Марианна Кияновская (Марiанна Кiяновська) родилась в 1973 году в городе Жовква Львовской области. Поэт, прозаик, переводчик, критик, литературовед. В 1997 году окончила филологический факультет Львовского государственного университета им. И. Франко (украинистика). Автор нескольких поэтических сборников, а также многочисленных подборок, опубликованных, в украинских и зарубежных изданиях. Стихи переводились на многие европейские языки, а также на русский, белорусский, грузинский, армянский, азербайджанский и на иврит. Представленная подборка — из авторского сборника «373» (Львів, «Видавництво Старого Лева», 2014). Живет во Львове.
В «Новом мире» публикуется впервые.
Перевод с украинского Марии Галиной
Галина Мария Семеновна родилась в Калинине. Окончила Одесский государственный университет, кандидат биологических наук. Автор нескольких книг стихов и прозы. Лауреат поэтических премий «Anthologia», «Московский счет» и «Киевские лавры». Живет в Москве. Переводила прозу англоязычных авторов, в том числе Стивена Кинга, Джека Вэнса, Клайва Баркера, а также стихи современных английских и украинских поэтов.
Марианна Кияновская
*
ПРАЯЗЫК ЧУГАЙСТРА
* *
*
На ощупь ты свет — значит, так тебя и назову.
Прозренья осенние станут тебе роднёю.
Стрела так прозрачно ложится на тетиву.
Лук — в полночь. А в полдень идут страною,
Дорогами, временем, морем — соплодья туч.
Иные из них останутся нам навеки.
Растёт предгрозье. Дар молнии — дивен, жгуч,
Сух, солон — и накрапывает на веки.
Колонны огня живого корнями — в рай.
Тебя одного опознают горние травы.
Целься, мерцай, меняйся, припоминай — и знай:
У пойманных небом звёзд даже свет кровавый.
* *
*
Берег земли сух, берег морской влажен.
Ракушки словно пули в иле глубоких ран.
Ты у меня всегда, близко ли, нет, не важно,
Берег или вода, или густой туман.
Разве мы не одна бездна с тобой, любимый?
Лодка плывет во мглу, словно кладет печать.
Божьи неострова, вечно неразделимы.
Слышишь — из лёгких моих белые птицы кричат.
* *
*
Василю Герасимюку
Стоит гора, которой больше нет.
Вот озеро, холодное как лёд.
Бежит река, чье русло не найти нам.
Живешь на этом свете, как слеза,
Которой прямо в сердце бьет гроза
Праязыком чугайстра[1] аистиным.
Покуда ты его не ведал слов,
Ты песни пел хозяевам садов,
И скрипача ты слушал вместе с нами.
И матригана[2] огненный настой
Тебя обжёг — и радостью простой
Любовное текло по жилам пламя.
И ты постиг смереки[3] грозный вой,
Читая в нем «изыди всяк чужой!»,
И тишину зачатья и погоста.
И были на столы водружены
Стаканы вот такой величины,
Что помирать и то казалось просто.
В загробный край, в столицу, где у всех
Тоска на лицах, и запретен смех,
Зато сквозь снег просвечивает знанье...
И камушком по камню тюк да тюк —
В подземке чёртик, не жалея рук,
Выстукивает все, что будет с нами.
Та амальгама в зеркале судьбы,
Что гнёт хребты и расшибает лбы,
Запекшейся тебя встречает кровью,
Поскольку есть гора, которой нет,
Есть озеро, холодное, как лёд,
И есть река меж смертью и любовью.
* *
*
Я не не я уйду
Загустелым стеклом,
Земноводным теплом.
Вишня живет в саду —
Вся в цвету, точно дым.
Одинок её цвет,
По небеса во мгле.
Но не не тьмы нет
Даже в сырой земле.
Звёзды мои — как цвет.
Сердце моё — как свет.
Руки мои — как лёд.
Время сыплется с век.
* *
*
Нет ничего, кроме осени — твоей ли, моей ли,
Той или этой, — в тревожных наличиях литер,
И туч, точно храмов, отпущенных из Галилеи,
Где молодые апостолы учились бросаться на ветер
Телами неловкими — всё еще в коконах — до превращений,
Но с песней внутри и бескровным сияньем в жилах.
И нет ничего, кроме осени, вечных её вознесений,
Ритмов ее и повторов, закланий на свежих могилах.
* *
*
Юрку Бедрику
Ты — Овидий, но только наоборот,
Все еще в столице, а не в опале,
Только строчки еще изощренней стали,
И не это ли женщин к тебе влечет…
Их тела горячи как запретный плод —
Золотятся и светятся, словно эмали.
Их наука любви, губы, тонкие талии,
Их томленье, их жажда, их горький уход…
Нет, не так — это просто река течет,
Не войдешь в нее дважды, а там, в финале —
Только сны и слова, что давно отзвучали,
Да пожатье руки — ближе близости нет...
Ну а Томы — истома, Томы — темный излет,
Так Верлен мечтал умереть в Италии
Этот берег — достоинство, тот — регалии,
Ты Овидий, но только наоборот...
1 Чугайстер, чугайстр, чугайстрин — лесной человек, персонаж украинской мифологии.
2 Матриган — в прикарпатских диалектах трава белладонна, настойка из которой использовалась и как любовное зелье.
3 Многолетнее хвойное дерево семейства сосновых, растёт в Карпатах, древний символ края.