*

О ПОБЕДЕ НАД ЗАКРЫТЫМИ ГРАНИЦАМИ

Ольга Елагина. Контурные карты. Рассказы. М., «Традиция», 2020, 224 стр.

В этом удивительном 2020 году мы проверяем на прочность мир — и мир проверяет нас. Какими бы ни были причины свалившейся на наши головы пандемии, это событие и его последствия, безусловно, оставят след в нашей жизни как минимум на годы. Литературные события на фоне закрытых границ, внезапно опустевших улиц и тревожных новостных сводок тоже предстают перед нами в новом свете. И выход дебютной книги Ольги Елагиной может стать для читателя поводом пересмотреть свое отношение к привычным сторонам жизни.

Книга представляет собой сборник рассказов, но не совсем типичный. «Контурные карты» — это не рассказы о путешествиях, как может показаться из аннотации. Это рассказы-путешествия о людях.

Если взять наугад любой текст из книги Елагиной, то мы увидим классический художественный рассказ, где все на своих местах: щепетильная работа с деталью, яркие и точные образы, легкая обаятельная недосказанность. Буквально парой штрихов автору удается не только создать визуальный портрет героя, но и раскрыть характер, драматически оттеняя его деталями времени и пространства: «Сеньор Родригеш всегда наливает „с горкой”, поэтому мостовая у входа в рюмочную всегда липнет к ногам. И так будет до самой осени, пока пятна ликера не смоют дожди».

При этом рассказы нередко пронизаны авторской иронией, а иногда даже откровенно комичны — к примеру, как рассказ «Неприличная сторона Пизы».

Тематика путешествий — или, правильнее сказать, странствий главной героини по миру — служит для книги организующим моментом. Элементы географии создают надежный каркас, который, подобно сетке из параллелей и меридианов, заключает тело текста в хорошо осязаемую структуру. Города самых разных стран выступают здесь героями наравне с людьми, и из их описаний можно составить отдельную художественную картотеку: «Сиена — город сквозняков», «Раскаленный белый Рим», черно-белый Париж, похожий на «графический рисунок под слоем кальки». Рассказы написаны от первого лица, и узнаваемая главная героиня также «сшивает» их своим присутствием. Как сама она признается в начале книги, причина ее страсти к путешествиям — особый «ген авантюризма». Причем ген в буквальном смысле, с замысловатым кодом в названии DRD4-7R. Ген, превративший ее жизнь в постоянное движение — или бегство.

При чтении фрагменты текста органично складываются в единое целое, и сама книга воспринимается скорее как роман. По форме напрашивается сравнение с киножанром «роуд-муви», и дело не только в территориальных перемещениях героев. Для стиля Елагиной характерна особая кинематографичность. Как в диалоге влюбленных глухонемых из рассказа «Молчание»: «Он выделывал кульбиты руками, а она внимательно „слушала” — то есть смотрела и кивала. Несколько раз я слышала, как она смеется. Это был жуткий всхлипывающий гогот, немыслимый, невозможный при ее облике... <…> И если она смеялась — он расцветал, приосанивался и принимался выписывать пируэты с удвоенной быстротой». Жесты, звуки, реакция героев на них — все вместе это создает эффект просмотра фильма на широком экране, или эффект присутствия.

В легкости, с которой автор переносит нас в кажущийся из сегодняшних реалий фантастическим мир далеких стран (теперь по-настоящему далеких), просматривается серьезная писательская работа. Елагину можно назвать мастером короткой формы — ей удается создать живых, дышащих, говорящих человеческим языком людей на сверхкоротком отрезке текста. И не только самих персонажей, но и видимое осязаемое пространство вокруг них. Например, миниатюра «Невидимый пианист на Виа дель Корсо» умещается всего в нескольких предложениях. «Когда невидимый пианист начинает играть, продавцы всех окрестных магазинчиков, не сговариваясь, выходят на перекур. Останавливается старик в золотых очках. Велосипедист ставит ногу на бордюр, чтобы перевязать шнурок. <…> Несколько минут все просто молчат и слушают. И когда музыка заканчивается, эти незнакомые люди едва заметно кивают друг другу перед тем, как разойтись».

Однако за этой лаконичностью стиля Елагиной видна большая работа над текстом — каждое слово в ее рассказах словно взвешено на невидимых весах литературного чутья, каждая позиция выверена, каждый поступок героя мотивирован и обоснован. В этом контексте нельзя не упомянуть, можно сказать, эталонный рассказ «Шарф длиною в экватор», в котором особенно сильным получился финал. Израильская старушка Анна Петровна, впавшая в беспамятство, бесконечно вяжет шарф своему давно выросшему сыну. «Она совершенно неподвижна, только тикают спицы в ее руках. Тик-так, тик-так, вне времени, вне пространства, посреди песчаных дюн, в белом бетонном городе. <…> Жизнь продолжается, пока длится это движение, пока не закончена работа. И если бы меня попросили показать, как выглядит Вечность, я бы привела вас к этой женщине и сказала бы: „Вот”». Однако ограничивать объяснение получившейся фактурности и яркости образов «Контурных карт» исключительно писательским трудом все же нельзя. Жизнеспособность персонажей книги — плод взаимосвязи, которая устанавливается между читателем и героями произведения в процессе чтения. И пусть эта мысль не нова, но все же — именно любовь автора к собственным героям рождает по-настоящему живые образы, превращая отдельные слова в единую ткань текста. Крайне реалистичные Вадик и Света из Ижевска, которые обмениваются на весь автобус репликами «Че ты быкуешь!», у Елагиной неожиданно выплескивают друг на друга поток глубоких сложных чувств, впечатлившись рассказом экскурсовода. Старая португальская проститутка Паула «с длинными зубами и отечным лицом пьяницы» при смене ракурса выглядит «шикарной женщиной». А Димас из Ебурга, у которого «сгоревший нос, шорты и почему-то кожаная куртка с меховым воротником», вдруг предстает человеком с убедительной интернациональной философией, который готов защитить друга-латыша. На первый взгляд простые и формально заурядные герои при должной любви и таланте автора становятся уникальными и неординарными. Люди остаются людьми, вне зависимости от своего географического положения.

Самоизоляция — понятие, обратное свободе перемещений. И на контрасте этих крайностей «Контурные карты» обретают особенное звучание. Границы нашего представления о привычном мире с его путешествиями, отпусками на море, знакомствами и легкими впечатлениями пошатнулись. В то время как реальные границы между странами внезапно стали непреодолимыми.

Пожалуй, не нужно объяснять, насколько важна для книги своевременность ее выхода. Сборник Елагиной с рассказами-путешествиями парадоксальным образом вышел в разгар разбушевавшейся пандемии — в тот самый отрезок времени, который будут вспоминать как эпоху закрытых границ. И первая реакция читателя, отсидевшего пару месяцев в самоизоляции, вырывается непроизвольным восклицанием — а что, это возможно? Мы действительно вот так свободно перемещались по миру, заводя новые знакомства, меняя города и страны без всяких усилий?

В этих обстоятельствах «Контурные карты» стали своего рода вестником — или символом, — который еще раз напоминает нам о том, какой хрупкой на поверку оказалась наша обыденная жизнь и как легко пошатнуть ее привычные устои. Вернется ли этот мир в прежнее русло? Увидим ли мы когда-нибудь снова в реальной жизни старуху из Лиссабона, босса сицилийской мафии Галатоло и матадора Гутьереса, сражающегося с быком? Или «Контурные карты» станут памятником ушедшему времени?

Можно сколько угодно возводить границы, строить стены между людьми и штрафовать за нарушение самоизоляции, но нельзя изменить человеческую природу — в книге Ольги Елагиной мы видим немало иллюстраций к этому тезису. Человек тянется к себе подобным и, даже живя в отшельничестве, все равно соотносит свою жизнь с жизнью других людей.«Если бы я встретил в Москве итальянца… мы бы обнялись как братья. А потом сели выпить и рассказали всю свою жизнь», — говорит римский экскурсовод Марио. Человек стремится общаться и взаимодействовать, ищет себе подобных, выявляя их с помощью языка. И будет рушить барьеры в коммуникации даже при физической невозможности произносить и слышать слова, как в уже упомянутом рассказе «Молчание» о влюбленных глухонемых.

В медиапространстве в разной форме слышны высказывания о том, что мир никогда не будет прежним, что все изменилось и обратного пути нет. Так ли это на самом деле? Слово побеждает закрытые границы, слово объединяет и связывает разрозненные части в единое целое, человек остается человеком в любой геолокации — как в «Контурных картах» Ольги Елагиной.

Ольга Гришаева