Корин Григорий Александрович родился в городе Радомышле (на Житомирщине) в 1926 году. Фронтовик. Автор нескольких лирических сборников. Живет в Москве. «Его стихи — одна пронзительная и очень беспощадная исповедь» (Б. Окуджава).
Из осколков дней
стихи
* *
*
Все, что выветрила память
И, казалось, не вернет,
Дом и двор, ночную заметь
И стремительный восход,
Все, от юности военной
И до старости моей,
Исчезает неизменно,
Как в пустыне сытый змей.
Не понять мне, что случилось,
Расходилось все вокруг,
Не похоже все на милость
Или старости недуг.
Все, что вспомнить и не грезил,
Обнаружу где-нибудь,
Двигаюсь почти на срезе,
И не страшно мне ничуть.
И ни боль, ни удивленье
Я не чувствую ни в чем,
Словно я на представленье —
И тоскливо мне на нем.
Может, что-то тронет душу,
Но, как странно, гибнут дни,
Прибавляя равнодушью
Лесенку для западни.
Да и жизнь совсем другая
Эта — вовсе не моя,
Все глядит в глаза, пугая,
Чем, не понимаю я.
Все прошел и горы смерти
Повидал я на веку.
Только голос милосердья
Различить я не могу.
* *
*
Птичек покормлю,
Птичек покормлю.
В храмовой сосне
Вспомнят обо мне,
Пусть они помолятся.
За меня помолятся.
Рано поутру
В крошево сотру
Хлебушек ржаной, —
Пусть они помолятся,
За меня помолятся,
Встретятся со мной.
Сяду глух и нем.
Корму хватит всем.
На окне моем
Не убудет днем,
Пусть они помолятся,
За меня помолятся.
* *
*
Раньше шло все как по маслу,
Словно бы предрешено,
А теперь слова погаснут,
И в глазах темным-темно.
Раньше больше было смысла
И рискованность была,
И качалось коромысло
На плечах добра и зла.
Освещенный день был ясен,
Ночь беззвездная ясна,
И ломился в окна ясень,
Накаленный докрасна.
Набиралось равновесье
Из осколков дней и лет,
И хранило поднебесье
Каждый новый мой секрет.
Ничего теперь такого
Мне на старость не дано,
И любое ныне слово
От меня ограждено,
Словно под замком тюремным,
И не знаю, как спасти,
Чтобы не сгубить подземным
Начертанием пути, —
Вынести, не ранить в смуте,
Божий смысл не утерять,
Легкости его и сути
Дать дыханье, волю дать.
* *
*
Что убудет, вновь прибудет,
Не ленивица земля,
Все меняются — и люди,
Змеи, овцы, тополя.
Нет бессмертья, даже камень
В трещинах, себя разнес,
Кто же держит нас веками,
Нас, одну из многих звезд?
Даль раскинулась над нами,
Утром свет, а к ночи тьма
Гладит вечными руками
Наши хрупкие дома.
* *
*
Что людям ни приснится!
Мне снятся лагеря.
Из проволоки граница
И тусклость фонаря.
Ко мне отец приходит,
Ко мне приходит мать.
Велят конвой и ходики
Свидание кончать.
Я требую начальника,
Конвойному грожу
И плачу от отчаянья,
Что ни за что сижу.
Но если повториться
Жизнь хоть во сне вольна,
Война должна мне сниться.
Не снится мне война.
Поэт
Поэт всегда пророк —
И с первых дней творенья
Строка его зарок
Его Богослуженья.
Для красного словца
Найдутся и другие,
Поэт слуга Творца,
А не психиатрии.
И не сведут с ума —
Ни холод и ни голод,
Ни тощая сума,
Ни погребальный молот, —
Он и такой — пророк,
И вся его тревога
За грех постыдных строк
У Божьего порога.
* *
*
Что-то легковесное, чужое
Горным облаком обволокло,
Слепо время сдвинулось земное,
Рухнуло последнее число,
Отзвенели все его минуты,
И секунды быстрый путь прошли,
И прорвался я из тяжкой смуты
И по краю двинулся земли.
Я не знал, как тяжко время весит,
Тяжелее гор, земли ночной,
И уносит грады все и веси,
И тебя, и весь твой путь земной.