ПЯТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ

Григорий Петухов

_*

ПЯТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ

Петухов Григорий Павлович родился в 1974 году. Окончил Литературный институт
им. А. М. Горького. Автор книги стихов «Соло» (2012), которая рецензировалась в «Новом мире» (2012, №12). Лауреат поэтической премии «Московский счет» за дебютную книгу. Живет в Москве.

Рекрут

(из старых английских баллад)

М. Амелину

Покинь, парень, свой дом, друзьям

Дай руку: прощай, старик,

И в путь, удача с тобой пока

В Ладлоу башня стоит.

Домой вернешься в воскресный день,

Улицы Ладлоу пусты,

Фермы и мельницы слушают как

Колокол бьет с высоты.

Придешь в понедельник, рынок гудит

Словно пчелиный рой,

Куранты в Ладлоу тебе споют:

«Домой возвратился герой».

Ведь ты героем вернешься домой,

А если будешь убит,

Добрая память наградой тебе,

Покуда Ладлоу стоит.

Ты будешь слушать военный горн

Среди полуденных стран,

И враг содрогнется, когда ты пойдешь

В атаку в цепи англичан.

А если твой ляжет до Ангельских Труб

В землю чужую прах,

Камрады твои похоронят тебя,

С тяжкой скорбью в сердцах.

Оставь свой дом, по зеленым полям

Ступай, и будешь храним

Ты Ладлоу родным, пока высоко

Башня стоит над ним.

_{* *}

_*

Все сбылось, что загадывал наперед.

Жизнь на шарапа берет, на испуг берет.

Тучным летом прельщает, как стрекозу Крылов,

выселяет враз из пяти углов,

мелким бисером дарит, восторга слезой пустой,

к мертвым старухам вписывает на постой,

говорит: ясный свет, дожив до волос седых,

всю дорогу ты, почитай, что дрых.

Я, соколик, тебя, говорит, разбужу!

Запущу тебе под крестец вожжу,

вздрючу тебя! — сообщает мне череда

обстоятельств, она же событий цепь.

«Все приемлю, — я ей отвечаю, — да!

Тот, кто меня залучил сюда,

выбрал именно эту цель!»

_{* *}

_*

В омут августа на Воробьевых горах с головой.

Тремор действия если отнять и зуд деловой,

беззащитности кроме, останется что в индивиде?

То, чем ни я вас, ни вы меня не удивите.

На два аршина от пола в решетке стук,

ног спотыканье, неловкость рук,

(длиннолягую помнишь сисястую дуру — как по тебе тащилась)

сентиментальность останется и слезоточивость.

Пелопоннес, Пропонтида, многоколонный Коринф —

что ни сделаешь с жизнью единственной ради рифм

в августе душном на Воробьевых горах,

чтоб застрять головой, как в заборе, в иных мирах.

_{* *}

_*

двухкомнатная в центре жизнь внаем

или напротив ввечеру когда нальем

и выпьем — сразу в сердце прояснится

в кисель зимы где фонари залит

груб в голове предметов неолит

зато какая гибкость в пояснице

за жизнь иную проходящей вслед

нет уз святей товарищества нет

а ты себе что дура возомнила

пока кровоточит в окне закат

в речах какая плавность чистый МХАТ

какая ложь какая симфония

obscura сердцу пагуба уму

в деревья эркером и пятерней во тьму

побудь еще со мной схлестнулись мрак и холод

не на живот — как пересвет и кочубей

на чьи заточки чисто скарабей

я всем нутром своим наколот

Памяти Королёва

Отчего, я и сам не пойму,

в этот вечер из всех, кто до сроку

самовольно шагнули во тьму,

Королёва припомнил Серегу.

То ли гибель листвы за окном,

разоренье и слезы в пейзаже,

натолкнули на мысли о нем,

о военном его камуфляже,

то ли воздуха гулкий кессон,

на коробке от спичек топоним, —

пьяный увалень с детским лицом,

о тебе, однокашник, напомнил.

Из медвежьей глуши силомер,

ты был мастер заваривать кипеш,

помню, трезвый железом гремел,

в рукопашную лез — только выпьешь.

В драмтеатре кулисой шурша,

от конвоя отбившийся леший,

был ты явно чужая душа

для субреток, тартюфов, помрежей.

Берендей с вологодских низин,

песнопевец из поймы молочной,

видно, хрупкое что-то носил

под своей ломовой оболочкой.

Самочинно задув свой пожар,

на крещенском ветру стекленея,

за короткую жизнь не стяжал

ты ни лавров, ни уз Гименея.

Наших набранных тесно рядов

в гранках чтоб нонпарель не вскипела,

знак судьбы твоей был, Королёв,

на письме — знак разрыва, пробела.