Пегас ворвался в класс

ПЕГАС ВОРВАЛСЯ В КЛАСС. Стихи, рассказы, сочинения, сказки, афоризмы и рисунки школьников Красноярского края. Редактор-составитель Р. Х. Солнцев. Журнал "День и ночь", составление, редактирование. Изд-во "Гротеск", текст, верстка. Издательский дом "Суриков", цветоделение, верстка вкладки. 1996. 303 стр.

Книга эта необычна - у нее множество авторов, и все они - дети. Детской литературой это назвать нельз - имя уже занято, детская литература - это то, что пишут взрослые для детей. Произведения, составившие книгу, писались детьми для самих себя, для других детей, но почему-то кажется, что главное - для взрослых. Так что книга эта - шанс для взрослых заглянуть в мир, который существует для детей. Сквозь маленькие - иногда мутные, иногда пронзительно-ясные - окошки стихотворений, сочинений, сказок, рассказов увидеть их радость и боль, их страхи и разочарования, их особость и их похожесть, но главное - удивительную живость, животворность, одушевленность того мира, который видят дети. Они с легкостью пишут рассказы от лица кукол и кошек, дневник собаки на каникулах и размышления кресла о своих хозяевах, сны снежинок или рассказ о похождениях мягкого знака. Они не то чтобы верят в чудеса - чудеса с ними просто случаются. Им не надо ничего придумывать - слишком многое просто есть. А взрослые об этом уже не помнят, потеряв способность слушать и слышать за другого, слишком занятые сами собой, чтобы подумать даже о том, отчего их малыш загрустил, не говоря уже о печалях трав и цветов, приблудного щенка или потерявшейся снежинки. Сквозь неуклюжие иногда слова детей прорываются неудержимо доброта и внимание ко всему вокруг. Может быть, поэтому все детские стихи несут на себе печать подлинности.

Иначе - у подростков. Диву даешься, насколько все сразу меняется, стоит человеку перешагнуть тринадцатилетний возраст. В центре мгновенно оказывается он сам, его чувства, его переживания, боль и обида - и поразительно, до какой степени из "подростковых" стихов исчезает всякая индивидуальность. Они, за немногими исключениями, будто написаны по шаблону, однако совершенно очевидно, что каждый пытался отобразить свое собственное неповторимое чувство, свою любовь, свою разлуку. Нигде с такой наглядностью невозможно увидеть, что личность человеческая проявляется не в самовыражении, а в прислушивании к другому, в попытке выразить не собственную эмоцию, во внутренней необходимости сказать - за молчащего. Это - серьезный урок взрослым авторам и просто взрослым.

Зато подростки - прозаики, резонеры и аналитики. Дети показывают нам рай, где человек еще понимает слова вещей. Подростки ставят и решают проблемы, связанные с потерей рая. Им страшно, что их не заметят и не оценят. Они уже знают, как можно убить дружбу одним словом. И в то же время некоторые из них уже научились правильному строю души, они умеют ответить доброй улыбкой на злую усмешку.

В зависимости от способности слушать и любить удаются или не удаются сочинения по литературе. Пушкину - повезло. Внимательный глаз, руководимый любящим сердцем, рассматривал рисунки на полях его рукописей, сопоставлял их со стихами и пытался понять, чего искало быстрое перо поэта, зачем его собственный лик сквозит и в женском облике, и в лошадиной морде, и в портрете старика Вольтера. С Достоевским и Сервантесом - роковая невстреча, неслышание; то ли "глушат" писателей плотные слои толкований, то ли все еще продолжают они говорить на непонятном для нас языке, вернее, мы все еще не слышим и не понимаем произносимых ими слов. Одно отрадно: героев, стремящихся изменить лик земли, гордо высящихся над "людскою толпой", неподвластных человеческим слабостям и радостям, наши дети не жалуют.

Кажется, из сказанного очевидно, что книга эта - богатейший материал для самых взрослых размышлений, сопоставлений, анализов, наблюдений, выводов. А еще она - и это, наверное, главное - живой источник радости, счастья, доверия и открытости миру.

Татьяна КАСАТКИНА.