кармель, дождь над Кинеретом и многое другое, но прежде всего Иерусалим — «Свет стекает с Иерусалима на исходе субботы. Густеет закат над холмами. Слышны голоса детей. Из синагоги доносится грозное величественное пение. Ночью на улице пугаешься двух темных фигур под деревом. Два парня стоят и чуть раскачиваются, читая молитву перед луной, которая висит тонкой долькой невысоко над откосом. Иерусалимский камень — лунный камень: в свете луны он призрачен; кажется, что всё вокруг как будто и не существует».

Сергей Круглов. Натан. Борис Херсонский. В духе и истине. Предисловие Ильи Кукулина, послесловие Ирины Роднянской. Нью-Йорк, «Айлурос», 2012, 103 стр. Тираж не указан.

«Книга эта, прежде всего, хорошо придумана. Она о двух вымышленных православных священнослужителях. Сергей Круглов пишет об этническом еврее по имени Натан, который принимает сан священника и постоянно осмысляет и свое еврейство, и антисемитизм части своей паствы. Действие стихотворений этого цикла происходит, насколько можно судить, в 1990 — 2000-е годы. Герой Бориса Херсонского — старый епископ Гурий (Петров), который доживает свои дни в начале 1980-х. Когда возникла идея объединить оба цикла под одной обложкой, ее авторы решили „обменяться персонажами”: Херсонский написал стихи, которые мог бы сочинить Натан, а Круглов — стихи, которые могли быть созданы Гурием», — пишет в предисловии Илья Кукулин. И продолжает: «Гурий и Натан постоянно демонстрируют желание и способность понимать Другого. Конечно, эти черты — важнейшая часть поэтики (и этики!) их авторов. В тот момент, когда оба цикла оказались объединены в рамках единого замысла, поэмы вступили в диалог и взаимодействие. Диалог положен в основу организации книги и формирует сознание обоих ее персонажей. Эта книга показывает: только живя на границе между привычным и чужим, православный — как, вероятно, и представитель других религий — может вносить смысл в этот мир». Неожиданно актуальное чтение, напоминающее нам, среди прочего, о том, что «православие — это не только бесноватые казаки и средневековые законы о богохульстве», — Станислав Львовский (Colta.ru). Первая публикация «В духе и истине» Бориса Херсонского состоялась в «Новом мире» (2010, № 4).

Майя Кучерская. Тетя Мотя. М., «Астрель», 2012, 506 стр., 3000 экз.

Новый роман Майи Кучерской (предыдущим был роман «Бог дождя», а также книга «Современный патерик»). Первая публикация — в журнале «Знамя» № 7, 8 за 2012 год. «Новый мир» намерен отрецензировать эту книгу.

Российская история в зеркале русской поэзии. Русь Рюриковичей в былинах и песнях. Составитель, автор вступительной статьи и комментариев В. Н. Бойкова. Под общей редакцией В. Е. Захарова. М., «Наука», 2011, 517 стр. Тираж не указан.

Народная поэтическая эпика, связанная с историей России с X по XVII век — 44 былины, 7 духовных стихов, 66 исторических песен и баллад. Антология составлена из классических текстов, записанных и подготовленных к публикации за последние три столетия; среди собирателей и публикаторов Кирша Данилов, П. В. Киреевский, П. Н. Рыбников, А. Ф. Гильфердинг, С. И. Гуляев, А. Д. Григорьев, Н. Ончуков и многие другие. Издание, выполненное в альбомном формате, богато иллюстрировано репродукциями икон, старинных гравюр, картин, разного рода иконографическим материалом.

Игорь Савельев. Терешкова летит на Марс. Роман. М., «Эксмо», 2012, 224 стр., 3100 экз.

Книжное издание романа, первая публикация которого состоялась в «Новом мире» — 2012, № 8, 9.

Анатолий Санжаровский. Оренбургский платок. Повесть. М., «Художественная литература», 2012, 176 стр., 500 экз.

Повесть «Оренбургский платок» Санжаровский писал больше тридцати лет. Первый вариант был сдан когда-то в журнал «Октябрь» и принят к печати, но, прочитав верстку своей повести и затосковав от несовпадения того, что хотел, с тем, что получилось, автор забрал ее из журнала для переработки. Через несколько лет он опубликовал второй вариант повести в «Нашем современнике», но повесть не отпускала его — «Пожалуй, нет, не было такого дня, чтоб не вписать в повесть что-то новое. По слову, по абзацу, по главке». Под текстом последней редакции повести даты «1974 — 2011». Вроде как «незамысловатое» повествование: преклонных лет, уже полуслепая и полуглухая деревенская мастерица-вязальщица («пуховница») рассказывает свою жизнь, жизнь вполне обыкновенную: деревня, детство, танцы под гармошку, замужество, переезд в деревню мужа, выживание в 20 — 30-е годы, война, сделавшая ее вдовой, и послевоенная жизнь в кратких главках. А также про то, как овладевала мастерством вязания оренбургских платков («Сколько помню себя, все вяжу. Чать, с пеленок, можно сказать. У нас как? Нашлась там у кого девчонишка, еще глаза не пролупила, а ей уж веретёшку да спицы в руки пихают. Вот тебе игрунюшки на всю жизнь!»), и про то, как искусство это помогало ей жить не только физически, но и душевно, потому как ремесло, оно же искусство, дает силы жить («Ехала я поездом домой, думала всё про Левшу. Вот принеси ему кто в скорбный дом блоху подковать, разве он помер бы так рано?»). И одновременно — перед нами проза, устроенная исключительно сложно, представляющая в нашей сегодняшней литературе редчайший образец абсолютно состоявшейся орнаментальной прозы. Критики сравнивали плетение ее с вязанием платка. Словесный орнамент у Санжаровского — отнюдь не стилистический декор. Работа со словом, с говором повествовательницы, с интонационным строем ее речи стала для автора главным приемом при воспроизведении и характера героини, и характера самой жизни, породившей ее.

Барбара Хофланд. Ивановна, или Девица из Москвы. Роман. Перевод с английского К. А. Сошинской. М., «Время», 2012, 272 стр., 1500 экз.

Впервые на русском языке роман популярной в начале XIX века английской романистки про Отечественную войну 1812 года в России, написанный по свежим следам в 1813 году в популярном тогда жанре «романа в письмах», — большая часть писем принадлежит молоденькой московской «девице», «дочери графа Долгорукого», названной автором «Ивановна»; в письмах к своей сестре Ульрике героиня описывает события войны, свидетелем и участницей которых она стала. Роман, соответственно, исторический, остросюжетный, любовный — старинный.

Пауль Шеербарт. Собрание стихотворений. Перевод с немецкого, предисловие и комментарии Ильи Китупа. С приложением эссе Й. Баадера и В. Беньямина. М., «Гилея», 2012, 204 стр., 300 экз.

«Пауль Шеербарт (1863—1915) — фигура в России практически неизвестная. Тем не менее именно этот немецкий гений-одиночка, скончавшийся от голода возле мусорного бака, придумывал невероятные фантастические романы (среди 16 его изданных при жизни таких книг — „Лезабендио”, роман о группе анархистов на астероиде), изобрел стеклянную архитектуру, вдохновившую Бруно Таута на создание знаменитого Стеклянного павильона (1914). Придумал издание, занимающееся исключительно распространением лживой информации, сочинил и издал трактат о вечном двигателе, написал антивоенный памфлет „Развитие воздушного милитаризма и роспуск европейских наземных войск, крепостей и морских флотилий”. Был, — по словам переводчика книги поэта Ильи Китупа, — грандиозным и выдающимся пьяницей. Первая книга его придурковатых и одновременно мудрых стихов так и называлась — „Стихи похмельные” (1909). А вторая, посмертная „Моськиада”, состоящая из не менее странных сочинений, поражала тогдашнего обывателя силой антибуржуазного заряда. Его чрезвычайно ценили дадаисты, а идеями писателя был увлечен Вальтер Беньямин, написавший о нем несколько очерков», — от издателя.

«Новый мир» намерен отрецензировать эту книгу.

Умка (Аня Герасимова). Стишки для детей и дураков. М., «ОГИ», 2012, 64 стр., 1000 экз.

Сборник стихов рок-музыканта, лидера группы «Умка и Броневичок» — «большого поэта ХХ — ХХI века», — как сказано в издательской аннотации, — «Мы работаем без страховки / Мы работаем без налоговой / И не то чтоб такие ловкие — / Просто хочется, чтоб не трогали / Просто тот, кто однажды сдался, / Каждый раз потом и ведется / Мы обходимся без государства — / И оно без нас обойдется» (пунктуация авторская).

*

В. К. Арсеньев. Собрание сочинений в 6-ти томах. Составление, предисловие и заключительная статья, комментарии В. Н. Соколова. Примечания И. Н. Егорычева. Том III. Владивосток, «Рубеж», 2012, 784 стр., 4000 экз.

В третий том Арсеньева вошли научно-практические публикации, отчеты, доклады 1906 — 1916 годов; среди них «Материалы по изучению древнейшей истории Уссурийского края», «Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края», «Китайцы в Уссурийском крае. Очерк историческо-этнографический», «Наши американоиды», «Шаманство у сибирских инородцев и их анималистические воззрения на природу».

Славой Жижек. Чума фантазий. Перевод Е. С. Смирновой, под научной редакцией А. Е. Радеева. Харьков, «Гуманитарный центр», 2012, 388 стр., 1500 экз.

«Перевод старой, 1997 г., книги Жижека весьма полезен — он позволяет увидеть, как Жижек работает с наследием психоанализа, раздавая новые роли неврозам и требуя перемены декораций от психических состояний. То, что для Фрейда было буржуазной драмой „я” и „сверх-я”, для Жижека — авангардистская трагикомедия: „сверх-я” и „оно” вовсе не стремятся стыдливо скрыться перед светом аналитического разума, но, напротив, любят подробно рассуждать о себе, называя себя, ещё и ласково обходясь со своим названием», — А. Марков («Русский журнал»).

Сергей Зенкин. Небожественное сакральное. Теория и художественная практика. М., РГГУ, 2012, 537 стр., 500 экз.

«В ХХ веке сакральное подверглось „секуляризации”: его исследованием занимается не только богословие, но и философия, социология, антропология, современная литература и искусство. В таких условиях необходимой становится интеллектуальная история сакрального — междисциплинарная история его концепций, которой и посвящена эта книга. В числе рассматриваемых авторов — ученые Эмиль Дюркгейм, Марсель Мосс, Рудольф Отто, Мери Дуглас, Юрий Лотман, писатели и мыслители Жозеф де Местр, Мирча Элиаде, Жорж Батай, Роже Кайуа, Жан-Поль Сартр и многие другие».

Салман Рушди. Джозеф Антон. Перевод с английского Л. Мотылева и Д. Карельского. М., «Астрель», «CORPUS», 2012, 859 стр., 5000 экз.

В названии книги — имя, под которым Рушди, приговоренный в 1989 году к смерти аятоллой Хомейни, скрывался от исламского правосудия («Джозеф» в этом имени — от Джозефа Конрада, «Антон» — от Чехова); содержание объемистой, под тысячу страниц, книги составил рассказ о первых девяти годах конспиративной жизни писателя, под прикрытием спецслужб.

Уинстон Черчилль. Саврола. Роман. М., «Эксмо», 2012, 240 стр., 3000 экз.

Впервые на русском языке — единственное художественное произведение, написанное Черчиллем; роман-аллегория на темы политического устройства общества; первое издание состоялось в 1900 году.

Ричард Эллман. Оскар Уайльд. Биография. Перевод с английского Л. Мотылева. М., «КоЛибри», «Азбука-Аттикус», 2012, 704 стр., 3000 экз.

Одна из самых известных сегодня биографий Уайльда, написанная американским литературоведом и отмеченная по выходе премией National Book Critics Circle Award и Пулитцеровской премией.

Владимир Яранцев. Зазубрин. Человек, который написал «Щепку». Повесть-повествование из времён, не столь отдалённых. Новосибирск, 2012, 752 стр., 100 экз.

Жизнеописание замечательного русского писателя и организатора литературной жизни в Сибири в 20-е годы, известность которому у современного читателя принесла его написанная в 1923 году и опубликованная в 1989 году повесть «Щепка», Владимира Яковлевича Зазубрина (Зубцова, 1895 — 1937).

*

Алексей Иванов. Комьюнити. Роман. СПб., «Азбука», «Азбука-Аттикус», 2012, 320 стр., 2000 экз.

Попытка интеллектуального, написанного на материале современной жизни боевика с использованием приемов социально-психологической, фантасмагоричной, гротескной, отчасти детективной прозы. Герой его, как и принято в нынешних романах, молодой провинциал, приехавший покорять столицу — медиаменеджер в набирающей влияние интернет-компании, которая претендует на лидерство в информационном пространстве завтрашнего дня. Он полон сил, напорист; в общем-то, удачлив (съемная — пока — квартира в столице, добротный «лексус», престижная любовница, роскошный кабинет и несомненный карьерный взлет впереди), ну и, соответственно, — сочетание легкого цинизма и глубоко спрятанной чистой души провинциала. Есть, естественно, и героиня, красивая, сексапильная; умная, честолюбивая, с тяжкой, как и полагается в такой литературе, судьбой и еще более устрашающей перспективой — пройти через постели неимоверного количества влиятельных московских людей для достижения своих целей. Мир же, окружающий героев, — это мир, косматый косматостью современной античеловеческой цивилизации; мир, заселенный в романе «москвичами», то есть людьми, как правило, исключительной продажности, жадности, подлости, безжалостности. Москва здесь мечена образами мелких и крупных хищников, престарелых шлюх, мертвых изнутри — с паутиной в черных провалах рта, но издали как будто завораживающих своей красотой — клубных московских девушек и т. д. Убедительность этому образу, видимо, должна была придать тщательность, с которой прописываются в романе топография города и маршруты передвижения героя, интерьеры московских ресторанов и клубов, а также — перенасыщенность текста «гламурным», «офисным», «сетевым» и прочим сленгом «продвинутых горожан».

Развитие сюжета подсвечивается изнутри образом смертоносной чумы — таинственной всесокрушающей бактерии, заразившей современную цивилизацию. Если отвлечься от сверхзадачи, которую автор отводит в романе этому образу, то страницы, на которых автор прослеживает реальную историю эпидемий чумы, следует назвать лучшими в романе. Текст здесь представляет собой просто исторический очерк, но написанный пером действительно талантливого писателя.

По критериям коммерческой «интеллектуальной» литературы, это, возможно, не самый плохой роман. Есть главный герой, уже освоенный современным читателем (по романам Пелевина, Славниковой, Сенчина и других), но подвергшийся здесь дополнительной адаптации для совсем уж массового потребления, есть тугой сюжет, есть любопытные и как бы даже познавательные размышления над технологией современных массмедиа, есть выразительный образ чумы, используемый в романе как некая мифологема (с покушениями на функции философемы), есть множество волнительных и ожидаемых массовым читателем разоблачительных подробностей из «закулисной жизни» работников массмедиа, ну и вообще нынешней элиты, наличествуют интонации современного апокалипсиса. К тому ж написано все это отнюдь не беспомощным пером. То есть для романа-проекта, продолжающего мотивы вышедшего недавно романа «Псоглавцы», все вроде на уровне.

Но, как говорил классик, пугает, а мне не страшно. Грустно только. Все-таки написано это пером, из-под которого когда-то вышел «Географ глобус пропил» или первоначальный сценарий (так и не реализованный в полной мере) для фильма «Царь». Мне кажется, неудача с выстраиванием системы образов в этом романе (отчасти взятых напрокат из современной литературы), плакатная выпрямленность авторской мысли в романе, претендующем не на газетную публицистичность, а как бы — на философичность, а также явственно ощутимая искусственность его взвинченного тона — все это говорит (на мой, разумеется, взгляд) не о слабости таланта, а о ложности исходной мысли, под которую автор кроит в этом романе жизнь; а также ложности для такого писателя самого выбора жанра и — шире — модели литературного поведения («чистая проза» Иванова была на голову выше его романов-проектов).

Составитель Сергей Костырко

Составитель благодарит книжный магазин «Фаланстер» (Малый Гнездниковский переулок, дом 1, строение 6) за предоставленные для этой колонки книги.

В магазине «Фаланстер» можно приобрести свежие номера журнала «Новый мир».