Васильев
Сергей Евгеньевич родился в 1957 году в
селе Терса Еланского района Волгоградской
области. Окончил Литературный институт
им. А. М. Горького. Автор шести поэтических
книг и нескольких сборников стихов для
детей. Много лет работает главным
редактором детского журнала «Простокваша».
Живет в Волгограде.
Сергей Васильев
*
СТИХИ И БАЛЛАДЫ
* **
Облачко над тобой проплывает,
Высится архитрав.
Корня из двух никогда не бывает —
Павел Флоренский прав.
А еще больше права природа:
Вари варенье в тазу,
Думай о продолженье рода,
Грибы собирай в грозу.
Любуйся, пока душа не ослепла,
Осанкой добрых старух,
И тогда из нищеты и пепла
Возникнет корень из двух.
* **
донне Анне, Анне Карениной и Анне Керн
1
Алёхин, шахматы — и вновь тоска
По горестной и солнечной России,
Где дождички случайно моросили
И пуля вырастала у виска.
Как жить? А нас об этом не спросили.
Давай-ка мы расстанемся. Пока.
2
Ах, Анна, Анна! Что там Дон Жуан,
Когда Дантес, не ведая укора,
Перебирает четки Командора —
Лишь в этом обнаружится обман.
И тут прольется русский наш туман
На готику парижского собора.
3
Ты будешь плакать полночью густой,
Где смерть по грудь и где снега по пояс.
Один Лев Николаевич Толстой
Тебя полюбит и толкнет под поезд,
И, проникаясь тёмной простотой,
Ты будешь жить, о Боге беспокоясь.
4
Едва-едва. А Пушкин ни при чём —
Дантесу б в руки пистолет дырявый,
Чтоб он растаял в памяти корявой.
О чем мы говорим? Да, Боже правый,
Прости нас, право слово, ни о чём.
5
Алёхин призадумается вдруг,
Походит вдруг с Е-2 на Е-4,
И завершится круг, мой милый друг,
И ты в кругу своих родных подруг
Очнешься — солнце выпорхнет из рук,
Муж встанет, зажурчит вода в сортире.
6
И над тобою будет плыть луна,
А сыну в детской — сны смешные сниться,
Он засмеется — и твоя ресница
На лоб его горячий упадет…
Но все когда-нибудь да прояснится —
Не в этот год, так в следующий год.
7
Алёхин, Пушкин, Анна, Командор,
Толстой, Дантес — откуда что берётся!
Но все это, как в песенке поётся,
Не ложь, не блажь, не вымыслы, не вздор,
А наша жизнь, в печали и тоске
Ползущая по шахматной доске.
* **
Пустырнику далеко до кровохлёбки,
Отхлебнул бы ты этой жуткой похлёбки,
Настоянной на костях —
Побывал бы у смерти в гостях.
А хозяйка-смерть тогда бы тебе сказала:
— Да недалече здесь до вокзала.
Вот он тебе, плацкартный вагон,
И пусть жизнь твоя побежит вдогон.
Она с русой и пышной косою,
Она любит ходить босою,
У нее зелёные, как у кошки, глаза,
У нее по щеке течет слеза.
Она отхлебывает из миски той похлёбки,
Настоянной на костях кровохлёбки.
А ты улыбаешься и говоришь:
— Где моя ласточка, где твой стриж?
Баллада про Джона и Марусю
улыбке Чеширского Кота
и Михаилу Смотрову
1
Жил-был один великий Джон
Средь голубей и прочих крошек,
И он любил хороших жён,
И не любил жён нехороших.
2
Однажды он пошёл в поход —
И что увидел он в походе? —
Глядит, Чеширский мерзнет Кот
В российской нашей непогоде.
3
Великий Джон был поражён —
Что там внутри, а что снаружи? —
Он позабыл про глупых жён,
Про яблоки свои и груши.
4
Он выхватил свой гневный меч
И в бой пошел, совсем бесстрашный,
Чтоб жизнь Чешира уберечь
В печальной схватке рукопашной.
5
А для чего? А для того,
Чтоб на Руси жила Маруся,
Чтоб продолжалося родство
И бабочки ночной, и гуся.
6
Набоков — ночь, а Заболоцкий — день,
И водка на ночь, а кефир на утро,
И жизнь потом опять уходит в тень,
Чтоб выглядеть осмысленно и мудро.
7
Маруся ведь не наводила шмон,
Варила кашу и бельё стирала,
Но нужно было вызывать ОМОН,
Когда она от нежности орала.
8
Великий Джон сказал: «Чеширский кот,
Вот что теперь сгодится нам на ужин»,
И он опять отправился в поход,
Хотя поход ему и не был нужен.
9
Маруся ему дочку родила,
А от кого, совсем уже не важно.
А он творил великие дела,
Сражался с сарацинами отважно.
10
Потом он был татарами сражен,
Бросаясь в бой отчаянный, не труся,
И умер, позабыв про глупых жён,
Но до сих пор жива его Маруся.
11
Что до Кота Чеширского, то он
Забыл морозы и забыл усталость,
Он в шахматах стал честный чемпион,
И от него улыбка лишь осталась.
12
Пусть он ходил Е-2, Е-2
Но мудрая и детская улыбка,
Светилася, как горицвет-трава,
Как пушкинская золотая рыбка.
13
А Джона нужно было хоронить
В холодном этом городе Тарусе,
Чтобы его печаль всегда хранить
И чтобы было весело Марусе.
14
И не было ни солнца, ни костров,
Ни плачей диких, чтобы грусть нарушить.
А был один лишь Михаил Смотров,
Чтоб эту смерть случайно обнаружить.
Баллада о графе Хвостове
графу Нулину, Т. Х.
и двум Т. Б.
Жил-был на свете славный граф Хвостов,
Ему и травы кланялися в пояс.
А тут из неожиданных кустов
Выходит лось, большой, как бронепоезд.
Что сделал граф? Пусть жизнь и дорога,
И пусть своей жене он свято верил,
Он тут же лосю обломал рога
И на свою на голову примерил.
И все это мгновенно удалось —
Что, в самом деле, проще ведь простого!
Но долго горевал безрогий лось,
Вотще возненавидевший Хвостова.
А граф Хвостов любил свою жену
И хвастался огромными рогами
Перед друзьями — рюмку? Не одну! —
И тут же угощал их пирогами.
Жена была светлей паникадил,
Она слыла великой недотрогой.
К ней только лось ночами приходил,
Огромный и вёселый, но безрогий.
А граф Хвостов вершил свои дела,
Он был еще к тому же орнитолог,
Он мертвых птичек потрошил тела,
Но чувствовал, что век его недолог.
И вот однажды верную жену,
Как Диоген, велик и безобразен,
Он бросил, как персидскую княжну
Однажды в Волгу гневный Стенька Разин.
Да нет же, нет, он попросту ушел к
Своим стихам, чтобы чего-то ради
Раскрашивать китайский этот шелк
В своей амбарной радостной тетради.
Герой в балладе должен умереть,
И мы его тогда в земле зароем —
Да чтобы неповадно было впредь
Кому-то возомнить себя героем.
Но автор не настолько будет лжив:
Жив граф Хвостов, и Пушкин, и Эллада,
Жива жена и лось безрогий жив —
Такая вот чудесная баллада!
* **
Неба-то много, земля одна,
Ты, расплакавшаяся у окна,
Я, глядящий на мир с балкона,
И плывут печальные облака
Над рекой — будут плыть, пока
Ты прозрачна, словно икона,
Словно синицы, упавшие ниц
С нежных твоих ресниц.
Не полночь, не плач, не плеч полотно —
Нам остается только одно:
Ждать, когда дождь проснётся,
Ждать, когда роща зашелестит, —
И тогда лишь праведный Божий стыд
Наших грешных сердец коснётся.
Пусть кометы свои распускают хвосты —
Главное, чтобы осталась ты.
Кошка в лукошке, печаль в горсти —
Я повторяюсь, Господь, прости! —
Просто душа моя осиротела.
У тебя, как у Волги, большие глаза,
И плывет по России твоя слеза,
Не отделяя душу от тела.
А еще над нами стоит луна —
Желтая, как белена.
У Волги, знаешь, своя печаль —
Хочешь живи, а хочешь отчаль
С тяжелой грузной баржою
Туда, где сугробов растут лепестки,
Где сны твои небесам близки
И где смерть не будет чужою.
Ладно, родная, все будет славно —
Я не Игорь, ты не Ярославна.
Я люблю и Волгу, и эту страну,
И звенящую в тумане струну,
Кочующую повсеместно.
Отломлю ломтик лунного пирога
И узнаю вдруг, как ты мне дорога, —
Тут и откроется бездна,
В которой ни верху нету, ни дна,
Только глаза твои, только ты одна.