СОНЕТЫ

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

(1564 — 1616)

_*

СОНЕТЫ

Перевод с английского Новеллы Матвеевой

2

Едва лишь сорок зим возьмут в осаду

Твое чело, и грубо вспашут поле

Красы твоей, — как чар твоих наряду

Достанется лохмотьев нищих доля.

Людей, тебя прекрасным, юным знавших,

На их вопрос — «Где твой багаж бывалый?» —

Как ни бодрись, не убедишь, пожалуй,

Что он в орбитах глаз твоих запавших.

Иное дело — кабы красотою

Своей — распорядился ты как надо!

Тогда б ты им ответил: «Это чадо

Прекрасное мое — считайте мною,

Каким я был, покуда жизнь живая

Мне грела кровь, зимы не признавая».

4

Прелестный мот! Свою красу мотать

На самого себя — не слишком честно:

Лишь одолжает нас Природа-мать,

Но ничего не дарит безвозмездно.

Прекрасный скаред! Пользуешься ты

Необозримой ссудой — бесталанно.

Процентщик без процентов! И — что странно —

Без средств к существованью красоты:

С одним собой ведя приход-расход,

Обманываешь ты, мой друг, себя лишь.

Когда же нас уходом опечалишь —

Что выразит нам твой конторский счет?

Краса твоя невечна. Но она ведь

Должна душеприказчика оставить!

7

В тот час, как животворное светило

Подымет огненосную главу, —

Все взоры снизу — вмиг, неотвратимо —

С почтеньем устремляются к нему.

Когда ж на высший свой небесный взгорок —

Как молодец в расцвете лучших лет —

Взлетит оно — ему рванется вслед,

В лучистый путь, — весь мир без оговорок.

Но — только лишь покатится с высот

Оно, дряхлея, в стертом фаэтоне, —

От низких мест и впадин на уклоне

Любой, скучая, взоры отведет.

Вот так и ты перенесешься в нети,

Коль не оставишь отпрыска на свете.

9

Тебя, должно быть, будущность тревожит

И плачущее женское вдовство?

Но вся Земля — вдовой остаться может,

Не повидав потомства твоего.

Весь мир — не овдовеет ли, не встретив

Твоих подобий в зеркале своем?

Тогда как дивный облик твой — живьем

Обычная вдова узнает в детях.

Пойми! — добро, что растранжирил мот,

Сместилось, но ушло не без возврата:

Пропажу мир не там, так здесь найдет.

Но красоты — безвыходна утрата.

Нельзя не посвятить ее другим,

Нельзя к себе злодеем быть таким.

10

Не может быть, чтоб ты любил кого-то,

Когда и сам собою нелюбим.

В тебя влюбленным нет, я знаю, счета.

Но, хладный сам к себе, ты хладен к ним.

Себя ты ненавидишь так жестоко,

Что самому себе настроил ков,

Стремясь обрушить тот роскошный кров,

Что должен быть твоей зеницей ока!

О, изменись! Ужели сердца хлад

Прочней, чем нежность, должен быть устроен?

Будь сам себя, души своей достоин,

Будь милости своей хотя бы рад!

Смягчись ко мне. Создай себя-второго,

Чтоб красота бессмертной стала снова.

11

Когда тебя твой возраст одолеет,

Ты — столь же скоро — станешь в детях цвесть:

Ведь кровь твою остывшую согреет

То, что и в них твоя кровинка есть.

Вот в чем красу и мудрость рад воспеть я!

А нет — так увядание, недуг...

Тебя послушать — так и жизнь вокруг

Исчезла бы за три двадцатилетья.

Пускай хоть пропадут олигофрены,

Бесчувственные, гнусные на вид.

Тебе же естество твое велит

Умножить род, а не сходить со сцены.

Ты взыскан больше всех. Так не утрать

Тебе от Бога данную печать.

14

Я не со звезд свои срываю мненья —

И все же я исправный звездочет:

Не так, чтобы предвидеть мор, затменье,

Благой ли, злой ли, иль голодный год;

Я миг не предугадываю краткий —

Кому-то град, кому-то дождик част;

Небесный знак подсказки не подаст

Мне о монархах с их судьбы загадкой;

Но я познанья черпаю как есть

В глазах твоих — сих звездах неизбывных,

И вижу, что в чертах твоих предивных

Извечно красоте и правде цвесть,

Коль скоро ты позволишь им продлиться.

Иначе — знай: ни той, ни той не сбыться.

18

Сравнить ли мне тебя с пригожим летним днем?

Не знаю. Летний день бывает слишком краток.

И — то он зыркнет вдруг сухим с небес огнем

И мягкости твоей в нем виден недостаток,

То отуманится, затмится небосвод,

А вихорь, налетев, сомнет цветник прелестный...

Тут все — от случая, от встряски неуместной,

Отделку тонкую стирающей с красот.

Тебе же от погод зависеть ни к чему:

Ты лета вечного владелец непременный.

Солгать, что взял тебя, — не сможет морок тленный,

Когда в стихах моих предстанешь ты ему.

Поверь, ты будешь жить, покуда строки эти

Звучат — и ратуют за жизнь твою на свете.

21

Я не из тех певцов, что держат на примете

Красивость ложную; кто самый небосвод

Подкрасить норовит. И все красы на свете

Своим избранникам припишет наперед:

И солнце, и луну — с которыми сравнят их, —

Все перлы всех морей, все клады всех земель,

Всем первоцветом нас пленяющий апрель

И все созвездия в небесных всеохватах.

О, разрешите мне — кто истинно влюблен —

Не лгать! Но верьте: все сравнения окупит

И всем, кто матерью рожден, навряд уступит

Мой друг — хотя до звезд и не достигнет он.

Ну так позвольте мне, презрев молву людскую,

Не выдать идол мой: ведь я им не торгую.

23

Как слабый лицедей под страхом роли трудной

Запутавшийся... Нет! — как тот, кто разъярен

Настолько, что вот-вот — и сердца стук подспудный

Замрет под гнетом сил, какими сдавлен он,

Так я — от робости — все лучшие слова

Любви — забыть могу и здравый смысл отринуть,

Как если бы любовь моя могла загинуть,

От мощи собственной бессильна, чуть жива.

О, пусть мое лицо, пока в отлучке глас мой,

Заменит мысль мою и жаркий сердца слог!

Пусть кто-то о тебе сказать получше смог —

Услышь неслышный зов, почти такой же властный!

Есть тонкий ход любви: умение ума

Глазами слушать речь, которая нема.

26

Лорд сердца моего — с которым каждый шаг

Связал я преданностью пылкого служенья, —

Посольство этих строк я шлю к тебе как знак

Не остроты ума, но силы уваженья.

Сей долг мой так велик, что — с ним в одном ряду —

Рассудок бедный мой, боюсь, предстанет голым,

Но благодетельным каким-нибудь глаголом,

Надеюсь, ты его прикроешь наготу

До времени, пока судьбы моей звезда

Не глянет ласковей на всю мою убогость,

Дабы любовь мою в одежд прекрасных многость

Одев, не оскорбить твой взор. О, лишь тогда

Любовию к тебе я вновь смогу хвалиться

И на экзамене твоем — не провалиться.

27

От тягот странствия устав, клонюсь ко сну я.

Отдохновенье он усталым членам шлет.

Но ум дорогу мне уже торит иную,

Чтоб дух не отдыхал, где тело отдохнет.

Все мои помыслы — отсюда, издалека,

Где я обрел приют, — опять к тебе спешат

Паломником. И зрит слипающийся взгляд

Тьму — зрелище слепых, — силком расширив око.

И перед зрением невидящим моим,

Душевным зрением, — впотьмах, во мраке этом

Витает образ твой бесценным самоцветом,

Чтоб ночи дряхлый лик соделать молодым.

Так разум мой ночной и естество дневное

Во имя нас с тобой не ведают покоя.

28

Да как же счастье мне вернуть, когда упорно

Мне в благе отдыха отказывает ночь

И должен видеть я, как полдень — непритворно —

В гоненьях на меня рад полночи помочь,

Чтоб разлучить меня, как водится, с тобой?

Враги исконные — а тут подобны братьям —

Вредят мне, уговор скрепив рукопожатьем:

День — треволненьями, а ночь — кручиной злой.

— День! — говорю ему. — Так ласков ты и светел,

Что в силах заменить блеск друга моего!

Я смуглой ночи льщу: — Ты озаряешь вечер,

Тебе не надо звезд, чтоб высветлить его.

Все тщетно: новый день вернет меня к заботам,

А ночь отяготит все тем же тяжким гнетом.

29

Когда — и счастием отвергнут, и толпой, —

Я беспросветную кляну судьбу мою,

Колеблю глушь небес напрасною мольбой

И одинокие бессильно слезы лью,

Мечтая жить, как тот, кому надежд не счесть,

Кто горд наружностью иль множеством друзей,

Уменьем в ремесле и нужностью своей

В искусстве, в каковом и перспектива есть;

Всех меньше счастлив тем, чем больше всех богат,

Я презирать себя почти уже готов,

Но вспомню о тебе — и мысли воспарят

Из тьмы, как жаворонки — под небесный кров,

Где жребий мой таким создаст любовь твоя,

Что и с царями им не поменяюсь я.

Матвеева Новелла Николаевна родилась в 1934 году в Царском Селе (в городе Пушкин) под Ленинградом. В начале 1960-х закончила Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Автор многих книг стихотворений и песен, большая часть которых издавалась в авторском исполнении на грампластинках и компакт-дисках. Выпустила книгу автобиографической прозы и стихов «Мяч, оставшийся в небе» (М., 2006).

«…Пользуюсь возможностью засвидетельствовать, что души в переводное творчество Новелла Николаевна всегда вкладывала не меньше, чем в оригинальное. От ренессансных сонетов до Виктора Гюго и до португальских поэтов с островов Зеленого Мыса – у Новеллы Матвеевой все свое, насквозь личное, насквозь пропитанное “матвеевской” интонацией» (поэт, переводчик, создатель интернет-проекта «Век перевода» Евгений Витковский).

Новелла Матвеева – лауреат Пушкинской премии в области поэзии (1998), Государственной премии РФ в области литературы и искусства (2002) и литературной премии имени Корнея Чуковского (2014). Живет в Москве. С переводами в «Новом мире» выступает впервые.