Калинин Максим Валерьевич родился в 1972 году в Рыбинске. Окончил Рыбинский авиационный технологический институт. Поэт, переводчик с английского. Автор поэтических книг «Темный воздух» (М., 2008) и «Часовые над Шексной» (М., 2014), а также книги переводов Томаса Прингла «Африканские зарисовки» (М., 2010). Живет в Рыбинске.
Максим Калинин
*
ИСТИНА НА РОГОВИЦЕ
* *
*
Волга перуны катит,
Рыбам круша хребты.
Солнце проводит катет
С траурной высоты.
Ветер гудит по щеглам,
Души как есть дробя,
Людям седым, да беглым
Всё от самих себя.
Кормщик, лавируй вкривь, да
Вкось из последних сил:
Волжская ждёт Харибда
С парой шекснинских Сцилл.
Делает глубже воды
Берега крутизна.
Сброшена с небосвода
Солнечная казна:
Золото с малахитом!
Манит подводный лов
Кладом, на дне зарытым
На сто наших голов.
* *
*
Мягкой поступью губ
Чистый воздух топча,
Видел в небе я сруб,
Он горел, как свеча.
Золотые края
Грыз огонь не спеша.
Там горела моя
Дорогая душа.
Лютой болью в огне
Изошла, а потом
Опустилась ко мне
Золотым лоскутом.
Из септетов
*
Необоримо горестей обилье,
Существованья поджимает срок,
Но сердце ускоряет кровоток,
Небесное услышав сизокрылье.
И в этот миг ему придутся впрок
Далёкого пейзажа многошпилье
И царственного воздуха глоток.
*
Засеребрился город вдалеке,
Построенный по щучьему веленью,
Где местные живут по вдохновенью,
Идя к небытию рука в руке.
И ты туда стремишься налегке,
Неподчиним забвенью или тленью,
Как начертанье на сыром песке.
*
Кукушка отрекается от мира,
Как ветка, что опору ей даёт
Для выпеванья однозначных нот,
Которые ни пушкинская лира,
Ни арфа Оссиана не берёт.
Темнеет от зенита до надира,
И времени обратный начат счёт.
*
Сгибая шею в дебрях чернобровых
И прикипая душами к земле,
Тянулось в двадцативековой мгле
Бытьё в Борисоглебах и Ростовых.
Ему ли распуститься в людях новых,
Без отпечатка скорби на челе?
О нет, лишь чёрный цвет в его обновах.
*
Немая отрешённость деревень,
Где держатся дома на честном слове,
Где Смерть стоять устала наготове
И догоняет каждый божий день
Отчётливо-стремительную тень,
Что странник в металлическом покрове
Наводит на поверженный плетень.
*
Не уродились звёзды в эту ночь.
Небесный свод булавками истыкан.
И снова день в неведенье домыкан,
А новому — таким же быть точь-в-точь.
Но ты раздумья горестные брось,
Запишет Время, как Печерский Никон,
Всё то, что в Вечность нам не уволочь.
*
Лицо, изрешечённое дождями,
На плоскости оконного стекла
Следит за тем, как отступает мгла,
Но, отслоившись рваными краями,
Сорвётся ветром и сгорит дотла
В разверзнутой дождём небесной яме,
Где каплям раскалённым нет числа.
* *
*
День получился ахов,
Лучше ли будет ночь?
Пламенем старых страхов
Прошлое оторочь.
Небо грозится градом
Величиной с яйцо.
Девочка с домом рядом
Смотрит тебе в лицо.
Призраки, рожи корча,
Свой призывают час.
Девочка смотрит молча,
Не отрывая глаз.
Небо вздыхает мерно,
Дыбя любую пядь.
Девочке — пять примерно,
Взгляду — сто раз по пять.
Срезало в небе шпонку,
Вдарил вслепую гром.
Вслед я смотрю котёнку,
Кинувшемуся в дом.
* *
*
Ночь к перемене погоды
Дунула в рог.
Слепок с лица Природы
Сделал Ван Гог.
Струи дождя не соосны.
Молний буза.
Звёздного ветра космы
Хлещут в глаза.
Старая чёрная кожа
Слезла с небес.
Новую, чёрную тоже,
Видно в разрез
Глаз, ошалевших от шума
Красок живых.
Переработана дума
В замысла жмых.
Из кулаков по птице
Выпустит Бог.
Истину на роговице
Спрячет Ван Гог.
* *
*
Ещё на горсть земли не обменяли душу,
Но ветреность уже сквозит в глазах у звёзд.
И жёлтая луна сияющую тушу
Бросает с грохотом на дремлющий погост.
Забрызганы кресты расквашенным сияньем.
Нахохлились в траве фальшивые цветы.
И повторяет ночь с заметным заиканьем
Слова былых молитв. И небеса пусты.
Касаньем призрачным разымется ограда,
Где флора буйствует, жирея на костях.
Зияет родственных закопок анфилада
И, вдохновлённый, в мир переползает прах.
Не сущих между тем не отличить от сущих,
И ногу ставит ночь на шею тишине.
И лишь колокола церквей дикорастущих
Дорогу верную вызванивают мне.