ИЗ ЦИКЛА «ПО НАШЕМУ МИРУ С ТЕТРАДЬЮ»

Аристов Владимир Владимирович родился в 1950 году в Москве. Окончил Московский физико-технический институт, доктор физико-математических наук. Работает заведующим сектором в Вычислительном центре им. А. А. Дородницына РАН. Автор восьми поэтических книг и романа «Предсказания очевидца» (2004). Стихи переводились на иностранные языки, входили в отечественные и зарубежные антологии. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе премии Андрея Белого (2008). Живет в Москве. Постоянный автор «Нового мира».

В подборке сохранена авторская пунктуация.

Владимир Аристов

_*

ИЗ ЦИКЛА «ПО НАШЕМУ МИРУ С ТЕТРАДЬЮ»

_{* *}

_*

…но оказалось, что «Трансаэро» собак и кошек не берет на борт

Не пронести кота как шапку под наркозом

Не запакуешь ведь, средь багажа не

затеряешь

Сидели с ним мы

вечером перед закатом

И лакомились теплым молоком

Раздумывая, кому бы поручить

судьбу свою

Но все же, его в карман не спрячешь, мой кот объемистый, хотя и легкий

прошу его не есть последний день,

чтоб нашу участь облегчить…

_{* *}

_*

После дождя на детской площадке

нет никого

только сизых четыре голубя

гуляют примерно в одном направлении

пересекаю косо их путь и я

Солнце! Волшебное солнце!

нарисованное детской рукой

замешанное на этом мокром песке

шевелится, наверное, здесь под землей

_{* *}

_*

В остановившемся лифте

где панически моргающий свет

звуки все прекратились

и свет стал тускл

взгляду не на чем остановиться

стены светлы

видел только двустворки белой

ничем не запятнанной двери,

без единого пятнышка или нацарапанной надписи

вспомнил почему-то надпись на белой колонне часовни

семьи Эрлангенов:

«Эрланген, помоги мне обрести

высокооплачиваемую работу»

полчаса скуки, но вот кому-то ты руку уже

пожал вовне

_{* *}

_*

Залившись пьяными слезами

Ты слушал поэтов голоса

Тупая, как жизнь, сквозь

ладонь к тебе вошла

Патефонная игла

На той же ноте задержавшись

Все повторяла ты себя

И не тебя, и не себя любя

Соскакивая сквозь уха седину

не в память — в ямб

По-видимому, сапфировая игла

тебя вела

туда к повторному все голословнее

глоссолалическому голосованию

_{* *}

_*

Летящие камни

в слюдяное окошко

оно сминается но не бьется

но трещины прошли по лицу твоему

_{Синее ведро с белой ручкой}

Синее оно или голубое

между ними

прозрачная вода неназываемая

и в промежуток вошла смерть-эвфемизм

Голубовата она вода и назвать ее

тяжесть ее несравненную несметную

назвать и глубина ее имени

именно этой оставшейся нашим лицом воды

_{* *}

_*

Цыган спустился с неба с парашютом

прыгнув в аварийный люк в аэротакси

на всякий случай ему сказали: «Прыгай»

когда еще летел, подумал: «Зря»

ведь вертолет над ним спокойно улетел

всем тамбуром ему собирали средства

ему сказали:

«Важен первый опыт»

теперь вот на берегу рукотворного моря

чего-то ждет

мобильный остался в кабине

к нему прибился белый пудель

такой же бездомный как и он

закутав колени в коричневый купол, у моря он ждет чего-то лицом

_{* *}

_*

из-под земли метро на «Юго-Западной»

ты вышел в вечер

в воздухе неповторимом

взглядом ты смешал

чернильный цвет суровый край стеклянных

зданий

и темную младую зелень

в высоте была видна «Звездочка — торговый центр»

два желтых хомута «Макдоналдса»

и подлинная над ними звезда

теперь не сквозь очки, но очи

из 30-х годов

ты смотрел

недоуменным его зреньем

смотря на все это вечернее

замечая лишь детали

поскольку ты был рассеян во времени во всем

_{Короткий разговор}

(текст, сочиненный ночью в четыре утра дня не помню)

Да будь я и негр…

В. Маяковский

Мир не без умных людей.

Неизвестный автор

Сквозь темное стекло

я видел его черное неподвижное лицо

Этот запертый бар в городском аэропорту

Он был там охранитель покоя

негром его я бы так прямо так сразу не решился назвать

лишь афроамериканцем

иль кафро-африканцем, допустим

Лицо его без изъяна, лишь щербинка на темном стекле

Но створки он мне не открыл

Я просил отворить — что-нибудь жидкое выпить

пусть холоден кофе

Но он молчал

Это его лицо непонятно мне было

цветом и темнотой полуприкрытых век

Тут внезапно подошел человек

назвавшийся милиционером —

Я ему рассмеялся в лицо

Даже негр улыбнулся сквозь стекло

Мы мысленно сказали ему, что «мили» на «поли»

сменили давно

(секрет милишинели)

Он сказал мне, что я неправильно

припарковался

на той стороне Садовой

Мы с негром сказали «Очнись»,

какая Садовая, мы в аэропорту

Он тогда достал из кармана сине-желтой своей униформы

котенка

Сказав, что это кладбищенский кот

по имени Базилик

И что он с утра взял опеку над ним

Даже негр замолчал тут

Я сказал мили-поли, что

тайное знаю желанье его,

Что ему надо сейчас сто рублей

Он отверг подозренье

сказав что я неправильно

припаркован на той стороне

Садовой

Мы ему рассмеялись в лицо еще раз

так что бывший мнимый милиционер

Не мог не ответить нам тем же

Тут раздался карманный звонок —

позвонила любовница шефа,

сообщив неприятную новость — я

уволен по воле жены его

И должен срочно — буквально в течение

суток

Написать заявление по собственному желанию — ее

Разговор этот громкий из трубки слышали все,

включая Базилика

Мне отнекиваться уже не было

никакого резона

Напоследок мили-поли кощунственно

выразился как-то так, что

наша страна — губерния Бога

Мы сказали ему: «Отойди от дверей»

и он отошел наконец

посланный мной в направлении к Лобне

И тогда дверь раскрылась сама

без звонка

и стекло не промолвило звука

Мы с лицом этим темным оказались один на один

Я спросил его откуда он и куда направляется

в жизни?

Он признался — из Африки южной

в Америке никогда не бывал

более того, все Западное (так он выразился)

полушарие

закрашено в его воображении

синим цветом морским

даже глобус на его столе

состоит из одной половинки

Он пытался даже шутить:

и назвался зулусом из улуса

последнего в околотке

Но я понял, что в Южной Африке он

никогда не бывал

потому что я лучше знал географию этого района Земли

Я спросил его

хотел бы он стать мной

он побледнел в вечерней темноте

Почему ты не хочешь стать мной

хотя б на отчасти, хоть на сутки, ведь

несметны богатства моей души

вопрос этот негра застал врасплох

Он не думал над ним

раньше

Он признался мне, что

последние дни

Думал, как бы стать собой хотя бы.

Никого за створкой дверей

все они здесь

все собрались между нами двоими

двое нас, но я думаю, много более

_{Неженское дело}

Ты превращаешь коробки в ничто

Ты ломаешь картонные стенки

Пустоту оттесняя куда-то

Получая за это что-то —

хоть что-то

В неженской робе своей

С неразборчивой надписью на спине

Тут подошел один

В потертой куртке

Хромой седой и пьяный

Подошел и мимо прошел

_{* *}

_*

Памяти Аркадия Драгомощенко

Аркадий, можно ль найти ненужный

какой-нибудь в мире предмет

но не дается

все у нас приспособлено

все вокруг сподручно, все под рукой

все говорит и о том, и о сем

все задает не вопрос, а ответ

не обнаружить совсем постороннюю лишнюю

вещь — это был бы ковчег для тебя

но все они сочтены

все подшиты для дела

все пущены в ход или в рост

нет ни щепочки, что была бы ненужной

кому-нибудь

но где — для тебя?

ты бы создал ее сам в своесильном

зрении, ты бы ей удивился

но для удивленья теперь —

нет-мир без тебя

тише и тоньше сейчас

словно бы все

лезвия слез своих обнажили

но все же оставили мир без надреза

и некуда закатиться, исчезнуть невинной вещи

все они, все они здесь,

сочтены

вижу, лишь легкая краснота

на месте том, где стоял ты

но через такой порез

не произойдет ничего

мы соберем, собираем к себе

всех, кто летел над настурцией

всех кто

по ту сторону ранки

_{* *}

_*

Зааплодировав, не смог остановиться

Давно уж валы оваций многократные

Смолкли вокруг

А он все хлопал

Ладони давно уж стали деревянными

И он на них смотрел

Как на чудесные предметы посторонние

Давно артисты сняли грим, костюмы распоясали

К нему поближе подтянулись из-за кулис далеких

В кружок расселись кубки бутафорские достав

За его здоровье в горло свое воздух пустой опрокинули

А он не мог ни слова вымолвить — лишь его руки были руки их