Гришаев Андрей Робертович родился в 1978 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский электротехнический институт. Автор двух поэтических книг: «Шмель» (М., 2006) и «Канонерский остров» (М., 2014). Лауреат журнальных премий «Нового мира» (2007) и «Знамени» (2009), а также первой независимой премии «Парабола», учрежденной Благотворительным фондом имени Андрея Вознесенского (2013). Живет в Москве. В подборке сохранена авторская пунктуация.

Андрей Гришаев

_*

БЕЛЫЙ ВЕТЕР

Памяти Саши

_{* * *} 

А у Семёновых в фотоальбоме

Живее всех

А у Смирновых в фотоальбоме

Мёртвые все не смотри

А у Захаровых в фотоальбоме

Искры из сердца

А у Андреевых в фотоальбоме

Хлам

И то хлам и это

Искры из сердца там

Лебеди по проводам

Летят

И зима и лето

Проходят

И земля и небо

Проходят

Но бабушка Зина

Бабушка Нина

Из памяти не выходят

Так что же выходит?

Как дом деревянный пустой

Себя перелистывает не живя не стараясь

Андреев-Захаров склоняясь над пустотой

Летит лебедями проваливаясь и вздымаясь

Смирновы-Семёновы звёздный ковш занеся

Черпают из этого это — что? — не сказать словами

Вот памяти червь но худого о нём нельзя

Он крылья и свет и сверкает над головами

^{*  *  *}

Мы в белый сад вошли —

Там облако созрело,

Мы бережно его сорвали и несли.

Оно лежало на носилках и белело.

Я муравей, и я имею тело,

Я отсвет на плече — я тоже тело,

Я просто слово — тело, тело, тело,

Какой прекрасный сон.

Мы положили облако на стол,

Но стол не выдержал, и пол, и подпол...

Мой брат троюродный хватил тарелку об пол,

Чтоб песня, а не стон.

И песня поплыла над пустотой над садом,

Над пустотой над облаком в саду.

Мы вот туда пойдём, но будем на виду,

Троюродный наш брат, дуди в дуду,

Прекрасный отсвет, проводи нас взглядом.

_{*  *  *}

Споткнулся о чей-то голос:

«Подайте на память».

Чересчур, чересчур —

Так, чихая, говорил дружеский кот.

Дергаются ниточки и верёвочки.

Вот память, а вот действительность.

Действительно, странно…

Ниточки и верёвочки.

А между тем, образуют

То, куда

И вглядываться-то…

Разворачивается белый вокзал,

И трагический поезд,

И ветер — белый, белый,

В окошко тамбура.

А это друг мой, Саша,

Сидит, и цветы, и газеты с синеющими кроссвордами —

Все шелестят.

Кричу со всей дури, а голос тихий-тихий,

Тихой-тихой, как говорила бабушка.

Тихой-тихой — «Куда едем?»

И печальными буквами доносится:

«За неимением того света,

Друг мой, в Выборг».

_{* *  *}

Вы это искорка от солнца

Ты копошится под землёй

Вы это тонкое и рвётся

Ты собирается домой

Остался только гул от встречи

И в сердце невесомый сбой

Любить — «готов я неустанно…»

Но ты торопится домой

Я перед сном наполню ванну

Чтоб просто взять и полежать

Всё было сделано неправильно

И пол холодный, земляной

Здесь стены вы а воздух ты

Здесь комната стыдом объята

Кровать истерзана и смята

Тебя ушедшую как брата

Прошу мой брат останься ты

_{*  *  *}

Воскресни открой глаза и присоединись к просмотру

Показывают северные земли или южные пингвины смешные

Господи что такое снова нихера не видно

Или вообще обрубили я не помню мы не просрочили заплатили?

Снег выпал а вчера туман в воздухе огоньки мигают

Шёл из пятёрочки крест аптеки в облаке пара

Чуть замешкался по глазам будто прутом железным

Что-то не там купил а

Снежинки

Ноль делений в экране будто в степи монгольской

Ухом к мёрзлой земле нет сигнала

Присоединяйся прошу хоть к пешему разговору

Хоть к пустому чаю воскресни присоединяйся

_{* *  *}

Жили на солнце, а о другом молчали.

Мама учила — надо стараться лучше.

Вот набежала туча, и мы сказали:

Будем жить в условиях тучи.

Гром посреди раздался, и мы сказали:

Поживём в условиях грома.

У нас есть вторая печаль внутри первой печали

И дом чуть поменьше внутри первого дома.

В доме не прибрано, страшно, но мы сказали:

Поживём в условиях страха,

Дрожим, лепестки пионерские в актовом зале,

Но вдруг мы воскреснем из праха.

Вдруг мы очнёмся — нет, или мы качнёмся

В сторону ту, где были, и где сияли

Мамины серьги — мы к ним, а они на солнце

Пели и плакали и воскрешать не стали.

_{* * *}

Море и небо и горы и солнце и ветер

Белый диван уплывает и стол отъезжает

Мне апельсина а мне сливу а мне грушу

Целый город ветра внизу кошка подаяния просит

Здесь есть укромное место где кости а на них чуть мяса

Оставляются добрыми жителями нашего дома

Но кошки всё равно худые кожа и кости

А друг в недостроенном доме картины пишет

Нырнуть и вынырнуть нырнуть — и тебе того же

Ныряешь выныриваешь ныряешь вода в маске

Выше выше а потом время ужинать — и тебе того же

В том месте где ты в этом году оказался

Вдевятером мы здесь плавимся и пропадаем

Комары и мухи кошки цикады торговец фруктов

Нет нет нет и всё же да и конечно

Да конечно мы знаем ты не знаешь не надо

Да конечно хлеб разломишь у детей вопросы

У взрослых ответы стук ножей и вилок

Между вторым и чаем море встаёт стеною

Гора разламывается нет никто не спасётся

Я сомневаюсь в том что эти цветные прищепки

Способны удержать на ветру покрывало

Я сомневаюсь в том что эти тонкие дверцы

Имеют смысл эти «да» «нет» «конечно»

Но конечно имеют

И конечно удержат

Будьте благословенны обратные наши билеты

Благословенны вилки пластмассовые в самолете

Благословенно всё то что потраченных нас возвращает

И мы возвращаемся магниты слезающая кожа

И здесь есть кошки и они здесь глаже и толще

Есть ангелы так говорят в деревянной церкви

Мы верим что останемся здесь надолго

Под окнами было дерево листья не рвались на ветре

_{*  *  *}

Меч слов

В клюве неся

Шёл сосед мой, нетрезв

Шар голубой

Над головой

Поворачивался

Плыло небо из звезд

Кто-то урну поджёг во дворе

Свет её, шелестя

Освещал и лицо его в ноябре

Уводил и держал, уведя

И двойное соседа лицо

Как же осень за горло берёт

Матерка выпускало кольцо

И душило огонь в свой черёд

А меч слов

Улетая, летел

Приходили наверх глядеть

Мать моя и отец

От их тел

Шла любовь

И шар голубой начинал гореть

_{* * *} 

Сохрани это в облаке, что ли.

Эту тень, полутень и проблеск,

Междометия, и меж деревьев 

Локоток, прядь волос и оклик.

Встать левее чуть, чуть правее —

Так ли, что ли?

Дрогнешь в облаке, воспоминая,

Там, где всё, да не всё на месте.

Лес в лесу, мышь в мыши, так можно?

Заводить ли о недовесе

Разговор, когда меч и ножны

Друг для друга. Так ли? Не знаю.

На дровах, за сараем шатким,

Где сидели мы, обнажив

Наши души и приникая

К другу друг, смысла слов лишив

Друга друг. Что ещё? Он знает,

Бегло в облаке сохранив.

_{* * *} 

Лев притаился в зеркале в коридоре

Ребёнку страшно туда идти

Но ему нужно в ванну, там горы и море

И белый корабль на полпути

В темноте, распластанной до блеска

В тёмном блеске, который есть ужас глаз

Лев убийственный и не только детский

Он казнит ребенка, а после — нас

Ужас ужас — и на этом пустом отрезке

Где мерцают чёрточки и крючки

То болтаемся, как сорванные занавески

То смыкаемся в солнечные пучки

_{* * *} 

То ли поздно, то ли рано

Выглянула кошка из-под дивана.

Дух осени в комнате был, и стоял

Стул, я на нём сидел, во взгляде её читал:

Помнишь, год назад ребёнок не мог заснуть,

Я ему мешала и в ванной завёрнутая лежала

В полотенце, с грелкой, дыша чуть-чуть,

А в четыре ночи я дышать перестала.

Разве это правильно? Я вижу сад,

Я в саду гуляю, в беседке сижу,

Гуси белые в беседке расписной летят,

В жизни их не видела, теперь вот гляжу.

Дивные плоды, неумным своим умом

Я вас охвачу так, чтобы вы росли

Внутри тела моего, я построю дом,

Шкаф, диван, волоски герани в пыли.

Я люблю целую вас, чтобы вы меня

Любили и целовали, целовать и любить

Я прошу друг друга, но и вы меня

Будете ли целовать, будете ли любить.

В неподдельном саду утром светит свет,

Ночью света нет, но гуси вверху летят

По краям расписного неба и дальше, где края нет.

Мой осенний сон, мой белоснежный сад.