Книжная полка Андрея Василевского

ПОЛКА АНДРЕЯ ВАСИЛЕВСКОГО

+6

Георгий Адамович. Собрание сочинений. “Комментарии”. Составление, послесловие и примечания О. А. Коростелева. СПб., “Алетейя”, 2000, 757 стр.

То самое — нечто обо всем. В настоящее издание помимо канонического текста “Комментариев” (Вашингтон, 1967) вошли полностью все 224 фрагмента в том виде, в каком Адамович публиковал их в “Числах”, “Современных записках” и другой эмигрантской периодике с 1923 по 1971 год. Сергей Федякин (“Ex libris НГ”, 2000, № 21, 8 июня) уже посетовал на то, что привнесенная издателем римская и арабская нумерация отрывков придает им б б ольшую законченность и отдельность, от которых Адамович старался уйти. “Это субъективная, противоречивая, очень капризная книга, — пишет Ксения Рагозина (http://www.russ.ru),— она словно даже писана не на плоскости бумаги, а на чем-то вроде сфер — потому как на каждую идею можно отыскать в ней вовсе не одну контридею, а штук пять, шесть, десять, которые, в свою очередь, вступают друг с другом и своими противоположностями в довольно сложные отношения... Его „круги” — это возможность отказаться от выражения словами невыразимого, но и возможность почувствовать его, невыразимое, с разных сторон”.

Комментарии к “Комментариям” О. Коростелев сразу начинает с того, что это — вершина эссеистической прозы Адамовича и одна из лучших книг этого жанра, написанных в ХХ веке. Первое, наверно, справедливо. Судить об этом не могу, я всего Адамовича не читал. Вот выпустит Коростелев все намеченные тома Собрания сочинений Адамовича, с удовольствием прочту. Второе утверждение — неочевидно. У Давида Самойлова есть такой образ — сухое пламя. В чем обаяние “Комментариев”? — Сухое пламя. А, так скажем, недостаточность? — Сухое пламя. Галковский, наверно, сказал бы — сухое масонское (см. “Краткую хронику жизни и творчества Г. В. Адамовича”, составленную О. Коростелевым), но я не буду.

 

Виктор Шкловский. Гамбургский счет. СПб., “Лимбус-Пресс”, 2000, 464 стр.

“Журнал не имеет, — я говорю о толстом журнале, — сейчас оснований для своего существования в прежнем виде. Самая литература отрывается от журнала. Если при Диккенсе длина главы его романа объяснялась журнальными условиями, то теперь „Россия” разрывает просто роман Ильи Эренбурга на две части и на два номера. Горький печатается всюду кусками любой величины.

Журнал может существовать теперь только как своеобразная литературная форма. Он должен держаться не только интересом отдельных частей, а интересом их связи. Легче всего это достигается в иллюстрированном журнале, который рождается на редакционном верстаке. <...>

Хуже дело с толстыми журналами, они никуда не стремятся, так как они уже толстые — уже большая литература. „Звезда” так и начинала: „Восстанавливая вековую традицию толстых журналов” и т. д.

Совершенно непонятно, какое место этой традиции хочет восстановить „Звезда”.

Менее безоговорочно работает „Красная новь”, но все же это — старый, толстый журнал со статьями (которые сейчас же печатаются отдельно), с куском прозы и т. д. Это журнал имитационный.

Любопытно проверить в библиотеках номера этого журнала — разрезываются ли они целиком. Говорят, что разрезывается только беллетристика.

„Леф” тоже тонкий-толстый журнал. Хорошо в нем то, что в нем не все печатается. В русских журналах сейчас необычайная веротерпимость. Говорю, конечно, только о литературе. Все везде печатается. Непонятно даже, чем отличается журнал от журнала. <...>

На Западе сейчас толстых журналов нет”.

Это напечатано семьдесят два года назад (“Гамбургский счет”, 1928). Сколько поводов для, казалось бы, утраченного оптимизма! По крайней мере еще на семьдесят два года. (В сборник также вошли “Zoo”, “Третья фабрика”, “Розанов” и “Жили-были”.)

Полина Барскова. Эвридей и Орфика. Стихотворения. СПб., “Пушкинский фонд”, 2000, 72 стр.

“С одной стороны — Новый Мир, Древний Рим, Чечня. / С другой стороны — дыр-бул-щир, улялюм, фигня. / А я говорю: „Ребята — ничья, ничья! / Мне кажется, вы обходитесь без меня...”” Полина Барскова, автор книг “Рождество” (СПб., 1991), “Раса брезгливых” (М., 1993), “Memory” (Копенгаген, 1996), родившаяся в 1976 году в Ленинграде в семье филологов-востоковедов, пишет стихи с восьми лет. В настоящее время работает над диссертацией в Калифорнийском университете в Беркли. По одной глубоко нелитературной причине, а именно потому, что я с семьей регулярно посещаю тренажерный зал, где пытаюсь поднимать тяжести, приведу полностью стихотворение “Калокагатия” из новой книги Барсковой. Греческое слово kalokagatia (от kalos — прекрасный и agathos — добрый) означает, согласно энциклопедическому словарю, гармоническое сочетание внешних (физических) и внутренних (духовных) достоинств как идеал воспитания человека в древнегреческой философии.

Как дирижабль в ночные облака,
Так погружаюсь я в спортивный зал:
Как в сон — будильник, в поцелуй — рука,
Как в лавку ювелира — бронтозавр.
Моя нигилистическая плоть,
Утратившая в странствиях задор,
Пытается бежать, крутить, молоть,
Нагар и сало изгонять из пор,
Не видеть, как поджарые щенки,
Язычники без пола и стыда,
Глазеют так, что гнутся позвонки
Железных шей. Шипят: “Смотри сюда!
Смотри, какое чудище средь нас,
То — водяная лошадь, рыба-кит,
Разлезшийся в компоте ананас,
Оплавленный пещерой сталагмит...”
А мне и дела нет до этих дел,
Я повидала всякие дела,
Во мне и тела нет для этих тел,
Я покидала всякие тела.
(Непобедимым телом я была.)
Ты помнишь край? Лимоны и т. д.?
Пустынный остров, нимфа, па-де-де
Свиней, пришелец с черной бородой.
Ты помнишь край? Красивый-молодой,
Ты, мнущий гири, как златую грудь
Веселой девки. Если да — забудь.
Но думаю, что нет. Тот край во мне,
В поту на скособоченной спине,
В зеленоватых складках живота,
В морщинке у напрягшегося рта.
Тот край во мне. И он со мной умрет,
Как несъедобный вересковый мед.

 

Наум Вайман. Ханаанские хроники. Роман в шести тетрадях. СПб., “ИНАПРЕСС”, 2000, 414 стр.

“9.7.93. Сижу в фанерной будке, обложенной мешками с песком, пулемет глядит на ворота, военная задача: встретить прорывающегося через пропилеи противника пулеметным огнем. Середина дня. Печет безбожно, мухи, несмотря на страшные потери, атакуют, как японские летчики-камикадзе американский авианосец, хочется не то что гимнастерку — кожу с себя содрать... Читать тоже нельзя, но издалека не видно, и книгу можно быстро спрятать, если не зазеваться... Дочитываю „Эпилог” Якова Шабтая и слезы размазываю. Слезлив стал, на манер Алексей Максимыча, а тут еще о смерти, о смерти матери, об угасании отца, о конце всего: собственном, близких, страны... Степной волк бродит в кустах у забора, какую-то лазейку знает. Худющий”. Не роман, конечно, в шести тетрадях, а шесть тетрадей откровенных записей середины 90-х годов. Неполиткорректная — или политнекорректная, уж не знаю, как правильно — исповедь русского израильтянина Наума Ваймана была несколько лет назад выставлена в Сети под более адекватным названием “Щель обетованья” — в качестве электронной публикация внутри сетевого журнала “Новый мир” (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/portf/vaiman/) и в таком качестве номинировалась на Малого Букера. Андрей Урицкий предположил (“Записки отщепенца” — “Знамя”, 2000, № 5), что знаменитые бледно-голубые обложки “Нового мира” при соприкосновении с этим сионистским коктейлем воспламенились бы, как бронетранспортер от “коктейля Молотова”. Как человек, имеющий некоторое отношение к публикации книги в сетевом и непубликации ее в бумажном “Новом мире”, скажу, что причины вполне банальны: объем книги и невычленяемая из текста эротическая составляющая, которая произвела бы на наших почтенных подписчиков иное впечатление, чем на продвинутых именно в этом отношении пользователей Сети. А сионизм... “5. 5. 94. По TV была передача о Гитлере. Он сказал немцам: либо вы станете героями, либо погибнете. То есть если вы не станете героями, то мне наплевать, что вы погибнете. А ведь и я так думаю. Не попал ли я в дурную компанию?”. “31. 8. 94. Катастрофа явилась результатом тотального отсутствия героизма среди евреев, и так ее надо преподавать в школе”. “По ТВ показывали фильм: фотографии времен Войны за Независимость под стихи Альтмана. Плакал. По духу, который исчез, по мифу, который умер. По светлым лицам на поблекших фотоснимках, парней и девушек в драных свитерах и коротких штанишках, идущих в бой, смеющихся на привале, павших в нежные пески, у Ашкелона, в нежные пески... Спартанцы. Сегодня уже никого не воспитывают в мужестве. Никому и в голову не взбредет”. Слезы лысого израильского ястреба о погибшей мечте — лучшее, что есть в “Ханаанских хрониках”.

На фоне вполне сюрреалистического “мирного процесса” на Ближнем Востоке отдельное издание книги уже воспринимается иначе, чем два года назад. Читаю статью Александра Дугина “Обреченный Израиль” (“Завтра”, 2000, № 23, 6 июня) о том, почему израильские добровольцы участвовали в боевых действиях на стороне сербов (я, кстати, не знал). Потому, объясняет евразиец Дугин, что Израиль обречен на гибель в проектах мондиалистов так же, как и Россия. “Поднявшийся в Израиле антиамериканизм сводится к утверждению неснимаемого противоречия между космополитическим атеистическим либеральным идеалом „единого мира” („One World”) без наций и религий, без государств и национальных обособленных культур, и сионистским идеалом национального религиозного израильского государства, сохраняющего самобытность и уникальность перед лицом остальных народов мира”. Комментировать не буду. Другие интересные материалы на эту тему обнаружились в Сети по адресу (“Полярный Израиль”): http://www.crosswinds.net/~ polarisrael

 

А. П. Паршев. Почему Россия не Америка. Книга для тех, кто остается в России. М., “Крымский мост — 9Д”, “Форум”, 2000, 416 стр.

Потому что мы построили свое государство там, где больше никто не живет, — о климате речь, о климате.

По мнению Вадима Кожинова (“Книжное обозрение”, 2000, № 24, 12 июня), эта удивительная книга способна перевернуть сознание внимательного читателя. А издатель рекомендует ее ни больше ни меньше в качестве начального курса экономики для министров финансов, министров экономики, директоров институтов проблем экономики переходного периода. Я не принадлежу к сему почтенному сословию, но несомненно принадлежу к тем, кто остается в России, поэтому и приобрел отдельное (второе) издание (фрагмент под названием “Горькая теорема” печатался в журнале “Москва”, 2000, № 3). Основную мысль книги можно выразить так: любое наше производство, включая добычу полезных ископаемых, подразумевает неизбежные и неприемлемые по мировым меркам расходы на обогрев, а в мире есть страны, где таких производственных расходов нет вообще, поэтому интеграция нашего хозяйства в мировое хозяйство объективно невозможна, ибо в свободном соприкосновении с мировым хозяйством наше просто исчезает как неконкурентоспособное и интегрировать становится нечего. А инвестиции? В условиях свободного перемещения капиталов, отвечает автор, ни один инвестор, ни наш, ни зарубежный, не будет вкладывать средства в развитие какого бы то ни было производства на территории России. Оппозиционеры, протестующие против превращения страны в пресловутый сырьевой придаток, оказываются, таким образом, неисправимыми оптимистами; мы не нужны никому, кроме самих себя.Неприятной особенностью книги является тон превосходства и раздражение против многочисленных недоумков, никак не желающих понять то, что так очевидно для автора. Приятная неожиданность: автор, видимо, не социалист, поскольку считает, что нас губит не рынок, а мировой рынок. Конкретные изоляционистские рекомендации и катастрофические прогнозы Андрея Паршева, может быть, и не стоили бы такого внимания, но идея о климатически-детерминированной неконкурентоспособности любого производства, осуществляемого любым (и это подчеркивается — любым) народом на территории России, эта идея заслуживала бы публичного обсуждения, если бы только наше образованное сообщество было способно вообще что-нибудь плодотворно обсуждать.

 

С. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. М., “Алгоритм”, 2000, 688 стр.

Предыдущую фразу — о необходимости/невозможности плодотворного обсуждения — можно повторить уже применительно к книге политолога Сергея Кара-Мурзы, который хочет (это он так говорит) дать нам материал для размышлений о возможности/необходимости выбора в джунглях, где за нашим сознанием идет охота. Материала и вправду много. Технология манипуляции как закрытое знание. Школа — производство человека массы. Урбанизация и голод на образы. Возрождение сословности в позднем советском обществе. Контролируемое бедствие как условие успешной манипуляции. Художественное воображение и уязвимость советского человека. Аутизм интеллигенции. Создание некогерентности (несоизмеримости частей реальности). Волшебная флейта перестройки: фильм “Город Зеро”. Канализирование стереотипов: фильм С. Говорухина “Ворошиловский стрелок”. Страх голода в манипуляции сознанием. Миф о советской милиции. Миф о технологическом риске. Экологический миф. История “ареста” Горбачева. Под манипуляцией имеется в виду способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения; так, изменение общественного строя в СССР произошло, по мнению автора, с согласия граждан, но само это согласие было дано не на основании рационального расчета или практического опыта, оно было получено посредством манипуляции их сознанием в ходе сложного процесса (Кара-Мурза считает, что технология перестройки была основана на оригинальной теории революции Антонио Грамши).

К сожалению, автор смешивает два жанра — аналитическое исследование и наступательную публицистику (типа: “так может говорить только подлая продажная тварь”). Когда автор забывает о своей ненависти к Чубайсу и не злоупотребляет словом “некогерентность”, он пишет довольно интересно (я вообще поклонник “X-files”). Но “некогерентность” — его конек: “Ежели в одной фразе проклинают советский строй за то, что пересохло озеро Арал, а в следующей его же проклинают за то, что пытался перебросить часть воды из сибирских рек в озеро Арал, то, простите, ваши рассуждения некогерентны”. Рассмотрим — не могу удержаться — этот бином Ньютона на другом, более простом уровне. Приходит пьяный муж домой и смахивает локтем со стола любимую женину вазу. “А-а-а!..” — “Спокойно, я все исправлю...” На следующий день приходит жена с работы, смотрит — стоит ваза, ну не такая хорошая, как была, но ваза. “Что это?” — “Ваза”. — “Зачем?” — “Тебе”. — “Откуда?” — “Купил”. — “Да на какие деньги?” — “А я твое пальто продал...” — “А-а-а!..” Тут муж и говорит разумным голосом Кара-Мурзы: “Спокойно, женщина, ты вчера упрекала меня за то, что я причинил ущерб, а сегодня — за то, что я попытался его исправить, твои суждения просто некогерентны...” — “А-а-а!..” — бац-бац-бац!.. Согласимся, что суждения этой гипотетической жены вполне когерентны, а ярость оправданна.

А если серьезно, то у Кара-Мурзы мне — несмотря ни на что — нравится нетривиальный взгляд на объективно важные проблемы. Достаточно сказать, что главной заслугой Ленина автор считает то, что он сумел — внимание! — остановить революцию и реставрировать Российское государство. Последовательный защитник советского проекта Сергей Кара-Мурза указывает на его уязвимые стороны (“голод на образы”) и критикует ложные метафоры, используемые оппозицией. Уверяет, что нет никакой колонизации России и это плохо (“Мы бы пережили, окрепли, подучились и, как США или, на худой конец, Индия, завоевали бы независимость. Но нас колонией не делают, а вскрывают вены”). Не видит у нас никакой компрадорской буржуазии и вообще буржуазии. Согласитесь, это слишком уж оригинально для нашей оппозиции. В статье “Страница истории перевернута” (“Наш современник”, 2000, № 6) Сергей Кара-Мурза, вычищенный, по его выражению, из “Правды” и “Советской России”, сетует на состояние нашего общего сознания, утратившего необходимую диалогичность: в печати исчез жанр совместных рассуждений, никто не развивает и не опровергает высказанной другим человеком мысли — за исключением случаев, когда требуется разоблачить супротивника. Более того, С. Кара-Мурза выдвигает гипотезу, что на самом деле диалогичность утрачена уже в процессе личного, внутреннего хода мысли, рассуждения вытеснены высказываниями. Во всем этом, признаемся, много правды, но сам жанр моих субъективных книгоописаний препятствует совместным рассуждениям. Отмечу только неоправданное многословие автора, не столь заметное в его журнальных статьях, — некоторые фразы, факты и цитаты буквально повторяются через несколько страниц; вообще книгу можно было бы сократить раза в полтора, что сделало бы ее легче и дешевле.

А тут как раз принесли газету “НГ-Религии” (2000, № 12, 28 июня). Оказывается, депутаты Национального собрания Франции единогласно приняли сенсационный законопроект, направленный против религиозных сект, в котором впервые в мировой практике вводится понятие такого уголовного преступления, как “манипуляция сознанием” (“тяжкое и повторяющееся давление или использование специальных методов, чтобы изменить суждение с целью добиться от человека, с его согласия или без оного, совершить действие или воздержаться от действия, в результате чего ему будет нанесен серьезный ущерб”).

 

-4

Борис Диденко. Цивилизация каннибалов. Человечество как оно есть. Издание второе, дополненное. М., ТОО “Поматур”, 1999, 176 стр.

О журнальной публикации Бориса Диденко “Цивилизация каннибалов” (“Дружба народов”, 1996, № 1) я писал в одной из “Периодик”: “Можно читать как Пелевина. Собственно, только так и можно читать”. О, как я поспешил... Просто в братском журнале “Дружба народов” работают квалифицированные редакторы, а одноименная книга производит иное впечатление (сразу поражают многочисленные ссылки на отсутствующий список литературы).

Но к делу: человеческая история началась с людоедства, и создал человека не труд, не естественный отбор, а предельный, смертельный страх перед себе подобными, да и само расселение человека по планете тоже объясняется этим страхом. Автор опирается (утверждает, что опирается) на труды профессора Б. Ф. Поршнева (1905 — 1972), на его монографию “О начале человеческой истории”, но теория Поршнева относится к чрезвычайно древним периодам человеческой истории, а Диденко произвольно экстраполирует ее выводы вплоть до сегодняшнего дня. Нынешнее человечество, по Диденко, состоит из четырех видов. Хищные виды — агрессивные потомки древних людоедов, нелюди-суперанималы, сверхживотные (2 процента) и коварные, лицемерные псевдолюди-суггесторы (8 процентов). Нехищные люди — конформный диффузный тип, легко поддающийся внушению (70 процентов), и обладающие обостренной нравственностью, менее внушаемые неоантропы (10 процентов). Открытие это называется видизм. Разное соотношение видов внутри того или иного этноса позволяет применять к ним этический критерий: есть народы — убийцы, есть этносы — воры, есть добрые нации и т. д. Хуже всех — американцы и евреи. Русские — хорошие (у меня камень с души свалился). Число нелюдей в человечестве постепенно уменьшается, но медленно, недостаточно, ускорить бы процесс (Ленин и Сталин были, оказывается, системными борцами с хищниками — а вы что думали?), но суперанималы сегодня — сильные мира сего и сами кого хочешь сократят.

Надо признать, что автором выработан свой научно-публицистический стиль: “Если воспользоваться каламбурным подтекстом „вся жизнь — игра”, то станет ясно, что наша новая позиция (видизм. — А. В.) соответствует в карточных играх моменту вскрытия прикупа”. А вот он сокрушается из-за второсортности эстетического восприятия у женщин: “Роскошно-пышнотелая, златовласая, изумрудно-зеленоглазая красавица боготворит (или же только создает видимость — это еще более противно!) своего мужа: высочайшего начальника — брюхатого, плюгавого, лысого, уродливого мужичонку; да ладно б это, но к тому же он еще — растлитель и садист, что наверняка хорошо известно и ей самой”. Тут явно что-то личное, так и хочется крикнуть: фамилии, фамилии давай!.. К сожалению, автор скрывает, к какому виду из четырех относится он сам...

 

Борис Диденко. Хищное творчество. Этические отношения искусства к действительности. М., ООО “ФЭРИ-В”, 2000, 192 стр.

...но человек он разносторонний. “То, что официальные религии устарели, намертво вросли в прошлое — это прискорбный, но и отрадный факт. Давно пришло время „непосредственной связи” с Высшими Силами Мира, без посредников... И такая возможность „связаться” с Ними есть, что легко доказать каждому, ибо это можно проверить самостоятельно. Достаточно обратиться к неким Высшим Силам с абсолютно честной просьбой ответить на этот насущный и важный вопрос: „Есть ли Что-то в этом Мире Высшее?”, и Они ответят. Постучись в дверь, и тебе откроют... Независимо от принадлежности к любой конфессии или даже при полном неверии. Главное — сделать это честно, предельно честно. Через некоторое время — неделя, месяц, может, больше, последует такой „сеанс связи”, что все сомнения рассеются как дым”. Ох, знаем мы эти Высшие Силы! Как-то сразу теряешь интерес к тому, что хочет сказать нам автор об этических отношениях искусства к действительности, теории относительности (он и в этом понимает), “хищной любви” (и такая у него есть книга — М., 1998), кинематографе и проч. Тут бы и закончить, но есть еще одно — да и не одно — выразительное место, где автор дал волю натуре, размечтался, а именно: генетические мерзавцы Горбачев и Ельцин “заживо (если успеть) мумифицированы и скорбно лежат рядом или сидят... нет, стоят... вернее — весело висят кверху ногами на одной сложенной вчетверо (подробности, подробности! — А. В.) пеньковой веревке в Паноптикуме соответствующей Славы”. Сорокин, понимаешь.

 

Михаил Иванов. Банан. М., Библиотека журнала “Соло”, 2000, 202 стр.

“Вся эта книга, по существу, написана в Кащенко” (из предисловия Александра Михайлова)....свесив с кровати голову, блевал на пол......об этом память, основательно тогда затуманенная алкоголем, умалчивает......с которыми Банан тоже подружился и спился......с самого раннего утра.......демонстративно съел кусок лягушки.......отдохнуть от жены........а еще перед началом запоя.....покупалось ящиками очень расчетливо по убойной силе....сидели в пивбаре........выпито было много вермута, но опьянение не поднимало.......блевал у Миши в ванной....умер и он сам, сильно растолстевший и спившийся....неинтересный..........приятно выпимши, шел по бельведеру.....а дальше было крепленое, то есть то, что и скрепляет людей за минуты быстрее, чем годы пустого общения в тверезости...........был поражен Мишиной изобретательностью по доставанию денег на выпивку...тогда так основательно и надолго напился, что его перестали пускать в рестораны, куда друзья пытались его провести, закрывая Якушкинское лицо газетой.......заплатив за блев уборщице три рубля........нанеся кому-то удар гипсом по голове.......выгнали из вузов за водружение красного флага на пивную точку......на земле возле какой-то тошниловки.......не отказались и от портвейна.....так сильно придавили, что он блеванул одному из милиционеров на сапог, чем сразу настроил весь наряд против себя и своих друзей......с первого взгляда вполне невинный вопрос: “А чего это вы пьете?”.......удалили из зала по просьбе актера Михаила Козакова........вдруг, имея деньги, решили смыться, не заплатив......ползал на карачках по газону, блевал, плакал и размазывал слезы по лицу, пиджаку и рубашке.......лишиться девственности......похмелья еще не было.......заставила его залезть под душ, раздеться, дала большой стакан спирта с водой, заставив съесть горячего борща......выпивал при ней, но не напивался.....в достаточно аккуратном вытрезвителе........по-животному, сексуально........состоялась встреча с экстрасенсом........мыл киви........проснулся, как всегда, от эрекции.........крепко зацепило тизерцином.......Пелевина читать не хотелось.......а первую часть отдал в печать.....“Когда я сегодня встречаю Банана, то задаю ему один и тот же вопрос: зачем же мы тогда столько пили-то, Мишк? И поумневший Банан отвечает — чтобы страдать” (Александр Михайлов).

Инопланетяне о землянах. М., 2000, 16 стр.

Пришел по почте конверт. Открываю — брошюрка. Ма-а-аленькая, то-о-оненькая. Синяя обложка. Странное название. В выходных данных стоит копирайт — некто Б. П. Гинзбург — и тут же напечатан московский адрес до востребования. Ну, думаю: уфологи, сектанты и проч. Однако нет. “Первую половину жизни земляне как дети бегают за сладким. Вторую — убегают от горького”. Да это же — афористика! В брошюрке — два раздела. Сначала идут мысли собственно инопланетян, мысли очень мрачные. “Гигантский резервуар отрицательных эмоций, заражающий Метагалактику”. Резервуар — это мы. “Земля — самая хмурая из обитаемых планет. Счастливы здесь лишь младенцы и идиоты”. И тут же: “Почему земляне не превозносят обладателей самых длинных носов?” Это какой-то фрейдизм? Я не понял. Второй раздел называется “Высказывания землян, часто цитируемые инопланетянами”. Цитируемые — где?! Простите, само вырвалось... Во втором разделе замелькали имена Ларошфуко, Паскаля, Монтеня, Торо, Ницше — словом, мысли мудрых людей, они издаются сегодня целыми фолиантами. Но тут обнаружилось и нечто своеобразное:

Я просыпаюсь. Я объят
Открывшимся. Я на учете.
Я на земле, где вы живете
И ваши тополя кипят.

Да, это могло бы понравиться одинокому инопланетянину, я хорошо себе представляю, как он маленьким карандашиком любовно выписывает Пастернака в свою записную книжечку в светло-коричневом кожаном — почему-то мне так кажется — переплете.