ПЕСНЯ О ПАРОХОДЕ

Сульчинская Ольга Владимировна родилась в Москве. Окончила филологический факультет МГУ и Высшую школу гуманитарной психотерапии. Работала редактором, переводчиком, копирайтером и преподавателем психологии. Публиковалась во многих литературных журналах и альманахах, автор трех книг стихов. Живет в Москве.

Ольга Сульчинская

*

ПЕСНЯ О ПАРОХОДЕ

Сувенир

Море сверху и снизу,

И с одной, и с другой стороны,

В середине игла кипариса

Подцепила ресницу луны,

Мы как есть иностранцы,

Но верней словарей

Бессловесные танцы

Посреди безымянных морей.

Не давай обещанья.

Тем теснее объятья тесны,

Что уже сладкий привкус прощанья

Пропитал наши сны.

Но покамест мы тянем

Сквозь себя, продевая, как нить,

Время — дай мне на память

То, что можно потом обронить, —

Побегут кипарисы

Друг за другом бегом с ветерком,

Вдруг окажется снизу

Море сразу и все целиком,

Запрокинутся горы,

Горизонт поскользнется крылом,

Ты — с подставленным горлом

Вверх, с ладонью ко лбу козырьком.

Не соврав «до свиданья»,

Не простились, и поздно просить.

Есть одно пострашней расставанья —

Я боюсь ничего не забыть.

Кладбищенская элегия

За дорожкой, где вялые клумбы

И осыпавшийся колумбарий,

Разлепляет зеленые губы

Говорящий весенний гербарий,

И, как дети, смеясь и пузырясь,

Мыльный мир выдувают соломкой,

Он пускает в окрестную сырость

Неокрепших цветных насекомых,

Он живет, плодовит и всеяден,

На обочине наших страданий.

Поднимаясь из трещин и впадин

На дрожжах приглушенных рыданий.

Мы идем мимо бедных оградок

И красивых надгробных беседок,

Как идет огородник меж грядок,

Их оглядывая напоследок,

Нам с тобой мертвецы по колено,

Беззащитны, как малые дети,

Нам щебечет зеленая пена

О бессмертье, о зреющем лете.

Допустимая погрешность

1

Что-то нынче шатает шатер небосвода,

То ли шторм надвигается, то ли погода

Ни при чем, звезды ясно таращатся сверху,

Но когда приглядишься — и им не до смеху.

Парашют-то раскрыт, да подрезаны стропы,

Закрываются на зиму окна Европы,

И темнеет быстрее, чем хочется думать,

То ли зренье теряет последняя юность,

То ли зреет в суставах терпеливая старость,

Запроси календарь — сколько там нам осталось?

2

Закрываются окна — и скоро закроются двери.

Сочтены все доходы. Теперь мы считаем потери.

Тот, кто мыслил себя как строитель, кормилец и воин,

Вышел вор и убийца — и, стало быть, казни достоин.

Здравствуй, светлое завтра! Сегодня тебя не узнать нам.

Мы, выходит, напрасно готовились к пляскам и свадьбам.

Сыпля яркие искры, во мраке летит бронепоезд.

Замурован стоп-кран и delete. Продолжается повесть.

Песня о пароходе

Леди в белом говорит стюарду:

вы не видели мою помаду,

золотую в замшевом футляре?

Только что в руках ее держала!

В казино на палубе девятой

мистер Зет проигрывает в карты

состоянье, и притом чужое.

Служащие тщательно бесстрастны.

В танцевальной зале вьются пары,

Пианист трясется над роялем

и не видит, как супруг ревнивый

отрывает даму от партнера.

Пароход подходит к водопаду.

Леди в белом повышает голос:

вы не видели мою помаду?

Ну куда она могла деваться?

Может, у меня ее украли?

Мистер Зет встает, отбросив карты,

он решил сейчас же застрелиться.

Пароход подходит к водопаду.

Волноваться, в общем-то, напрасно.

Волноваться, стало быть, не надо.

Продолжаем дружно веселиться.

Пароход подходит к водопаду.

Песни конформистов

Повезло нам, правда? С нас поутру

Не срезают розовую кожуру,

Не бросают в подсоленный кипяток,

Нас берут заботливо под локоток.

Не шинкуют, ножиками стуча

По разделочным доскам. А нам врача

Позовут, если что. И не нас к столу

Подадут. Отсидеться в своем углу

Нам позволят. Разве что припугнут,

Не испортят, а только слегка погнут.

Ну, потерпим, что! И вся недолга.

Говорю же — нам повезло, ага.

* *

*

Застарелым льдом, травой молодой пахнет земля, водой,

детским апрелем, самой собой, отступившей бедой.

Хочешь на корточки сесть, копать совочком, в черной луже плескать,

стынущими пальцами в глубине пуговицу отыскать —

а нельзя. Ну, мам…. И не потому, что автобуса ждем, а ты будешь вся в грязи.

А потому, что перед тобой «потом» крупным планом вблизи.

И тебе уже не восемь лет, не семь, не шесть и не пять.

Стой на своих каблуках на сухом асфальте! Автобус вот-вот придет.

Поздняя остановка

Автобусы плывут, как пузыри

Со светом сквозь ночные пустыри

Неведомых космических окраин.

Очередной паломник наш корабль

Покинет — будто ждет его Грааль

Или руно — и канет, неприкаян.

С той стороны стекла смола густа.

С шипеньем затворяются врата —

И снова в путь! Оставшихся смущая,

Молчанье длится. Мелкое драже

Огней дрожит на дальнем рубеже

Земли и неба, их не освещая.

Исторические заметки

1

У нас правота —

Аж с пеной у рта.

У вас правота —

Ее нет ни черта.

Правота-правота,

Тошнота да рвота.

2

Послы в железной бане парятся.

Они по-своему неправы.

А князь в истории пиарится,

Творя веселые расправы.

Под голубиными застрехами

Шуршит горящая солома,

Но спички детям не для смеха,

Мы думали, что мы не дома —

А наши стены занимаются

Не хуже, чем гумно соседское,

И дети смехом заливаются,

Их ждет веселое наследство.

Все как одно к другому вяжется:

Изнаночная-лицевая,

Еще не скоро сказка скажется,

Мерцают угли, дотлевая.

Березой тянет из предбанников,

Пируют в княжеских палатах.

Не жаль ни данников, ни странников,

Жаль только голубиных лапок.

Набросок

Здесь, в этом городе, где оба мы проездом

(…И где не будет никакой…)

И все отмечено какой-то бесполезной

И безнадежной красотой,

Навязчивой, излишней, бутафорской

(…«Пронзительной», — давай уже, скажи!),

Где на просторной улице приморской

Ни днем ни ночью ни души,

Поскольку не сезон, две-три собаки,

По вечерам заезжий джаз

В кофейне — это, несомненно, знаки,

К сближенью приглашающие нас.

Ну, хорошо: улыбкой, жестом, взглядом

Мы обменяемся — как дальше быть?

Под странным возле моря снегопадом

Меня ты вызовешься проводить

До дома, то есть до гостиницы. — А завтра?

— Отъезд. — Во сколько? — В шесть утра.

— В такую рань! Как жаль. — Мне тоже, правда.

— Ну, что же, мне пора. — И мне пора.

Здесь, в этом городе, где мы проездом оба

И где не будет никакой,

Уже понятно, ни любви до гроба,

Ни встречи роковой,

Ни поцелуя у порога,

Ни — откровенно говоря,

Придуманного наспех — диалога.

И получается, что зря

Все эти башенки, и черепицы,

И тяжело берущие разбег

Страдающие ожиреньем птицы,

И странный возле моря снег.

А ты заботился об этом,

Художник, выдумщик, чудак!

Но что-то не сошлось с ответом,

И всё закончится не так.