Симонова Екатерина Викторовна родилась в Нижнем Тагиле. Окончила филологический факультет Нижнетагильского педагогического института. Автор пяти книг стихов. Живет в Екатеринбурге.
\

Екатерина Симонова

_*

ПАСТОРАЛИ

_{* *}

_*

позволь мне говорить за другого,

как говорит тень за человека,

когда никто к нему не приходит,

когда его лицо на фотографиях

перестает опознаваться фейсбуком.

позволь мне с языка моего неоконченного детства

перевести на язык твоей

придуманной взрослости

эту похожую на беличий хвост

еловую ветку, этот серый песок,

пахнущий гарью и пылью.

позволь мне перестать быть собою,

стать аппликацией на белом листе тебя:

красный кривой цветочек, вырезанный

маникюрными ножницами,

желтый кружок в верхнем правом углу.

Пасторали

₁

обида — всегда сильнее.

розоватая долька свежего чеснока,

окно, выкрашенное когда-то красно-коричневым и белым,

облетающие с него чешуйки,

руки с надутыми жилами, мнущие тесто,

обрывающие венчики укропа,

вытирающие тарелки, расставляющие все

по своим местам.

вещи, лепечущие на глиняном, деревянном, стеклянном своем языке:

урони, разбей, выкинь,

только не сегодня,

пока мы храним и сияем,

сохраняем привычный порядок вещей —

других, 

не называемых поименно.

отпей из Леты,

птичка-свистулька, 

поэт-однодневка:

из правой ладони — забыть, из левой — вспомнить.

₂

Выкуй мне новое сердце —

просила Психея —

железное, несговорчивое, с ключом и замочком —

все, как полагается для хорошего дома,

где много слуг и просторных комнат.

запру его, выброшу ключик 

с самой высокой скалы 

в самую глубокую воду —

съест его рыба, поймают рыбу,

сварят ее с морской солью и базиликом,

подадут моему возлюбленному,

меня покинувшему.

пусть думает, мучается, что это за ключ, 

что отпирает, почему брошен

в самую глубокую воду,

пусть ищет меня, обо мне не помня.

так и окажется, что на самом-то деле 

это я бегу от него, скрываясь, 

не отдавая свое сердце,

чувствуя его тяжесть.

₃

Се ли не пастораль, не золотое время?

водит дитя агнца и льва по кругу,

шерстку расчесывает им против шерсти,

учит сквозь зубы любови бесплотной, 

верности бестелесной.

Вот Эвридика-старуха, избежавшая смерти,

кроличью безрукавку

вяжет для своего старика-Орфея,

пляшущего на лугу с молодыми

нимфами, и имена их —

Глупость и Эхо.

Так и подглядываешь за ними

сквозь дырку в заборе,

головой вертя, почесывая, изумляясь:

какие у Глупости красивые ноги,

какая же у агнца звериная морда.

_{* *}

_*

мертвые стоят за окном

в сумерках, в рябиновых рваных кустах,

по колено в летней воде, промокшие,

скольких в дороге, повторяют, скольких мы потеряли,

родных, забытых,

вот, не поверишь, только что был рядом, 

здесь, по левую руку — пропал,

как будто даже имя его на свет не рождалось.

только потерянное неважно — 

сколько его ни зови, ни тоскуй — 

уже не воротишь,

да и как позовешь того, кто забыт.

знание и отдаленье это — 

бережнее, чем объятия ожидаемой встречи.

если ты видишь нас —

значит ты просто видишь.

мне тебя не хватает.

_{* *}

_*

пока засыпали — все разговаривали,

держались за руки.

а потом всегда было не так и не то:

сырой воздух августа,

мокрая черная лодка, плывущая на крыше чьей-то машины,

мертвая пчела на балконе,

слишком легкая и сухая,

легкая и сухая.

писать о любви труднее, чем жить

с осознанием ее невозможности, поскольку

имя твое — это всего лишь имя,

моя же память — сырой августовский воздух,

эхо качелей в соседнем дворе.

_{* *}

_*

среди фотографий бесконечных облаков 

фотография: мальчик и девочка,

Никита, 7 лет, Оля, 4 года.

Никита держит в правой руке желтую палку

с облезшей деревянной лошадиной головой,

Оля, насупив губки, указывает вправо, на следующий снимок:

сухая сломанная трава,

железная дорога, уходящая в закат.

твой значок онлайн появляется и исчезает,

ответа нет и не воспоследует.

Никита и Оля —

на страже твоего безмолвия.

_{* *}

_*

легкость, с которой ты отдаешь себя самого

сожалению, не удивительна:

сон подобен рождению, 

оставляя тебя, 

он становится кем-то еще.

рассыпающиеся серые наименования трав

сна во сне, сна после сна:

воробьиная стая, мелкий гравий, страх смерти,

ослепительный.

не прикасайся ко мне — мое одиночество

дает увидеть не то, чего бы я хотела,

а то,

что у меня есть.