Кузнецова Инга Анатольевна родилась в 1974 году в поселке Черноморском Краснодарского края. Окончила факультет журналистики МГУ. Поэт, переводчик, литературный критик. Автор трех книг стихов. Живет в Москве.
Инга Кузнецова
*
ЧЕЛОВЕК МЕЖДУРЕЧЕН
* *
*
Сбитые буквы читаешь: «цветы, рассада».
Будто шарманку заводят — нежность, надсада.
Голос растресканный, как скорлупа фасада.
Грубо машинка врезается в горечь газона.
Стекла колышутся, точно тепличная пленка.
Как робинзон под одну травяную гребенку
стричь устает! Он похож на обиженного ребенка
в блеклом, испачканном краской комбинезоне.
Город ветшает. Трава, бормоча, отрастая,
пишет собой. Гнутый стебель — почти запятая.
Лошадь наклонно стоит (эта странность простая),
вдруг возникая с холмом и цветной колокольней.
Прочие шутки пространства необъяснимы.
Пыльные липы бредут, спотыкаясь, как мимы,
мимо парящих в бреду, обнимаемых, снимых
к площади сумеречных голубей — там спокойней.
Прошлое сыплется. И проступают другие
бледные знаки. Зверь шерстяной ностальгия
где-то скребется, не пойман. Замедлю шаги я.
Город в песочных часах, он уже в перешейке,
падает вниз, исчезает в чашке подземной.
Переверни — в тишине чтоб стеклянно-музейной
трогать руками летящую над колокольней
лошадь. Как было сторуко, нежно, не больно —
буквы слепые под крышей пятиугольной.
превращения
я человеческий крот
выхожу на поверхность сознанья
выбираюсь из-под обломков
мысленных городов
после обвала
сердцетрясения
гнева-цунами
плача-потопа
после пожара
(каждый себе геродот)
здравствуй милое тело
мы кажется были знакомы
мини-иголки в кончиках пальцев
хрупкость твою выдают
тело улиточный сверток
да неужели я дома
в тебе?
я неловко танцую
пытаясь обжиться поверить в уют
но замираю вдруг у окна
на полужесте
там собака бегущая против шерсти
с улыбкой на длинном лице
и уже я так явно в ее удивительной шкуре
в длинношерстном потрепанном пальтеце
с разлохмаченной шевелюрой
мир понятно опасен
и так невместимо прекрасен
он машинно-ужасен
пахуч и колбасен
и я
каталог его запахов
мертвого волка в витрине музея
нет загадочней и страшней
не хочу но глазею
сама не своя
я собака и друг
человека
но все-то вокруг
человечье
красота и увечье
смущенье добра или логика зла
я стараюсь не выдать испуга
рычанием-речью
зло я чую подшерстком
но за перекрестком
тревога прошла
отправляюсь на поиски поздней
целебной травины
так растенья невинны
так стойки они
я смотрю с восхищеньем
как из неуклюжей бестрепетной глины
вылупляются стебли
вот так же из темных скорлупок
нежные дни
я грызу стылый лист
превращаясь в прожилку и терпкую горечь
я готова короткую жизнь
провести на холодном ветру
в этом кротком осеннем
межлиственном разговоре
прошептать
«не печальтесь я скоро умру»
а потом я смешаюсь с землей
и в подземные воды
вместе с братьями-сестрами попаду
мы сольемся в лесные ручьи
о великое круговращенье природы
мы частицы
общие и ничьи
эскалатор-река
ты неси меня сразу в открытое море
я хочу ощутить все на свете
уже не боясь
потерять себя
только б держать в ослепительном мире
с темнотой и деревьями
облаками и птицами
и породами горными
и животными гордыми
и любимыми и беззащитными лицами
связь
* *
*
ветряные мельницы смерти
вертятся вертят
маховики
мясорубок вращаются
чисть же свой щит
дон кихот средней руки
поржавелые латы твои
что бряцают в уме
никому не отпор
но в стотысячный раз
на дурацкой войне
мясника победит фантазер
осторожнее
не раздави муравья
он как будто за крошкой бежит
а на деле стремится
в такие края
где свободы печаль и самшит
эти ты или я
эта плоскость стола
для него как чужая земля
от настольного солнца
ему холодней
чем тебе от бессмысленных дней
* *
*
падалица тепла яблочные тела
нежность утренняя близорука
в трубку овсюжную из горячечного стекла
ветер выдул округу
выдумал
дышат держатся но дрожат
лимбы росы мерцающие разночтенья
в платье промокшем странствовать дорожа
вашей дружбой растенья
долго идти сжимая нечеткую тень
до концентрированного ночного
человека
тайно теплящего в темноте
тело дня травяного
* *
*
Солнечный текст
проступает сквозь влажные клены.
Вот идет человек изумленный.
В луже плывет
неуклюжий китовый капот.
Воздух подвешен на провод неявного смысла.
Тополей многозначные числа
то толпятся, то рвутся вперед.
Обернешься врасплох —
коридор красоты бесконечен.
Скороход, дон кихот —
человек междуречен.
Спотыкаясь, то правым, то левым плечом
задевает за стены,
и кажется: душно и нечем
заглушить (красота не при чем).
Но осенняя скрипка в уме,
но небесные материалы —
синь, сгущенья, судьба в натуральную величину…
Но пейзажи, что так близоруки,
но не потеряли
ни блистательность, ни глубину!