Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918 — 1932 гг

Издательский консорциум в составе Института российской истории РАН, Федеральной архивной службы РФ, Российского государственного архива экономики и издательства “РОССПЭН” основал серию “Социальная история России XX века”, в которой исторические события оживают под пером самих их участников — рядовых граждан. В данной, первой по счету, книге серии под указанным углом зрения освещаются периоды Гражданской войны, “военного коммунизма”, нэпа, индустриализации и коллективизации, что в совокупности получило тогда название “строительства социализма в одной отдельно взятой стране”.

Традиция апеллировать по разным поводам в письменной форме к властям, делиться с ними (подчас — “на свою голову”, расплачиваясь за это) своими проблемами, выражать себя — один из феноменов, типичный для постреволюционной России, не исключая, впрочем, и нынешнее время (на Западе подобное явление общественной жизни практически неизвестно). Привлекательная, хотя и декларативная, обманная, несбыточная цель — жить при более справедливом, чем прежний, строе — не могла не генерировать всплеска эпистолярной активности простого человека. Многое, конечно, пропало, но кое-что до нас дошло и хранится в архивных фондах отечества.

В книге превалируют письма в “Крестьянскую газету” (она выходила с 1923 по 1939 год), их сберег создатель и редактор этого органа и одновременно (с 1929 года) нарком земледелия Я. А. Яковлев.

Неотъемлемым элементом замысла книги являлось воссоздание образа отправителя во всей его “первозданности”, поэтому опусы “народных публицистов” даны как они есть (что называется, “в авторской редакции”) или же максимально близко к оригиналам — когда последние были сугубо “непубликабельными” по их малограмотности. Из ряда писем по одному и тому же предмету обсуждения составители отбирали те, в которых содержался анализ конкретного случая, происшествия, а не общие рассуждения, — прием, способствующий повышению читательского интереса к документам. (Этим же продиктовано и купирование некоторых писем, хотя видеть обозначения таких купюр досадно.)

В книге широко представлены также так называемые “сводки писем”, составление которых активно практиковалось различными властными институтами (ОГПУ, парткомы, комскомы, спецотделы совучреждений), а также редакциями как массовых печатных изданий, так и тех, которые до недавнего времени имели разные грифы секретности. Общественная атмосфера лет, когда советские люди жили, “под собою не чуя страны”, была такой, что “сводок писем” боялись, “как бомбы, как ежа, как бритвы обоюдоострой”, поскольку туда предписывалось включать материалы негативного содержания (ведь граждан страны, “где так вольно дышит человек”, призывали открыто обличать недостатки жизнеустройства, и многие наивно покупались на это). Но что было в таких случаях делать получателям — адресатам? На эпистолярных сводках чиновники делали дрожащей рукой, например, такие вот резюме: “Собранные письма ни в коем случае не могут служить измерителями настроения всей рабочей (крестьянской) массы”, “Составлена по неопубликованным и непроверенным (не дай Бог обратного! — Г. Л.) письмам”, “В сводке отражены чуждые нам кулацкие мысли” и т. п.

Материалы книги распределены по восьми рубрикам, три из которых охватывают исторические этапы (“Войны и революции в сознании и памяти народа”, “Военный коммунизм”, “Великий перелом”), а остальные являются тематическими (“Старая и новая деревня”, “Повседневная жизнь”, “Люди и власть”, “Народный социализм”) и в пределах рубрик находятся в гармоничной “симфонии” с прекрасным, острым и одновременно объективным пояснительным текстом.

Вот несколько извлечений из книги, емко, думается, иллюстрирующих все вышесказанное.

Гражданская война. “В 1918 г. 1 февраля я вступил добровольно в Красную армию, в которой прослужил до 1921 года... а посему желательно мне знать, будет ли помощь тем красноармейцам, которые потерпели стихийное бедствие от белых во время Гражданской войны. ...Когда Кубань захватили белые, мои родные скрывались в Краснодаре, оставили в станице Кореновской все хозяйство, которое было разграблено казаками, а остальная постройка, хата и сарай было сожжено белыми... остались одни стены, так как они были саманные, где и сейчас живем, переживая разные заболевания. ...Идет десятый год советской власти, и не оказано никому помощи, как будто забыла [нас] советская власть... и сейчас не только чужой смеется, а и родной брат: что заслужил ты за три с половиной года? ...Будет ли помощь или никогда?” (Диконенко Яков, 1927 г.)

Военный коммунизм. “Никогда еще не было в России такого произвола, гнета и бесправия. ...Едва ли надо тащить людей в то светлое царство, от которого они отказываются. Рай под угрозой расстрела”. (Аноним-женщина — Ленину, 1918 г.)

“Если бы Вы только видели всю бездну горя, отчаяния, людской злобы и слез, которые сейчас затопили нашу несчастную Россию, Вы бы отказались от социализма. Мне кажется, что как раз этот кошмар и закрыт от Ваших глаз толстыми кремлевскими стенами. В тиши кабинета за работой и среди шума собраний Вы далеки от этого серого ужаса”. (Аноним-мужчина, интеллигент, “убежденный противник всякой партийности” — Ленину, 1918 г.)

“Насколько я знаком с приказами за номером 88, в котором говорится о нормах питания для земледельческого населения, то оставляется при отчуждении на каждого человека 12 пуд. муки и 1 пуд крупы в год, а также оставляется и потребное количество семян. Но на деле делается совсем другое при выполнении разверстки. Не считаются ни с какими нормами... отбирают все. В Глазовском уезде мне много пришлось наблюдать случаев, что овес выгребали до зерна... Если одного из вас поставить в такие условия, как крестьянина Вятской губернии, то, наверное, вы бы запели Лазаря”. (Крестьянин-аноним из Глазовского уезда (ныне это — Удмуртия. — Г. Л.) Вятской губернии — Ленину, апрель 1920 г.)

“Народный социализм”. “Коммунисты — не дворяне, но почему у них жены в шляпках ходят и прислугу имеют? Например, жена Луначарского имеет на руках бриллиантовые кольца и золото на шее. Откуда это взято? Ответьте”. “Партия для государства есть дело частное. Почему компартия отменяет выборы (их результаты. — Г. Л.) там, где в президиум не прошло ни одного коммуниста, почему партия снимает беспартийных ответработников и сажает коммунистов? Почему партия командует советской властью? Вообще, что мы, беспартийные и все массы, есть только сырье, на котором она обрабатывает свои грязные делишки, ведь социализм — утопия и его не проведешь?” (Из сводки писем, ОГПУ, 1927 г.)

“Бедняк я, мне и право везде есть, а зажиточный долой, ибо ты — опасный элемент... А я зажиточный, всегда работаю, днем и ночью нет покоя, беспокоюсь уплатить государственные налоги, вообще стараюсь быть государственным любимцем, а оно, наоборот, за то, что я богатый, лишит права голоса... Хотите жить богато — дайте крестьянам зажиточным полную свободу, тогда в стране Советов не будет бедняков, а называться будете не „пролетарское государство”, а „народная республика””. (Афанасий К., пос. Луговой УССР, 1927 г.)

Великий перелом. “Тов. Рыкову (А. И. Рыков — Председатель Совнаркома. — Г. Л.). Просим Вас от имени 50 000 рабочих Ижевского завода, спасите нас от голода... Рабочие бегут с производства, продают все с себя, лишь бы подкормить детей. Дети-то в чем виноваты, что Вы не сумели нас обеспечить ничем? На кой нам ваша тяжелая индустрия, когда мелкой нет совсем, тяжелой сыт не будешь, надо было сначала обеспечить себя предметами первой необходимости, а потом думать о тяжелой индустрии — или все пойдет прахом от голода.

Тов. Рыков... первое, что надо: открыть частные заводы, фабрики и частную торговлю. ...Положение катастрофическое, дальше терпеть нельзя”.

На выходе следующая книга серии: “30-е годы: общество и власть. Повествование в документах”.