ПЛАЩ ФОРТИНБРАСА

Бак Дмитрий Петрович родился в 1961 году в городе Елизове Камчатской области. Окончил филологический факультет Черновицкого университета, кандидат филологических наук. Преподавал в Кемеровском университете. С 1991 года в Москве, профессор Российского государственного гуманитарного университета. Специалист в области истории русской классической литературы и литературной критики, современной русской поэзии и прозы, истории отечественного образования. Занимается изучением творческого наследия поэта Арсения Тарковского (подготовка полного научного издания оригинальных стихотворений). Автор многих научных и литературно-критических публикаций. С февраля 2013 года является директором Государственного литературного музея. Живет в Москве.

Дмитрий Бак

_*

ПЛАЩ ФОРТИНБРАСА

Траффик. Молитва.

не понять своих же слов мыслей боли

ну доколе этому длиться что ли

не верить что верил в неверие во сто вер

когда римом мерил мир что твой землемер

до ре ми фа соль ля си порази

аз есмь они суть досыта ты еси

балаболка белая злодейка зима

на апрель взгромоздившаяся горем ума

из сорочьих дней до косых лучей

солнечнолучших лёгких не наступивших дней

не проси негаданного у тех

кто и дал бы да вот не дает на всех

а у тех утех попроси как у

них просила инна и всё в строку

записала в столбик лиснянский свой

полотняный ветреный и льняной

* *

*

В одном судне с Февронией плыл некий человек...

и... посмотрел на святую с помыслом. Она же... обличила...:

«Зачерпни воды из реки... с этой стороны судна»...

И повелела ему испить... «Теперь зачерпни... с другой стороны…

Одинакова вода или одна слаще другой?»... «Одинаковая, госпожа...».

После этого она промолвила: «…И естество женское одинаково».

Феврония, перо — не я, — игра,

опередив на полвесла, сломала,

но мало не казалось; и самара,

ока-река и волга — для Петра.

с одной ли стороны текла с утра

вода и лодку справа, слева знала?

закланье страсти ложной, грех обмана,

провинность жажды чёрная дыра.

коснись дыханьем и прости, уйми,

разгладь ребристый профиль — сохрани,

спаси, как ты дружинника спасала;

дотла сожгла мосты, слова, дела

и сладость соломона вполнакала

водой давидов пламень залила.

История литературы

_I

Стихотворения шестидесятых:

каждое переводимо в тезис,

имеет тему, как «Дзяды»,

составляет с прочтением катехизис:

вот вам про метод поэта мощный,

это — про светлые перспективы

и о густеющей летней ночи,

прячущей лица, как негативы;

точные отзывы, тонкий отклик:

на метод — верной идём дорогой!

На перспективы — острастка рохлям,

на ночь — давай, потихонечку трогай!

_II

Я вас любил, и ещё, быть может,

нет, не угасла она совсем, но

нет этих слов на душе и — горше —

нет их в дозволенной, околоземной,

переводимой в стихи орбите;

скорби — долой! о последних муках

вы мне, товарищи, не твердите

и не шепчите в сердцах под утро,

даже не думайте о забытом

страхе, упрёках и прочем вздоре,

если заказ социальный выдан —

на всех кораблях, ушедших в море,

крестик поставьте — и, что осталось

в круге молитв, разрешенных свыше, —

не расплещите чужую радость,

коли своя ни на миг не ближе…

_III

Что ж ты заводишь песню военну,

егда не помнишь пустые гранки?

бой или пир убиенных пленных,

тризна на скатерти-самобранке;

не одолеть оборот скрипучий

и неуклюжее злое пенье

ветер несёт — и не скажешь лучше,

чем в недосмотренном сновиденье;

честное слово бывает разным,

даже заранее недвужильным:

сводит суставы и рифмы, сразу

втрое усиливает пружины.

_IV

Круто замешены ложь и лихо,

узел дозволенного — нетяжек,

если и слуцкого талалихин

тронет тараном, как медью, свяжет

где-то недвижимое оружье,

мирное по кадастровой схеме, —

новую сказочную сослужит

службу зенитных подразделений

в воздухе мирный советский трактор:

в теме ущерб или чёрный ящик

криком летит, подбоченясь как-то

боком вперёд; турбулентность спрячет,

кто виноват, — что белее газа

глаз, замерзающий от досады?

Плащ маскировочный фортинбраса —

черный стих две тыщи десятых.

Втеча з Єгипту. Мойсей

Ковзати, рюмсати — нема коли як стiй,

чекаючи хиренної години;

насамперед: напередоднi днини

вiд шалу лусне золотий крутiй;

найвipoгiдне: спересердя мрiй

напрочуд вiдкараскатись людинi

вiд ген не вiддзеркаленої рими

несила, мов географ шкурупiй;

останнiй шепiт зовнiшнього дня

в кривавiй пiтьмi cуне навмання

срiблястий обрiй мiж мовчанням-словом

та словом-нiмотою угорi;

ковзати, рюмсати не час цiлодобово,

бо час вже йти й свiтити лiхтарi

Св. Амброджо

Е. В.

Нет — береги! не сейчас, и когда

малым покажется пережитое

кем-то, не нами, самими собою —

горькое самое злое, поста

строгого соизмеримей, следа

тайного — тенью достойною, тою,

что перевесит своею судьбою

даты, догадки, года, города;

прибереги подступающих слов

силу незримую, этих основ

славу и снов недосмотренных, белых

знание: Петр и Лаврентий ковчег

на воду пустят богатых и бедных:

голубь сверкает, прозрачный, как снег.

Тильзит

_I

грех уныния вплавь распахнут

в половодье крещенского льна

волокнистая сеть арахны

застит соль полвторого сна

и какие теперь пределы

предназначены в оборот

окружным поворотам белым

в этот трижды ноль пятый год?

гаснут видеоочи с ними

загорается аудиотишь

обнаруживаешь бессильно

у ночного окна стоишь

вихревою густой воронкой

не вытягиваясь в длину

все предметы чернеют звонко

тьмою светят у тьмы в плену

_II

Совпадает в кои-то веки

омерзение на корню

к этой немощи вод заветных

и к тяжёлому кораблю.

Если кругом простых событий

окольцован по краю сна,

прозревает слепой и гибнет

оживающий допоздна —

отольются мужские слёзы

в каменеющие столбы

соляные, в сугробы поздних,

вечных если бы да кабы.

Сколь ни тешь по теченью плавать,

что по шерсти ладонь скользит —

эти путаные забавы

возымеют вблизи Тильзит.

То типун тебе, то питон так

кольца тесные на крови

гадом давленым стиснет тонко,

что покажется мало и

вспыхнет белым несмелым светом

белокаменная тюрьма,

в темноте первозданным летом,

обнажая свои дома,

содрогнётся в последнем гуле

созревающая метель —

что в аукнувшемся ауле,

что в откликнувшейся беде,

в межреберье страны неспящих,

в изворотах истекших рек

всех скорбящих, а наипаче —

на ногах не стоит человек

и не стоит ни полполушки:

ни погоста не выбрать в срок:

совпадают со смертью души,

как ни знай только свой шесток.

Новостная лента

_I

...и штиль не более минуты —

органный штифт, киборда стук:

переключаемы оттуда

кастальский свет и адов звук;

невыносимых песнопений

надрывный клёкот, лязг и стон —

видений столп в закатной пене,

в тени радений пробуждён;

бесповоротные душевно

в сверлящей зреют вышине

окололунные вращенья

свечою, ввинченной вовне;

визг без надежды и утраты —

нас всех подстерегает не

упрямый случай, но крылатый

закон внутри небес к войне;

и до последнего незримы

до боли ясные слова:

где вавилонская судьбина,

там смертоносная молва

_II

в тени летящих наблюдений,

в глазах чудовищ расписных

живёт последний смертный гений

во глубине своих двоих;

угрюмо скошенный до точки

усилий тёмных вековых

взгляд, исчезающий и тощий,

разит чужих и неродных,

и до последнего распада

скользит, слепительно легка,

игла отточенного ада,

врага командная строка

* *

*

вышел другим из лёгкого метро,

сколько месяцев не опускался вниз,

всю дорогу мешал чужой сидиром –

слушать не слушал, но слышал визг

в ушах соседа по лавке, пунцовых,

стыдных, немых, как накануне тьмы;

из прищуренных глаз вылетали совы

на расстояние от алматы и до астаны;

делал вид, что читал, а по правде – думал,

думал думу чистую, как речное стекло,

и навыворот весь спросонок угрюмо

расплескал на склоне бутовской ветки. Алло!

там, на метле летели следом проверки

радиосплетен, чтобы меня спасти…

ключ от белой машины, как грач на ветке,

даром на пальце крутился вокруг оси.

каждая тварь свою проживает морось

хабитус, свойственный ей одной;

рыбы эфирные пасть разевали морщась,

без эскалатора вышел на связь с зимой;

в легком метро не жди витков – не коперник!

надо же было так, чтобы всё понять:

вывеска бара с ерами – в слове врный

для простоты на е заменяет ять

Иосиф

предание ответит за базар,

план выраженья тише акварели,

что именно — неважно, но слеза

воздаст за все грехи по этой вере;

где из травы выглядывает Бог —

из-под ночной звезды струится немочь,

но в помощь мог узреть единорог

картину краше всех подлунных зрелищ.

минуя оживляемые дни,

прочертит воздух-вечер путь уснувших,

но ставших духом; где теперь они —

пребудет и язык и взор всяк сущий.

чужое бормотание дождей,

когда до осени всего полчуда.

насколько чудо полное слышней, —

настолько ожидание нетрудно.