Василь Махно родился в 1964 году в городе Черткове Тернопольской области, окончил Тернопольский педагогический институт и аспирантуру при нем. Преподавал в Ягеллонском университете (Краков). Автор более десяти книг стихов и эссеистики. Переводчик польской, сербской, немецкой и американской поэзии ХХ века. Участник международных поэтических фестивалей. Стихи, эссе и драмы переводились на многие языки, в частности, на английский, иврит, идиш, испанский, литовский, малаямский, немецкий, польский, румынский, русский, сербский, чешский и другие. Отдельными книгами стихи поэта изданы в Польше, Румынии и США. В переводах на русский стихи и эссе публиковались в журналах «Новый мир», «Новая Юность» и др. С 2000 года живет в Нью-Йорке.
Перевод с украинского Ирины Ермаковой
Ермакова Ирина Александровна родилась в 1951 году под Керчью. Поэт, переводчик, автор семи книг стихов, лауреат поэтических премий. Переводила поэзию с болгарского, грузинского, македонского, польского, румынского, сербско-хорватского и китайского языков. Живет в Москве.
Василь Махно
*
ПАРИЖСКИЕ СТИХИ
1. Под Парижем
Г. Х.
Я читал в Париже на Рю Палестин
жил без писем и света на вилле один
мой дружбан — долгий стол чудил
выдавал себя за француза
зашивалась сарсельская зелень в дожде
мимо на велике в длинном плаще
почтальон сумку писем провозил на плече
а меня навещала муза
Я с утра просыпался — дождь и не спал
он ходил по ступеням — осторожно вступал
во владения виллы — тупой провинциал
наполняя собой усадьбу
два кота сторожили дожди и фасад
и картошка Сарселя прорастая в наш сад
я про цвет её каждое утро писал:
про фату и про свадьбу
Эти дни под Парижем — от Сарселя и до
до либидо лелеющей пары котов
между зимних дождей ожиданьем Годо
воздухом из Украины
и плечами дрожащими в пиджаке
всё опять на замке — там и тут на замке
а прощанье? — ты в реку вошёл — а в реке
тебя вмуровали в стену
Я летел в Париж — я в Сарсель угодил
вот кирпич и фасады домов где я жил
я прощался со всем и я всё им простил
за зелёную речь — и уздечку
уст твоих — что меня не пускали в Париж
и в зелёных глазах — знаю снова как мышь
тихо-тихо на виллу сваливши сидишь
лишь коты выбегают навстречу
Я сражался с собой — с этим домом — с вином
как извёстку гасил я Сарсель этот — но
так понять и не смог почему всё равно
мы в повязке бессрочной
глушь французской провинции — вкусный baguette
тривиальная пара — муза-поэт
думал — время бессильно как терапевт
и безжалостно словно отчим
Я назначил для нас под Парижем наш срок
отцветала картошка — сажал её Бог
а потом поливая из шланга — брал в долг
её цвет и её семя
Он велел не таиться в саду и котам
и бурьян им в аренду и виллу отдал
и замки на дверях Он при мне замыкал
и сомненья мои сеял
Я не знал чем Ему помогу — или нам
и не мало ль на вечер прощальный вина?
одинокой осталась бутылка одна
и Сарсель под Парижем
адрес время исчезли пропали ключи
снова зелень вбегающий дождь намочил
я писал это все под Парижем в ночи
и не знаю как выжил
2. Письмо
ты читаешь письма к тебе давнего лист
он лежал как простреленный в голову лис
в норке ящика — срока не зная
я для воздуха это писал — губ и глаз
для дождя что стекает за ворот сейчас
этот стих дописать мне мешая
я писал для очей в тот зелёный Джанкой
я скрывался в паслёне — я был пиджаком
и в конверты года собирая
я так ждал этот воздух для крыльев и слов
я глотал его с крошкой его золотой
я прохукал стекло протирая
30 лет пролежало письмо — а дружок
как бумага письма постарел и поблёк
нашу странную связь наблюдая
он хотел треугольник замкнуть навсегда
так и жил бы без мебели новой года
суп варя и сумки таская
если вдруг — я тебе ведь не всё прояснил
— что за жёлтый бумажный цветок? — спросит сын
кто он лист этот в росчерках скорых?
что набился — скажи — жёсткий воздух меж строк
что цикады Джанкоя и слов этих ток
в плавниках сребропёрых
что всё сгладят сегодня Париж и Нью-Йорк
и простреленный лис и забытый пророк
и под шарфом накутанным шея
я письмо дописал тридцать лет как тому
допишу этот стих и поверю ему
он крапивный — он жжёт не жалея
и сердца он сошьёт как зелёный паслён
где сейчас этот дождь выдувает тромбон
где ему этот джаз и сыграть бы
так читай же письма пожелтевшего лист
пока тащит в зубах запыхавшийся лис
твой билет до Белграда
3. Встреча
— сколько лет? — лет наверно тридцать тому
твоё лёгкое тело носил как тюрьму
и цеплялся за строфы — серебряный тон —
прежний голос твой — знаю его и не знаю
а сегодня из уст твоих расплетаю
переспелым своим языком?
— сколько дней? — мы окончили наш универ
видишь даже не умер не спился — теперь
захочу — по Парижу болтаюсь
и смотрю на тебя прощальным столом
где убрали уже две бутылки с вином
стол наш кто-то оставил
— сколько снов? — ты спросила меня хоровым
пеньем слов что курирует наш херувим
он стоит между нами как сторож
чтоб уста разломились — сломался замок
чтоб я чувствовал тело — чтоб голос как шёлк
ведь давно уж за сорок
— сколько времени? — разве же я не сказал
что находиться здесь возле бара «Коза»
свод стихов от асфальта до неба
ты сошьёшь из них платья — а из выкройки крыл
новый поезд который отправится в Крым
в майский ливень полдневный
— а в котором часу? — да за столько веков
свет залил всё пространство прощальных столов
вот билеты: на самолёт и на поезд
я сказал что уста пахли тёплым вином
ты сказала что так всё и было оно
точно так всё и было позже
4. Разговор
— даже не думай — что было прошло
даже не затевай
— но ведь — подруга — нам крышу снесло
как же теперь зимовать?
— ты зарывайся в свой зимний Нью-Йорк
и накрывайся снегами
— но ведь — подруга — нас вычислит Бог
кто будет с нами?
— нет никого мы одни — только мы
а сердце твоё дыряво
— но ведь — подруга — там снег под дверьми
выход направо
— выход направо налево под снег
в сердце бродвея-джазиста
— но ведь — подруга — прощая всех
я пригласил флейтистов
— столько зачем? это ж куча монет
выкинешь в снег и на ветер
— но ведь — подруга — не всё ещё — нет
и не конец света
— даже тебе не скажу я что там
в бронхах моих и в сердце
— знаешь какие ещё города
нам пережить придётся?
— как пережить непонятно и мне
спрятала всё и не вижу
— но ведь — подруга — времени нет
и нам сорвало крышу
5. Стол
стол — ты сказала — стол не для всех
блюдо не принимая
здесь — ты сказала — нас будет семь
но ведь — подруга — мы же в «Козе»
13 год, май
семеро сядут за этим столом
и святой и Варрава — считай!
семь нам зачем — лучше вдвоём
тешится лох — лабух поёт
13 год, май
нас тут за столиком этим пасут
вон и лиса хромая
и по фейсбукам о нас понесут
те кто заказывая не пьют
13 год, май
Боже — помилуй прошу и прости
в травах не потеряй
будет лиса нас по свету нести
арки Парижа Нью-Йорка мосты
13 год, май
дай мне для этого силы дождя
юных шалав выметай
дай им скорей по тарелке борща
дым и бухло я прощу им — прощай!
13 год, май
стих этот — про семерых за столом
с правой кольцо не снимай
дождь мы разбавим белым вином
пусть шкандыбает лисица за псом
13 год, май
нас покидают все кто пришёл
браво! а как ты сама?
завтра лететь? — вот оно что
следа рассыплется порошок
13 год, май
6. Коропец
вот провинция — снег над Днестром
рыбы набили — остаток в реке
кроты прорыли своё метро
и школьный сторож мой друг Петро
хмурится с сигаретой в руке
снег — говорит — всполошил рыбу
еле места пометить успели
Петро слушает мою рифму
вторую пачку с ним раскурили
возле замка графа Бадени
снег — говорит — ничего не значит
шуруй на автобус — сейчас они реже
ты должен увидеть её — как иначе?
да просто ползти к ней по-собачьи
она тебя что? — ну не съест же!
говорю что у нас не ладится
выбрал сам время провинции
карпы спят не плодятся не lovятся
зимой вообще ничего не ловится
Петро — не местный из-под Винницы
говорю я что смысла нет что не сходится
что пишу я ей письма словами лисьими
мы с Петром курим тут в Коропце
и нам слышно карпы торопятся
резать воду с музыкой — плавниками зимними
знаю только что в зимнем городе
а не здесь в городке с рыбами
различают своих по говору
по заказу кофе условному
по строфе с неточными рифмами
и стихами и жизнью краткою
подтвердится и даже Днестром
проглотили сердце те карпы
всё в бинтах и зелёнки крапе
а мы думали — снег — с Петром
7. Париж
я в Париже с тобой — Маяковский и Брик
с нами только свои — нам не нужно чужих
я приехал в Париж — с Елисейских полей
дождь парфюмами в тёмные улицы лей
для парижских красавиц как расцветший букет
тут должны быть и муза и поэт
быть кофейня должна и с брусчаткою Рю
зажигалка — забыл — что давно не курю
ибо терпкий в киоске купив Gauloises
я б курил и о времени думал и нас
что мы в этом Париже и что нам Париж
что устала и вот на плече моём спишь
мы брели бы сквозь ночь — и Латинский квартал
нас бы спрятал для нас — я б с тобою летал
мы б летали в парижских потёмках и здесь
со студентами пили вино — ибо шесть
мы уже одолели бутылок вина
а у них оставалась на счастье одна
я бы город тебе показал и метро
что мы пили? спросил бы — да вроде Merlot
утром кофе две чашки дымят на столе
я принёс бы хрустящий поджаренный хлеб
наспех сдвинули койки вчера — простыня
смята в ком и подушка тепла и темна
ты глядишь на меня — это правда Париж?
и в каком же отеле со мною ты спишь?
вспомни — ночью ловили такси на шоссе
и шофёр — тот француз — видно дома не все
так нас лихо катил — словно всё понимал
и молчал и вопросов не задавал
я не спрашивал тоже — я руку держал
по дрожащим коленям и бёдрам бежал
и на горличьи гнёзда я голову клал
и всю ночь у тебя я тебя крал и крал
говорил вот Париж и в медовы слова
одевал твоё тело и слушал: жива?
не в Париже с тобой — всё быть только могло б
я нью-йоркским стеклом охлаждаю свой лоб
я стихи набиваю в которых лишь ты
пролистав собрала моих писем листы
пьёшь в парижской гостинице кофе молчишь
я хотел чтобы ты прилетела в Париж