Феликс Чечик родился в городе Пинске (Беларусь). Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Автор нескольких поэтических книг и многочисленных журнальных публикаций. Составитель наиболее полного собрания стихотворений Дениса Новикова (М., 2007). Лауреат «Русской премии» (2011). С 1997 года живет в Израиле. В «Новом мире» публикуется впервые.

В подборке сохранены авторская пунк­туация и орфография.

Феликс Чечик

*

ИЗ НЕДЕТСКОГО АЛЬБОМА

* *

*

Поматросили, и бросим

и забудем о тебе.

Ярко выражена осень

в подмосковном октябре.

Лишь смущает обнаженьем

и преддверием конца,

как необщим выраженьем

инородного лица.

* *

*

Такие коврижки, такие дела:

с вещами на выход в чём мать родила, —

и эти последние вещи —

брильянтов и злата похлеще.

Последние — это: печаль и любовь, —

сживают со света и светятся вновь,

как звёзды на небе весеннем,

и поздно прельщаться спасеньем.

И рано ещё, не простившись, уйти,

хотя горячо и хотя по пути

с надеждой, не знающей выгод...

На выход. На выход. На выход.

Но время обняться уже до конца,

улыбку паяца стирая с лица.

И встретит нагая свобода

у входа, у входа, у входа.

* *

*

Вопросы — не ко мне, —

ко мне — одни ответы.

Они лежат на дне

рыжеволосой Бренты.

Лежат который век,

как перелётных стая.

А в небе человек

летает, вопрошая.

* *

*

играю на расчёске

рифмую на песке

а думаю о тоске

любви тире тоске

по той простой причине

что совмещаю я

трагедию пуччини

и лёгкость бытия

* *

*

За юбку мамину держась

и вызубрив любви урок,

я полюбил весь этот джаз,

весь этот рок.

Идя за мамой на весу,

как будто шарик голубой,

всем сердцем полюбил попсу —

само собой.

И разлюбить не в силах я, —

и если честно — не хочу.

И лёгкостью небытия

живу-лечу.

     Из Эмили Дикинсон

Заблаговременно скажи

(не бойся выглядеть нелепо)

покуда штопают стрижи

вдруг прохудившееся небо.

Молчишь? Не скажешь ни за что

на фоне неба голубого?

И промолчавшее лет сто

реанимируется слово.

* *

*

Как сложилось, так сложилось, —

ничего не изменить.

Будь любезен — сделай милость,

и связующую нить

перережь ножом садовым, —

чикни, чтоб не навсегда

умереть... Пускай не словом —

жимолостью у пруда

зацвести бессмертья ради.

Чтоб клевали соловьи

от любви противоядье —

волчьи ягоды мои.

* *

*

Господи, освободи из клетки

и убереги от чепухи,

дай мне постоять на табуретке,

с выражением прочесть стихи.

Снова папа молодой и мама

молодая жизни посреди.

Детства унизительная драма

и восторг сегодняшний в груди.

Я стою, и нет меня счастливей.

Я стою и не скрываю слёз.

У меня на сердце майский ливень

и ноябрьский на душе мороз.

Времени остатки и объедки…

Что там за окном? Ноябрь-май!

Господи, освободи из клетки,

постоять на табуретке дай.

* *

*

Пусть ночных кошмаров бремя

перевешивает дни,

перестань скулить и время,

как резину, потяни.

Чтоб кружился по квартире,

для проснувшихся в поту,

Ту-154,

набирая высоту.

* *

*

Повторение — мать, а отец

неизвестен, — сплошные догадки.

Только что оперился птенец,

а его на лету из рогатки.

Он летит на одном, несмотря,

уповая на дух, а не тело,

обожая пожар октября,

забивая на подвиг Гастелло.

     Из недетского альбома

не домыла мама раму

до конца совсем чуть-чуть

получила телеграмму

собираться стала в путь

как сумею успокою

мамочку на облаках

мою мою мою мою

да не вымою никак

     Октябрь

Совсем чуть-чуть, едва-едва,

покуда город спал,

покрылась ржавчиной листва,

как во дворе металл.

А до рассвета полчаса,

и шансов никаких.

Ржавеющие голоса

осенних птиц моих.

* *

*

Со временем — вдруг стали

прозрачны, как ручей:

божественность детали

и дьявол мелочей.

Дождь прекратился. Снова

безбрежно за окном.

Молчание и слово

навечно — два в одном.