ВОЗДУХ ОТКРЫТОГО СНА

Муратханов Вадим Ахматханович родился в 1974 году в городе Фрунзе. В 1990-м переехал в Ташкент, где окончил факультет зарубежной филологии Ташкентского государственного университета. Один из основателей объединения «Ташкентская поэтическая школа», альманаха «Малый шелковый путь» и Ташкентского открытого фестиваля поэзии. Публиковался во многих журналах и альманахах, автор нескольких поэтических книг. Живет в Подмосковье, заведует отделом поэзии журнала «Новая Юность».

Вадим Муратханов

_*

ВОЗДУХ ОТКРЫТОГО СНА

Боорсок^[1]

Золото чак-чака, сгущенная

до черноты синева изюма,

пепельная желтизна боорсоков,

чья сладость сначала хрустит

на зубах и лишь затем

проникает в сознание.

Дастархан усеян угощениями,

но гостей все нет.

Ада^[2] и ая^[3] в лакированной рамке

с высоты глядят неотступно,

и тесно стоящие блюда,

слишком вкусные, чтобы быть съеденными,

постепенно превращаются из запретных плодов

в экспонаты закрытого на учет музея.

Солнце плавит стекло портрета.

Красным карандашом обведена дата

в календаре 1976 года.

День, когда с неба падали боорсоки.

Шифоньер

В доме ни души. Открываю

скрипучую дверь иноземца, заложника,

потерявшего память,

принявшего чужую религию

и хранящего теперь ее пыль.

Батыр

Горел. Два раза был порезан.

Ходил с простреленной рукой. И говорят, на нем

немало темных дел.

Вечерами на бревне от старого тутовника

сутулится, усталый и больной.

Интересно, помнит он

про нашу детскую драку?

Вода

Что толкнуло сбежать

вниз по крутому откосу —

не помню, но быстро

кончился рост, и чуткая крыша

сомкнулась над головой,

отменяя теченье.

Две огромных руки

до первого вдоха

вырвали из теплой утробы —

мокрого, испуганного.

Но успели увидеться черные травы

на затопленном склоне

и зеленое солнце реки.

Короткая радость стоянья на дне

до сих пор не дает научиться плавать.

Курпача^[4]

Толстая гармошка,

свернувшаяся до потолка,

научи меня небу.

Подними меня выше крыши,

выше груши, урюка и одноглазой телевышки,

откуда можно всех пересчитать.

_{* *}

_*

Мой старый дом, заросший сад

и инструмент в ладонях слабых.

Другие руки век назад

привили этот цвет и запах.

Но кажется: за шагом шаг

стволы и ветхие стропила

в младенчестве моя душа

сама из времени слепила.