КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ

КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ

_{«Исчезнувшая»}

Любая рецензия на «Исчезнувшую» Дэвида Финчера начинается со слов: «Осторожно, спойлер!» Типа, — не читай! Узнаешь, что к чему — не получишь удовольствия от просмотра. Резон в этом есть. В повествовании заложена бомба, которая для пущего эффекта должна взорваться для зрителя неожиданно. Так что кто еще не... Предупреждаю!

Кино длинное. Два с половиной часа.

Первый час мы наблюдаем сытого, ленивого, впрочем, довольно обаятельного кобеля по имени Ник (Бен Аффлек), которого неторопливо, с кафкианским чавканьем заглатывает машина американской юстиции. Мы в растерянности. Мужик явно невиноват. Машина вроде исправна. Детективы, ведущие дело о пропаже жены Ника — Эми (Розамунд Пайк), — профессиональны, добросовестны, не предвзяты; особенно женщина-детектив Рона Бонди (Ким Диккенс). Никто никого не хочет намеренно засудить, но почему-то все улики свидетельствуют против Ника, удавка на его толстой шее неумолимо затягивается, а в перспективе явственно маячит электрический стул.

Довеском к юридической пытке идет моральная. Вокруг Ника все время пасутся толпы каких-то волонтеров, репортеров, телевизионщиков, сочувствующих и просто зевак. Плюс — родители Эми (Дэвид Кленнон и Лиза Бейтс), железная парочка детских писателей с Восточного побережья, в своих книжках превратившая дочь в Супер Эми — идеал совершенства. Безумные подружки Эми. Былые поклонники Эми. Сорокалетние домохозяйки в экономных нарядах, готовые утешить соломенного вдовца... И вся эта туча мирно жужжащих слепней обывателей вдруг в какой-то момент, озверев, разворачивается и бросается на Ника: «Признайтесь, это вы убили свою жену!» Плюс ко всему по ночам прокрадывается к нему грудастая молодая любовница (Эмили Ратажковски), требующая секса, внимания и большой любви. Ужас! На стороне Ника только сестра Марго (Кэрри Кун), но и она вот-вот попадет под раздачу, чего Ник уже точно себе не простит.

И вот, на исходе первого часа, когда мы вместе с загнанным, ошалевшим, остервеневшим Ником начинаем догадываться, что все это — подстава, — декорация, как в театре, разворачивается на 180 градусов, открывая взору изнанку происходящего.

Прекрасная Эми бодро катит на купленной за наличные неприметной машине; а за кадром идет доклад, иллюстрируемый доходчивыми картинками: как ловко и гениально она все это обстряпала. Как расставила повсюду силки — разложила записки для мужа и зацепки для следствия, перевернула мебель в гостиной, размазала кровь на кухне, сунула в камин орудие «убийства», написала обстоятельный дневник об ужасах своего брака и даже подделала собственную беременность.

Это и есть та бомба, о которой выше шла речь. В этот момент в организме зрителя происходит волшебная метаморфоза. Состояние подавленности, растерянности, тревоги сменяет благородная ярость. В голове воцаряется ясность. Сердце стучит. Кулаки сжимаются. Зритель шепчет: «Вот с-су-ка!», — и готов порвать Эми на тысячу мелких кусков.

Финчер — мастер такого рода эффектов, но надо отдать должное — ровно то же испытываешь при чтении одноименной книжки Гиллианн Флинн, легшей в основу сценария. Первые страниц сто клюешь носом и вставляешь спички в глаза, а тут вдруг — бодрость невероятная, страницы летят... Думаю, это связано с тем, что из реальности загнанного в угол невротика ты переселяешься во внутренний мир психопата, где нет никаких вытесненных желаний, подавленных импульсов и нравственных тормозов. Можно все! «Чо хочу, то и делаю!» Организм с одной стороны ликует, с другой — воспринимает контакт с таким персонажем как прямую угрозу. И откликается соответственно — выбросом адреналина. Короче, психопаты бодрят.

Эми — психопатка классическая. Прямо-таки из учебника. Родилась она такой (как в книге) или мама с папой постарались (как в фильме), но у нее психика трехлетнего ребенка, отчаянно возжелавшего надо всеми взять верх. При этом ребенок вооружен «заряженным пистолетом» в виде недюжинного интеллекта, ангельской внешности, отменных манер, звездного статуса (все читали книжки про Супер Эми), феноменальной лживости и совершеннейшего морального идиотизма.

Добро и зло для Эми — теория. Так что, вырыв муженьку волчью яму, она, отъехав подальше и поменяв имидж, с довольным видом усаживается перед телевизором в дешевом кемпинге, чтобы наблюдать, как станут его распинать и сдирать с него кожу. При этом, как всякий трехлетний ребенок, привыкший жить на готовом, Эми, идеально, с большим запасом продумавшая план изничтожения Ника, совершенно не удосужилась позаботиться о себе. Все, что у нее есть для жизни на нелегальном положении, — поясная сумка с десятью тысячами наличных баксов и подержанная машина, на которой далеко не уедешь.

Этот ресурс исчезает даже раньше, чем Эми предполагала. Парочка гопников — соседей по кемпингу — быстро освобождает ее от наличности. И Эми оказывается в полной заднице: без денег, без топливва, без защиты, без крыши над головой. Вернуться и покаяться? Нет! Лучше смерть! Поэтому из прошлого извлекается богатый поклонник (Нил Патрик Харрис), который на ее беду оказывается еще большим психопатом, чем сама Эми.

Он запирает Эми в своем стерильном, шикарном доме на озере. Диктует, что ей носить, в какой цвет красить волосы, что есть, что пить и когда включать/выключать телевизор! Он явно решил над ней доминировать. Нет уж! Поклонник отправляется к праотцам с помощью канцелярского ножа во время сексуального акта (потрясающий, «хичкоковский» эпизод: шелковые простыни, обнаженные тела, море крови, музыкальные всхлипы за кадром); а Эми возвращается к Нику, который, не будь дурак, уже умудрился выступить в самом супер-пупер американском шоу с заявлением: «Вернись, родная! Я все осознал!»

На исходе второго часа Эми, вся в крови, эффектно является на пороге семейного гнездышка под вспышками фото и телекамер — несчастная жертва маньяка, который, типа похитил ее, запер и безостановочно зверски насиловал. Та-да-да-дам! Вся Америка сидит, прилипнув к экранам! Короче, Эми вынужденно милостиво заменяет мужу смертную казнь на «пожизненное»; для этого он должен всего лишь публично поддержать ее версию событий и жить с ней дальше долго и счастливо. Помямлив, пометавшись туда-сюда, Ник соглашается. Просто потому, что ему так удобнее.

Зритель в шоке: как! Жить с этим монстром? Вместе растить детей? Все знать и смириться? Но ведь можно же доказать! Ведь куча же нестыковок! Версия Эми насчет маньяка-поклонника, сочиненная на ходу, яйца выеденного не стоит! Доказать можно. Но никому не нужно. На одной чаше весов — истина, на другой — упоительная история раскаявшегося мужа и похищенной маньяком жены, которые наконец снова вместе! Против всеамериканского ажиотажа куда ты попрешь. Все поднимают лапки: и честный детектив Рона Бонди, и блистательный циник, чернокожий адвокат Таннер Болт (Тайлер Перри), и сам Ник. И только Марго оплакивает в отчаянии жалкую участь брата.

В книжке есть иллюзия, что Нику удастся по-человечески сохранить себя за счет жалости к Эми: «Мне тебя жалко, — говорит он Эми в финале. — Ведь тебе каждое утро приходится просыпаться тобой». В фильме ничего подобного нет. Финчер ясно показывает: этих двоих ждет ад, выставленный на продажу как образец семейного счастья.

Смириться с этим зрителю нелегко. Он уже инвестировал столько своих эмоций в сочувствие Нику и ненависть к Эми, что подобная концовка оставляет у него что-то вроде дыры в голове (или, как пишут в интернетах, «заставляет задуматься»). Банальности типа: «все мужики — сво...»; «так ему и надо! тряпка!»; «хорошее дело браком не назовут»; «смотри, на ком женишься» и т. п. — не спасают. Смысловое зияние, когнитивный диссонанс остаются. Слишком велик контраст между тривиальностью того, что дано: муж и жена на пятом году супружества поддостали друг друга, муж изменяет, жена страдает, и тем, что мы наблюдаем в финале, где попраны все великие американские идеалы: Закон, Порядок, Истина, Свобода, Честность в браке, Любовь, Справедливость.

Нравственные опоры социума летят к чертям. И это не результат вторжения каких-то зловещих инопланетных монстров, прорыва хтонических сил или столкновения шекспировского масштаба характеров. Ничего подобного. Ник и Эми — банальны. Недаром Финчер берет на роль Ника — Бена Аффлека, «красавчика», одинакового во всех ролях, а на роль Эми — Розамунд Пайк — типичную актрису второго плана, по-английски техничную, но начисто лишенную персональной харизмы^[1]. Они оба — такие, как все. Просто девочку искалечили амбициозные фашисты-родители, повесив перед носом морковку в виде блистательной Супер Эми, которая всегда и во всем на шаг впереди. А Ник, выросший в семье алкоголика, привык быть «хорошим мальчиком», рано поняв: чтобы выжить, надо «нравиться всем», и в первую очередь женщинам.

Восхитительный эпизод, где Ник делает предложение. Презентация по поводу книжки про счастливое замужество Супер Эми. Просто Эми сидит, стиснув зубы, в окружении журналистов, которые ехидничают: «Ну, а вы-то когда же? Что? Никто не берет?» И тут появляется неотразимый, влюбленный Ник, дарит колечко с бриллиантом и делает предложение со словами: «У тебя потрясающая вагина!» Вот! Наконец-то! Наконец-то Эми обошла Супер Эми на повороте! Ведь у нарисованной идеальной Эми никакой вагины уж точно нет!

Немудрено, что Эми вцепляется мертвой хваткой в мужчину своей мечты и тут же принимается лепить из него супермужа. Но потом оба теряют работу, переезжают из Нью-Йорка в провинциальную глушь. Ник расслабляется, опускается, начинает гулять, выпивать. В нем проступают черты отца. А Эми, не в силах смириться с ролью стареющей, брошенной домохозяйки, принимается мстить. Их идеальный брак — типичная созависимость нарцисса и неуверенного в себе невротика. И достаточно самой несущественной жизненной встряски, чтобы их психологические защиты перестали входить друг в друга, как шарниры в пазы. Совместное существование превращается в пытку. От этой пытки Ник бросается в адюльтер. А Эми впадает в ярость взбесившегося трехлетнего ребенка без тормозов.

Все просто! Причина развивающейся на наших глазах катастрофы — элементарная человеческая незрелость.

Однако же, каков результат! Обмануты все! Все готовы, все рады, все счастливы просто обманываться! Потому как купаться в иллюзиях удобнее, проще, нежели быть собой. И дело не только в СМИ, экспоненциально разгоняющих эту тягу к иллюзиям до уровня коллективного помешательства. Никто никого тут специально не стремится свести с ума. Просто возможности социума и скорость изменений среды превосходят возможности адаптации населяющих этот социум взрослых детей. И получается, что вся зыбкая общественная конструкция держится на соплях; что любой мало-мальски сообразительный психопат способен расшатать ее, взорвать и навязать что угодно глупым деткам, пребывающим в комфортной полудреме психологического небытия.

Страшно? Ну, да.

Однако же, маленьким детям таких горьких лекарств не прописывают.

Видимо, лозунг: «Взросление или смерть!» — стал действительно самым насущным на данном витке эволюции.