«ТРАГЕДИЯ О КОРОЛЕ ЛИРЕ» В ПЕРЕВОДЕ МИХАИЛА КУЗМИНА

Богомолов Николай Алексеевич — филолог, литературовед. Родился в 1950 году в Москве. Окончил филологический факультет МГУ. Доктор филологических наук, профессор МГУ. Автор многочисленных научных и литературно-критических публикаций и книг. Среди последних книг: «Вокруг „Серебряного века”» (2010), «Сопряжение далековатых: О Вячеславе Иванове и Владиславе Ходасевиче» (2011). Живет в Москве.

Николай Богомолов

*

«ТРАГЕДИЯ О КОРОЛЕ ЛИРЕ» В ПЕРЕВОДЕ МИХАИЛА КУЗМИНА

История издания. Документальная хроника

История создания первого в годы советской власти полного собрания сочинений Шекспира, насколько нам известно, не написана. Между тем она должна быть весьма любопытна, и не только потому, что с ней была связана серьезная полемика о принципах перевода вообще и переводов Шекспира в частности, но и потому, что она отразила существенные изменения в самом отношении к культурному наследию, происходившие в первые два десятилетия новой власти. Из частного дела оно превратилось в государственное, причем временами указания поступали с самого высокого уровня. Более или менее прослежена история так называемого Большого академического собрания сочинений Пушкина^[1], но и другие крупные предприятия такого рода заслуживают всяческого внимания.

В наиболее подробной на данный момент истории издательства «Academia», начавшего выпуск этого издания, читаем: «Идея издания полного собрания сочинений У. Шекспира возникла в издательстве еще в начале 1930-х»^[2]. На самом деле если не историю, то предысторию следует относить к более раннему времени. Еще в середине 1929 года Михаил Кузмин подписывает с Ленинградским отделением Госиздата ряд договоров на переводы сочинений Шекспира: 11-м июля датирован договор на «Бесплодные усилия любви», 12-м — на «Много шума из ничего»^[3]. 14 октября 1929 года редакционно-издательский отдел Ленотгиза дал предложение о заключении договора на перевод трагедии Шекспира «Король Лир», 18 октября он был заключен, а 15 марта 1930 одобрен и принят к изданию^[4].

В 1932 году давно готовый перевод попросил у Кузмина М. Н. Розанов^[5], однако его публикация принесла переводчику скорее огорчения, чем удовольствие. В верховной инстанции советской печати, газете «Правда», все издание, в том числе и перевод Кузмина, резкой критике подверг К. И. Чуковский^[6], и Розанову пришлось оправдываться. 9 сентября он писал Кузмину: «При печатании Вашего перевода „Короля Лира” типография допустила ряд досадных опечаток, которые и дали Чуковскому повод (хотя и совершенно недостаточный) учинить неприличную вылазку в „Правде”. Там вм<есто> „солнца ж а р” напечатано „солнца п а р”, вм. „н е живет” напечатано „нет, живет”, вм. „стекая перлами (слез) с алмазов” (глаз) напечатано „стекая перлами алмазов” и т. п. Кроме того, одна строка Вашего перевода куда-то провалилась в типографии. Основываясь на этих типографских погрешностях, ускользнувших от корректорского глаза, критик мечет громы против переводчика и еще более против редактора. Руководители Гихл’а оценили его недобросовестное выступление по достоинству и намерены печатно отвечать ему»^[7].

Но еще до выхода розановского тома «Academia» предложила Кузмину заключить договор на переиздание его перевода «Короля Лира» в начавшем к тому времени готовиться полном собрании сочинений. У этого предложения была некоторая предыстория, хорошо документированная. 3 сентября 1932 года А. А. Смирнов составил «Материалы к плану издания Собрания сочинений Шекспира», где значится: «Лир. Есть новый перевод Кузмина»^[8]. 15 июня в издательстве под председательством Л. Б. Каменева прошло совещание об издании собрания сочинений Шекспира, где перевод Кузмина фигурировал как само собою разумеющийся и предполагался к изданию в составе шестого тома уже в 1934 году^[9]. Однако 8 августа А. А. Смирнов писал Г. Г. Шпету, ставшему (вместе с Бухариным, Луначарским и М. Розановым) его соратником по редакционному комитету будущего издания: «Есть две пьесы Шекспира, над переводами которых навис какой-то мистический туман. Это прежде всего Лир в переводе Кузмина. <…> <который> был приготовлен для Ленгихла и сдан ему в двух экземплярах. Один из них с моей правкой <…> был взят Кузминым и отдан Розанову для его однотомника. Розанов прибавил туда еще свою правку. Вот этот экземпляр необходимо достать! И это должен сделать Розанов. <…> Существует еще оригинальный манускрипт Кузмина, но написанный им так неразборчиво, что по его собственным словам ему надо самому сначала переписать его от руки, прежде, чем сдавать в переписку на машинке. Это явно нерационально, тем более что правка моя плюс розановская все же довольно значительна»^[10].

Этот этап развития событий отразился в редакционной переписке с Кузминым.

25 августа <193>3

М.А. КУЗЬМИНУ <так!>

Уважаемый Михаил Александрович <так!>.

Посылаю Вам копию договора на перевод «Двух веронцев» Шекспира и инструкцию по переводу, составленную редакторами Шекспира^[11].

С выпиской гонорара за перевод стихов Декамерона опять произошло недоразумение: наш калькулятор, подсчитав количество стихотворных строк, не учел, что перевод сделан Вами и Лозинским. Мы выплатили здесь присланному Вами с доверенностью лицу 300 руб. и послали в Ленинград приказ о выплате Вам гонорара за перевод всех стихов^[12], т. е. за 394 стр. по 2 руб. за тираж 10.000 экз. Сегодня посылаем вдогонку другой приказ о выплате М. Л. Лозинскому за его перевод 177 строк и таким образом, за вычетом выплаченных В<ашему> доверенному лицу 300 рублей, Вам в Ленинграде придется дополучить еще 134 рубля.

Приказ на аванс по Шекспиру давно послан в Ленинград.

13/VIII выписано также 100% за перевод Ваш во II-м томе Мериме.

Секретарь Редсектора

(Антокольская)^[13].

На это письмо Кузмин отвечал:

Многоуважаемая

Надежда Григорьевна

В ответ на Ваше письмо от 25/VIII 1933 сообщаю Вам, что

1) Копию договора на «Двух веронцев» получил

2) С гонораром за «Декамерон» я действительно получил и долю Лозинского (177 стр. по 2 р. = 354), которую и следует с меня удержать. Теперь вот в чем дело, первым счетом идет за 2-ой том Меримэ, где мне всего придется рублей 300. Так нельзя ли вычет перенести или на 1-ый том Меримэ, где мне придется около тысячи рублей, или на вторую выплату за «Веронцев», которых я сдам числа 15 — 18 Сентября (не октября, как условлено в договоре). Очень прошу это выяснить и установить точно. И сообщить о решении.

3) 25% за «Веронцев» я получил

4) 100% за 2-ой том Меримэ, кажется, еще не получен счет отделением.

Теперь о состоянии моих работ:

1) Дон Жуан. переведено 12.300 стихов

переписано и проверено 10-ая и 11-ая тысячи

(могут быть высланы).

переписывается 12-ая тысяча.

2) Два Веронца переведено 3 акта

3) Мне удалось достать на время текст своего перевода «Лира». А. А. Смирнов отдал его в отделение на переписку. Когда я проверю, можно будет выслать. Значит, из старых моих переводов у меня есть на руках: 1) Бесплодные усилия (II т.)

2) Лир (VI т.)

3) Много шума

4) Буря

Первые два идут в первую очередь, и надо бы поторопиться выяснить у Вашего юрисконсульта, какие на них заключать договора.

С искренним уважением

М. Кузмин

30 Августа 1933^[14].

Как выясняется из ныне опубликованных писем, экземпляр, доставшийся Кузмину, также имел странную судьбу: «Это — переписка (полная чудовищных ошибок) с его первоначальной рукописи, сделанная в одном экземпляре для Еврейского театра, который хочет ставить Лира. Сейчас Кузмин выправляет ее, добавляя по памяти поправки, предложенные мною и Розановым»^[15]. Но издательство было явно обрадовано и достаточно быстро отреагировало на известие:

10 сентября <193>3

Редакционный Сектор

Уважаемый Михаил Алексеевич.

На Ваше письмо от 30 / VIII сообщаем, что договор на один из переводов для VI-го или II-го томов Шекспира мы с Вами заключим в этом месяце («Лир» или «Бесил. <так!> усилия»).

Ждем присылки переписанной рукописи Вашего перевода «Лира».

Отнесение переплаты по «Декамерону» на первый том Мериме теперь уже невозможно, т.к. приказ о перенесении ее на II-й том при окончательном расчете уже послан в Ленинград.

Зам. Руков. Редсектора

(Эльсберг)

Секретарь

(Антокольская)^[16].

Столь же быстро (поскольку речь шла об остро необходимых деньгах) Кузмин отвечал:

13 Сентября 1933

Многоуважаемая

Надежда Григорьевна

в ответ на Ваше письмо от 10 Сент. 1933 сообщаю следующее.

1) Экземпляр переписанный «Короля Лира» вчера (12.) Ваше отделение послало Г.Г. Шпету (по указанию А.А. Смирнова). Если издательству нужен еще экземпляр, я могу сейчас же предоставить. Заметки М.Н. Розанова занесены в переписанный текст.

2) В «Лире» заключается

2105 стихов и 1 лист прозы

в «Бесплодных усилиях любви»

1642 стиха и 1 лист прозы.

3) Экземпляр (печатный) «Бесплодных усилий» находится у меня и по первому требованию может быть мною выслан.

4) «Дон Жуан» в таком положении: 12-ая тысяча строчек переписана и на просмотре. Переведено мною 12.600 строк.

5) «Два Веронца» в таком положении: я кончаю переводить 4-ый акт, думаю раньше конца сентября кончить все.

6) Так как, действительно, вычет за переплату сделан из гонорара за II том Мэримэ, мне же нужно кончать «Дон Жуана» и нельзя набирать побочных работ для денег, то я прошу или, если это возможно, а) ускорить подсчет с I-м томом Мэримэ, или

b) ускорить с каким-нибудь из договоров,

чтобы я провел это время обеспеченно до окончания «Веронцев» и главное «Дон Жуана», который и составляет в настоящее время главнейшую мою работу. Прошу не отказать в извещении, что издательство решит.

С уважением

М. Кузмин^[17].

Как непосредственное следствие этой переписки было отправлено следующее письмо:

20 сентября <193>3

Уважаемый Михаил Алексеевич.

Посылаем Вам для подписания договор с копией для Вас на «Короля Лира» Гонорар в размере 60% Вам уже выписан.

Секретарь Редсектора

(Антокольская)^[18].

Однако, как это очень часто случалось, выписанный гонорар до автора не дошел, о чем свидетельствует следующее известное нам письмо:

Многоуважаемая

Надежда Григорьевна

не откажите передать мою убедительную просьбу о высылке мне счета и денег, так как мне очень трудно, катастрофически трудно в связи с концом квартала. Меня угнетают очень серьезно жакт, союз и т.п. Сославшись на договор и Ваше извещение, я упросил дать мне отсрочку до 7-го Октября, но

1) Счет мой до сих пор не получен,

2) да и денег по словам отделения нет,

3) даже при наличии счета и денег, не всегда удается получить, так как деньги идут часто на более неотложные нужды.

Вы знаете, что учреждения, как жакт, часто действуют автоматически по массовому принципу, и тут легко попасть в такую историю, что и не выпутаться. И это жалко, раз есть возможность предотвратить это.

Итак, моя покорная просьба

1) прислать мой счет,

2) прислать денег для него,

3) написать, чтобы здешнее отделение платежа не задерживало и не дробило.

4) Известить меня о ходе дела.

Простите, что я доставляю столько беспокойства, но это крайне и совершенно необходимо.

С искренним уважением

М. Кузмин

3 Октября 1933^[19].

Следующее письмо Кузмин отправил через две недели. Названное в нем заявление в издательство нам неизвестно (возможно, содержится где-либо в ином месте, до которого мы не добрались), но, видимо, суть была примерно такой же, что и в предыдущем письме.

Н. Г., прочтите сами мое заявление прямо всем <?>.

Многоуважаемая

Надежда Григорьевна,

я уж не знаю, что мне и делать. Ваше отделение меня без ножа зарезало. Прилагаю заявление в издательство, не потому чтобы думал, что письма мои оставались неизвестными правлению, но для того, чтобы их не сочли ни для кого необязательными <так!> личными излияниями. Конечно, заявление мое совершенно так же ни для кого не обязательно, но сделать это оффициально мне необходимо хотя бы для дальнейшего моего какого-нибудь поведения. Я был бы очень Вам признателен, если бы Вы не отказались сообщить мне о ходе этого дела.

уважающий Вас

М. Кузмин

17 Октября 1933^[20].

Видимо, письмо и заявление произвели соответствующее впечатление, поскольку ответ, и решительный, последовал вскорости:

22 октября <193>3

Уважаемый Михаил Алексеевич.

Вчера нашей Бухгалтерией было переведено н<ашему>/ Ленинградскому Отделению денежное подкрепление и распоряжение о перечислении Вам в счет задолженности 2 тыс. руб.

Секретарь Редсектора

(Ческис)^[21].

Переговоры данного года, относящиеся к интересующему нас предмету, насколько мы знаем, были завершены письмом Кузмина:

Многоуважаемая

Любовь Абрамовна

препровождая подписанный договор на «Укрощение Строптивой», сообщая <так!>, что прозаического текста в пьесе 0,5 листа. Две тысячи, высланные мне за «Лира», хотя и частями опять, в конце концов я получил. Благодарю Вас

с уважением

М. Кузмин

9 Ноября 1933^[22].

Следующий год был не слишком насыщен письмами о переводах Шекспира вообще, а о «Короле Лире» в особенности. К тому же все они опубликованы^[23], поэтому мы их не касаемся. Но вместе с тем следует отметить, что к 1934 или 1935 году относится весьма любопытный документ. Это тем более интересно, что принадлежит он перу К. И. Чуковского, только что (см. об этом выше, примеч. 6) выступившего с резкой критикой именно этого перевода. У нас нет положительных сведений о том, в связи с чем такой отзыв был затребован, а также о степени перемен, внесенных Кузминым (совместно с Г. Г. Шпетом^[24]) в текст, но существенно, что он был признан издательством достаточно важным, перепечатан и сохранен в разных делах в нескольких экземплярах. Несмотря на то, что он был недавно опубликован, ввиду существенности для нашей темы приводим его по наиболее полному тексту со вписанными иноязычными словами.

ОТЗЫВ

О ПЕРЕВОДЕ «К о р о л я Л и р а»

К. ЧУКОВСКОГО

Вот мой отчет о «К о р о л е Л и р е» (перевод КУЗМИНА)

Я знаю прежний перевод «Короля Лира», сделанный тем же Кузминым. Теперь этот перевод неузнаваем. Кто-то (редакция или сам поэт) так исправил первую редакцию, что перевод стал вдвое лучше. Я отмечал крестиками на полях особенно понравившиеся мне новые варианты.

— Вместо «тройной» — «трехкафтанный» (44)

— Вместо «не мое изделье» — «нет, не мой он сын!» (41)

— Вместо «свободе не живать» — «свободе не бывать» (9)

— Вместо «вы собираетесь нахмуриться» — «вы слишком много хмуритесь в последнее время» (29)

— Вместо «что поймана лисица дочь-молодица» и пр. — «Как пленная лисица, так дочь-девица» (34)

Таких поправок — сотни. Все они сделаны с художественным тактом и большим мастерством.

Н о

кое-что осталось неисправленным:

Стр. 14 «Кто же клеймит позором?» — нужно не «кто», а «почему».

Стр. 14. Одна из самых сильных в интонационном отношении строк: Why brand they us with base? With baseness? (with) bastardy? base? base? (прекрасная и в фонетическом отношении) передана сбивчиво и мутно: Грязь? Позор? Побочный?

Стр. 14. Следующая строка начинается но, и потом к этому но ставится еще одно но.

Не лучше ли: о, пылкие грабители природы.

23. Слово subject не «причина», но «подданный». Вся фраза переведена неверно.

36. I did her wrong — буквально: «я совершил по отношению к ней неправильный поступок». Переводчик же принял эту фразу за «I was wrong».

42. «Зло на вас задумал» слишком слабо. Нужно «хочет вас убить», «искать вашей жизни».

50. Не вставлена пропущенная Кузминым строка.

51. То же самое.

57. Неграмотно: «обратно возвратиться»: водяная вода.

60. Крылатую метафору, ставшую цитатой:

Necessity’s sharp pinch —

Нельзя переводить плоско,

Нужда жестока.

80. Английское jolly не нужно принимать за французское joli.

107. Жмет надо жжет.

120. Слова Эдмонта приписаны Олбени.

122. Прощения запрошу — не по-русски.

123. «нежности телячьи» выдуманы переводчиком. У Шекспира их нет.

123. Предпоследняя строка: нет ритма.

123. В реплике офицера неуместная рифма.

128. «подлый зверь» выдумано переводчиком.

129. Нужно сохранить «bleeding rings» — цитата.

И так дальше, и так дальше. Все мои поправки и « » ^[25] я сделал на полях. Пусть редактор просмотрит их внимательно: может быть, иные ему пригодятся. Из неустранимых недостатков перевода — главнейший: — отрывистая дикция, интонации собачьего лая. Кое-где я отмечал и это (напр., 31). Не нравятся мне также русизмы <так!>: «паренек», «батюшка» и проч. Или такой гостинодворный оборот:

Мы вам делаем почин (43)

Точно так же не нравится мне, что гусю в переводе говорят вы. (47) Это англицизм, который в России едва ли привьется.

На стр. 72 проза выдана за стихи.

На стр. 76 Глостер выражается неграмотно.

На стр. 103 нужно не ужасный, а опасный.

На стр. 107 восклицательный знак необходимо заменить двумя точками.

На стр. 127 надо спасти метафору^[26].

Можно предположить, что этот отзыв был заказан издательством для того, чтобы обезопасить себя от возможных нападок на перевод, который они были твердо намерены напечатать в собрании сочинений. Но вышло так, что он сгодился и ранее. Трудно сказать, кто был инициатором замысла, но в начале мая 1935 года Кузмин получил такое письмо:

4 мая <193>5

М. А. КУЗЬМИНУ

Уважаемый Михаил Алексеевич.

Мы решили издать «Короля Лира» в Вашем переводе параллельно с английским оригиналом.

Просьба срочно сообщить, из какого именно издания нам следует взять английский текст и, если можно, прислать нам английский оригинал для перепечатки.

Кроме того, просим срочно дать примечания и объяснения к тем местам перевода, которые отклоняются от подлинника, и вообще отметить и объяснить труднопереводимые куски текста, чтобы избежать возможных недоумений читателя, у которого будет перед глазами английский подлинник. Желательна также краткая Ваша заметка вообще о методах Вашего перевода. Цель издания — помочь читателю лучше усвоить и оценить английский текст, и потому надо сделать все возможное, чтобы показать русский перевод с его наилучшей стороны, оговорив заранее неудачи перевода и некоторые неопредолимые <так!> трудности оригинала.

Примечания должны быть краткими и касаться только наиболее существенных моментов перевода.

Срок представления примечаний — не позднее 25-го мая с/г.

РУКОВОДИТЕЛЬ РЕДСЕКТОРА

/А. Тихонов/

Секретарь

/Ческис/^[27]

Кузмин откликнулся достаточно скоро, 10 мая. Обращаясь к Л. А. Ческис, он писал:

Относительно «Лира» я вот что имею сказать: 1) что у меня нет на руках перевода «Лира» после Шпетовской редакции, так что я даже не совсем себе представляю, что представляет из себя этот перевод. Он мне, конечно, необходим.

2) Я никак не могу взять на себя иницативу отмечать места наименее удачные и наиболее отклоняющиеся от подлинника; по моему скромному мнению, неудачных мест нет, а по моему твердому убеждению, отклонения от текста (исключая каламбуров и ребусообразных песенок шута) нет и быть не могло. Пускай эти места отмечает редактор, и я с удовольствием принесу свои извинения и объяснения.

3) Свои принципы перевода я охотно изложу, хотя не думаю, чтоб они резко отличались от принципов других переводчиков.

4) Перевод вполне согласован с Кэмбриджским изданием, как это обусловлено и в договоре. Когда я получу от редактора окончательный текст перевода с отметками мест, требующих объяснений, я не задержу^[28].

Каким-то образом (Шпет к тому времени уже был арестован) Кузмин добыл текст перевода и сообщал об этом той же Ческис 28 мая: «Относительно „Лира” на двух языках я сообщал через Вас свои соображения. Если издательство мой план устраивает, то числа 6-7 Июня я мог бы выслать статейку и примечания. Текст перевода у меня есть»^[29].

Согласие было получено практически тотчас же:

1 июня <193>5

т. КУЗМИНУ М.А.

Уважаемый

Михаил Алексеевич!

Ваше предложение относительно комментирования «Л и р а» для издания на двух языках нас вполне устраивает, только убедительно просим проделать эту работу в наиболее краткий срок, т.к. книга должна пойти в производство в и ю н е.

Быть может, Вы найдете нужным для этого ответственного издания еще раз проверить текст, но при условии, что это не задержит издания. Текст нам нужен одновременно с комментарием. Нам хотелось бы также знать, когда Вы можете сдать «Виндзорских кумушек», т.к. II том должен быть сдан в конце а в г у с т а.

Руков. Редсектора

(А. Тихонов)^[30].

Сразу вслед за этим, однако, последовала оживленная переписка: издательство, по какой-то причине оказавшись без денег, никак не могло уплатить Кузмину причитавшийся ему гонорар. Сохранились два его письма от конца июня, в которых он настаивает на выполнении издательством обещаний и успокаивается, только получив написанное 7 июля письмо от А. Н. Тихонова, которое, видимо, возымело действие, и денежный вопрос каким-то образом (каким именно — мы не знаем) оказался решенным. Ныне текст этих двух писем опубликован^[31], поэтому здесь только отметим, что они дают основания для датировки важного текста Кузмина, печатаемого ниже. 22 июня он говорит: «Нужно было писать к „Лиру”»^[32], а 28 июня как бы между делом спрашивает: «Как статейка к „Лиру” пригодилась?»^[33] Стало быть, работа над «статейкой» была закончена именно в интервале между этими двумя числами. Легко было бы подумать, что речь идет об опубликованной краткой преамбуле к двуязычному изданию «Трагедии о короле Лире»^[34]. Однако сохранившаяся рукопись показывает, что на самом деле статейка была приблизительно в три раза больше по объему, значительно аргументированнее и явно обращалась к весьма квалифицированному читателю. К сожалению, один лист из этого текста не сохранился и имеющимися в нашем распоряжении рукописями не восстанавливается. Вероятность его обнаружить чрезвычайно мала, поскольку предисловие писалось, видимо, сразу набело и было послано в издательство без перепечатки. Однако, как нам кажется, даже в таком виде оно являет собой немалую ценность. Вот его текст:

От переводчика

Особенности нового перевода Шекспира в большей своей части обусловлены и предопределены самими обстоятельствами, которые вызвали потребность в этих новых переводах. Тут — сознательное предложение на ясно выраженное требование.

Почему нас не удовлетворяют и никак не могут удовлетворить старые переводы Шекспира? потому ли, что они не точны, тяжело звучат, не художественны? Нет. Они достаточно точны, звучат гладко (даже иногда слишком гладко) и представляют зачастую незаурядное художественное явление. Почему же теперь ими невозможно пользоваться, даже подвергнув их техническим исправлениям? Потому что с изменением взгляда на творчество Шекспира изменились и требования, предъявляемые к передаче его словесного матерьяла. Требования эти относятся и к переводчикам, и к актерам, и к режиссерам. С тех пор как из-под идеалистических покровов XIX века, наброшенных на драматургию Шекспира, выступает реальный, живой и конкретный человек Елизаветинской эпохи, — потребовались совсем другие слова и выражения вместо идеалистически-отвлеченных, обезвреженных, интеллигентски-рассудительных речений, которыми передавали, с их точки зрения совершенно правильно, — Шекспира прежние переводчики, как бы боявшиеся живыми или «подлыми» словами оскорбить величие классика. Паралич как следствие пиэтета.

Итак, первое требование от языка перевода: конкретность, вещность образов и выражений, полновесность и насыщенность.

Не прибегать к смягчениям и замазываниям, хотя бы для современных ушей выражения и казались грубыми и резкими.

Кроме того, принимая во внимание, что драматические произведения рассчитаны на сценическую интерпретацию, желательно, чтобы перевод был удобен для произнесения <в оригинале: произведения> вслух и передавал с возможною гибкостью интонационные оттенки.

Нужно заметить, что прежние переводчики не очень внимательно относились к внешней (в частности — к стихотворной) части перевода, увеличивая и уменьшая число строк, не следя, где Шекспир отступает от схемы пятистопного ямба, не соблюдая размера в песнях, неправильно распределяя стих, когда он делится между несколькими действующими лицами, и т.п. Все это по возможности должно точно соответствовать оригиналу.

К исполнению этих требований я стремился. Достигнуто ли это мною, не мне судить.

Мне хотелось бы только перечислить и классифицировать те случаи, когда мне приходилось сознательно отступать от полной точности для спасения чего-нибудь другого, что казалось мне более важным. Отступления эти относятся, главным образом, к стихотворным частям и объясняются недостатком места, невозможностью втиснуть в десятисложную строку достаточное количество русских длинных слов (трех- и четырехсложных), необходимых для передачи коротких односложных английских слов. Нельзя же переломать слова и фразу <так!> и впихнуть обломки в стих, как публику в трамвай, да еще делать <вид>, что это вполне естественно. Прежние переводчики в подобных случаях просто увеличивали число строк и передавали мысль или образ не только целиком, но обычно «раскрывая» их, т.е. переводя на разбавленный идеалистически-отвлеченный язык, делая как бы комментарий к тексту Шекспира и придавая его мыслям вневременный, абстрактный характер.

Нам же приходится для сохранения формы Шекспира жертвовать кое-какими элементами синтаксического построения, отчего речь получается, конечно, более сжатая, чем должна была бы быть.

В прозаических частях, конечно, не встречается необходимости прибегать к неточности из-за недостатка места. Тут могут быть только непередаваемые каламбуры, игра слов, непонятные для русского слуха образы, которые пришлось заменить аналогичными^[35].

Kent.

I cannot conceive you.             1) Кент. У меня что-то не укладывается в голове^[36].

Glou<chester>. Глостер.

Sir, this young fellow’s               А в мать этого молодчика все

mother could, whereupon                прекрасно уложилось, так что бока ее

she grew round-wombed.                                                        округлились и т.д.

(I.1.11-15) (I.1)

Здесь каламбур пришлось перенести на другое слово, так <…> ^[37]

4) For that I am some twelve or fourteen            4) Что на двенадцать лун поздней

moonshines                                                                      явился

Lag of a brother.                                                                         На свет, чем брат.

(I.2.4)                                                                             [I.2.4].

                                                                       пропущено «или четырнадцать».

5) Saint Withold footed thrice the ‘old                           5) Трижды Витольд приезжал

He met the night-mare and her nine-fold                   И девять чертовок с Марой встречал.

Bid her alight,                                                               Слезть^[38] им велел,

And her troth plight,                                                       Заклял от злых дел,

And around thee, witch, around thee!                                    И пошла вон, ведьма, пошла!

[III.4.118]                                                                                  [III.4.125]

Более точно передать эту «заговорную» песню, сохраняя при том размер и количество строк, не представлялось возможности.

Иногда (в исключительно важных по разбивке стиха местах) некоторая неточность допущена для сохранения рисунка,

6) then poor Cordelia!                                 6)                                         Корделия. Бедна я.

And yet not so, since I an sure, my love                        И все же нет: моя любовь, я знаю^[39],

More ponderous than my tongue.                                 Гораздо больше весит, чем слова.

[I.1.73]                                                                             [I.1.78]

Чаще всего приходится пропускать местоимения я, он, она, мое, твое, свое, когда эти пропуски не слишком затемняют смысл.

7) Meantime we shall express our darker                           7) Мы ж огласим сокрытое (наше)

purpose                                                                                                     желанье

Give me the map there!...                                                      Подайте (мне сюда) карту!..................

……………………………………………                                          ……………………………………………

We have this hour a constant will to publish                                       Решили обнародовать мы ныне

Our daughters’ several dowers…                                                Приданое за (нашими) дочерьми..

tell me, my daughters.                                                                     Скажи<те> дочери (мои)

                                                                                                     как мы любимы

Which of you shall we say doth love us most?                                       Чтобы щедрее доброта

                                                                                                                       (наша) открылась

That we our largest bounty may extend                                                             В ответ любви природной

Where nature doth with merit challenge. [I.1. <35-52>]

8) By day and night he wrongs me; every hour                                                     8) С утра до ночи злит (он)

                                                                                                                                        нас. Что ни час

He flashes into one gross crime or other                                                               То новую проделку (он) затевает

[I.3.3]                                                                                                                                       [I.3.3]

9) The messengers from our sister and the king                                                     9) Посланцы от сестры

                                                                                                                              (моей) и от отца^[40]

[II.II.46]                                                                                                                      II.4.

His countenance likes me not                                                                          Не нравится (его) лицо мне

[II.2.86]                                                                                                                      II.

Stocking his messenger                                                                                   Посла (его) в колодки посадив.

[II.2.126]

10) Methinks he seems no bigger than his head                                                   Сам кажется не больше

                                                                                                                              (собственной) головы

[IV.6.16]                                                                                                                  [IV.6.16.

11) My life will be too short                                                                                Жизнь (моя) коротка

And every measure fail me.                                                                                 А мера (у меня) недостаточна

[IV.7.12]                                                                                                                            [IV.7.12]^[41]

Пропущены иногда по тем же причинам другие, более точно определяющие смысл слова.

12) I am made of that self metal as my sister                                                    Я (сделана) из того ж

                                                                                                                металла, что (моя) сестра…

Only she comes too short…                                                                          Но (сказано) кратко слишком

[I.1.68-70]                                                                                                  [I.1.68-70]

Be to content your lord                                                                             Супругу (своему) лучше угождать

[I.1.280]^[42]

13) Loyal and natural boy                                                                        Тебе, мой честный (незаконный)

                                                                                                                 мальчик!

[II.1.83]                                                                                                        [II.1.85]^[43]

14) Why, madam, if I were your father’s dog                                            Собакой будь отцовской я,

                                                                                                                 не след бы

You should not use me so.                                                                       Так обращаться (со мною)

[II.2.131]

15) And fire us hence like foxes.                                                              Огня и выжечь (нас) как лисиц из нор

[V.3.23]

Часто эти пропуски возмещаются предполагаемыми, но очевидными для всякого читателя ремарками, и это вполне в духе языка Шекспира, насыщенного потенциальным действием и полного прямых указаний [при отсутствии ремарок] на действия персонажей.

16) Save what beats there. Filial ingratitude                                    16) Того, что бьется здесь.

                                                                                                           Неблагодарность

[III.4.13] ^[44]

17) Please you, draw near!                                                            17) Прошу, приблизьтесь.

Louder the music there                                                                          Музыканты, громче

[IV.7.25]

I fill this pin prick                                                                             Булавку чувствуют!

                                                                                                         [IV.7.57]

No, sir, you must not kneel                                                               Не надо на колени (IV.7.59)

В английском тексте в этих местах виден ясный расчет на инсценировку текста для полной понятности. Несуществующие ремарки очевидно должны были бы гласить: 1) указывая на сердце, 2) к Корделии и музыкантам, 3) колет булавкою свою руку, 4) к Лиру, который хочет стать на колени. Если бы не было этих действий, Шекспир не вложил бы в уста действующих лиц существующего текста.

В заключение должен признаться, что в двух местах я отступил ради полноты передачи от точного совпадения количества строчек и прибавил по одной строке.

18) Each buzz, each fancy, e<a>ch                                   18) Капризам, ссорам, мелким

complaint, dislike                                                                                    недовольствам

He may enguard his dotage with their powers                     Что слабоумье старика

                                                                                               рождает

And hold our lives in merсy.                                               Они поддержкою могли служить

                                                                                        И нас держали в страхе.

[I.4.<326-328>]                                                                 [I.4.392 <326—329>]

19) All weary and o’er-watch’d                                           Отяжелевшие глаза, закройтесь,

Take vantage heavy eyes, not to behold                              Чтоб мне не видеть

                                                                                        этот мерзкий дом.

This shameful lodging.

[II.2.166 <165—167>]                                                           [II.2.177 <166—167>]

Относительно начертания собственных имен (по возможности английской формы, за исключением уже освященных традицией, хотя бы и не совсем правильной), передачи местоимений «ты» и «вы», обращений «милорд», «сер» и «сударь» я руководствовался общими для всех переводчиков указаниями, выработанными редакционной коллегией.

М. Кузмин^[45].

Последний документ из известных нам относится уже к самому концу 1935 года.

23 декабря 1935 г.

С. С. ДИНАМОВУ

Уважаемый Сергей Сергеевич!

К съезду комсомола^[46] «ACADEMIA» выпускает и включает в число подарков членам съезда двуязычное издание <в оригинале: издания> «Короля Лира» Шекспира. Книгу предполагалось выпустить без предисловия, но ввиду указанного выше обстоятельства мы просим Вас в возможно более краткий срок (не более 2-х недель) дать нам очень небольшое, насыщенное предисловие, характеризующее классическое наследие Шекспира и, в частности, «Короля Лира». Размер предисловия нам представляется примерно ^[1]/₄ — ^[1]/₂ листа.

Заведующий Издательством

(Я. Янсон)^[47].

Судя по этому документу, издательство не очень понимало, для кого предназначено серьезное двуязычное издание Шекспира, и стремилось любой ценой найти возможности для его распространения. Однако и к съезду комсомола книга не была издана. Из имеющихся у нас документов следует, что только во второй половине сентября 1936 года появился сигнальный экземпляр, по которому А. А. Смирнов должен был еще раз проверить текст. Тираж же был отпечатан к концу года. Лишь 25 декабря было подписано распоряжение о выдаче авторских экземпляров Смирнову и Динамову.

Кузмина к тому времени уже почти 9 месяцев как не было в живых.