У КРОМКИ ОЗЁРНОГО ПАРКА

Вишневецкий Игорь Георгиевич родился в 1964 году в Ростове-на-Дону. Закончил филологический факультет МГУ. Защитил диссертацию в Браунском университете (США). Автор нескольких книг стихов и прозы, режиссёр экспериментального фильма «Ленинград» (2014). Живет в Москве и в Питтсбурге.

Игорь Вишневецкий

_*

У КРОМКИ ОЗЁРНОГО ПАРКА

₁

_I

Опять с утра палящая жара

и звон цикад, и ветра переборы

в дубовых кронах, и опять с утра

смятение примичиганской флоры

у зеркала, какое против дня

поставлено, — прохладней и светлее

оно развоплощённого огня,

чей росплеск вижу на живом стекле я.

_II

Просторного покоя колыбель,

смиряющая всякого, любого:

здесь прямо под поверхностью форель

среди камней блуждает бестолково,

здесь ласточки над стриженой травой

кружат, в полёте низком повторяя

диск солнца, что в воде, над головой

и в сердце, — краем крыльев задевая

_III

идущего — вдоль парка — о плечо;

а ровный ветер, дующий из парка,

он дышит сквозь листву негорячо,

и пламя преломляется нежарко

в дубовых листьях.

2

— Ветер с озера дует и дует.

Хорошо! Но не много ли нам

той прохлады, к которой ревнует

память тела по душным утрам?

Нет, не много. В воздушные воды

окончанья свои окуни,

существо переходной природы,

в полупламени, в полутени

расцветающее, а точнее

в междумирии, ибо оно

с тенью жара, с огнём дождевея

и с блескучей листвой сращено,

продолжая шуметь и рядится

в солнце. Скоро закат: вслед ему —

облечённая листьями птица —

ты спорхнёшь в порыжелую тьму,

о, сознание внешнего сердца

с сердцем внутренним больше не в лад!

В приоткрытое время — как в дверцу,

в теплоту, в трепет смыслов, назад...

3

«Что мне музыка раннего вечера,

облаков дымовое вино,

тёмных листьев смятённое вече, рай

насекомых, дождя волокно,

коль, скрестив Заболоцкого с Сириным

в строе речи и в звуке цикад,

как со струн на Эоловой лире, — нам

звуки сами навстречу летят,

оседая дрожащими нотами —

их телесной рукой не задеть, —

между смысла и цвета пустотами

продолжая прозрачно звенеть?»

4

— Я, сколько жил, не приходил сюда —

в овражный этот парк. Его прохлада

казалась мне избыточной. Теперь

я разлюбил любые города,

за исключеньем разве Мыслеграда,

и навсегда готов захлопнуть дверь

в жизнь, отделяемую от родства

с иными, прорастающими дико,

как сложится, бок о бок, наобум,

как прорастает жгучая трава,

как дуб цветут и бук, как дышит как владыка

в их листьях океанской воли шум.

О, зыблемый воздушный Океан!

Нет для тебя грозы, какая сможет

прошить до основанья токи масс

лиловых облаков; ты, самоздан,

увенчиваешь день, который прожит,

зарницами, незримыми для глаз

телесных.

5

Всю ночь лило. Наутро ты стоишь

купальщицею, сбросив одеянье,

у озера, и росплеск солнца рыж

блестит между лопаток. Мирозданье

давно из двух неравных половин:

из видимого — в нём и ты: в скрещенье

всех голосов, цветов, всех мер и длин —

и мыслимого, что проходит тенью

по окоёму счастья твоего,

но крепче врыто мягкими корнями

во внутреннее существо

и буквами как буковое пламя

рисуется на листьях и коре, —

так вот из двух неравных полумирий

оно и состоит; и чем скорей

мембрана снята, тем полней и шире

вдыхаешь ты, сопутница моя,

с живого тела сбросив платье тени,

переходя за зримые края

ветвистых колебаний и движений.

6

«Как у любовников взаимопро₌

никающее зренье и дыханье,

так и у нас с тобою о ребро

ребро, щека о щёку и сознанья

сцепились. Вот двутенные глядим

в предгрозье, что на город накатило,

в две пары глаз на то, как синий дым

съедает диск июльского светила.

^*

Скажи мне, тело, что, легко ль тебе

без внутреннего зрения, в какое

ты впаяно, в невидящей судьбе

перекипать в лиственье мировое?

Вот так и мне, о тело, без скорлуп

и кокона в одно перекипанье

слетать с твоих потрескавшихся губ

томительно сквозь темень мирозданья».

24 — 29 июля 2012.

Озёрный парк г. Милуоки

В приходе Св. Матиаса

I

Здесь тень дубов приветствует меня

и одичалый лёт чешуекрылых,

в истоме истлевающего дня

среди стеблей, проросших на могилах,

восьмёрки выводящих. Их круги

не буквы образуют, а поток — от

бестенности, не разбирая зги,

на ещё больший блеск, в горячий стрёкот

цикад, и металлический их звук

на переходе от сплошного леса,

где свет блуждает по стволам муруг,

в безлиственность — слепит. Гляди: vanessa

virginiensis пёстрая летит,

а вслед за ней и траурница между

стеблей травы, песчаниковых плит

с «Hier ruht in Gott», счастливую надежду

на связь с чуть затенённым и густым

внимательному взгляду обещая,

и жар земли проходит словно дым

сквозь стебли вверх — туда, где солнечность живая.

II

Здесь хорошо: я мог бы здесь сидеть,

часами из-под листьев наблюдая,

как воздух продолжает огневеть,

прозрачного накала достигая.

Что ж, время есть и мраку, и огню.

Но сердцу видятся иные книги,

где дрёма уступает место дню,

и яркий всплеск упрятан в каждом миге

как в коконе.

20 — 24 июля 2012. Католический приход и кладбище Св. Матиаса,

Северный лес котловинной морены (штат Висконсин) — г. Милуоки