ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ С ПАВЛОМ КРЮЧКОВЫМ
Настя и Никита. Часть 3
Завершая сегодня наше обзорное путешествие по страницам разнообразных изданий детского проекта издательского дома «Фома», доложу вам, что, побывав у них перед Новым годом, я окончательно узнал: художественных предисловий / послесловий в «классических» тонких книжках с их постоянными, одноименными названию проекта героями действительно больше не будет. Зачинов типа «Выходной день Настя и Никита с мамой решили провести на Воробьевых горах…» или « — Ну-у, так нечестно! — разочарованно протянул Никита, отрываясь от шахматной доски…» — не предвидится.
Не будет трудного «подхода» к морали и счастливого ее осмысления.
«Не огорчайтесь, — сказали мне. — Считайте, что ребята просто выросли».
Не будет и серий: «Рассказов», «Стихов», «Путешествий», «Знаний» и «Биографий». Будут просто книжки, как всегда (чаще всего) «для детей старше шести лет». Разумеется, самыми свежими из них я обзавелся и тут же рассортировал по своему укладу.
И только придумал самой внушительной пачке название — «Веселая энциклопедия», как взгляд мой упал на два новых твердых книжных («квадрата») — для самых крохотных из серии «Кем быть?» — пера постоянного автора Инны Карповой.
Издательский гриф здесь гласит: «Книга для чтения взрослыми детям от 3-х лет». Когда-то мы говорили о вышедшем год назад «Пекаре», мне еще понравилось, что в конце издания оставлены (и соответствующим образом оформлены) чистые листы для «домашних заданий» с малышней; полюбилась и работа художника (без него эти мини-учебники бессмысленны).
Разглядывая теперь «Портного» и «Шофера», замечаю, что над продолжением серии трудятся целых два предприятия: к «Фоме» подключилась и «Никея» с ее узнаваемой рыбкой в оформлении издательской марки.
Итак. Беззастенчиво сообщаю. Если у кого ребенок любит машинки, — а не любящих это дело мальчиков, кажется, не существует, — немедленно начинайте поиски «Шофера». А если — девочка… ну и так далее. Я не знаю, как Инна Карпова с Дианой Лапшиной разрабатывали все эти чудеса, кто писал тексты, на каком этапе придумывались к ним картинки, но взрослые тоже получат удовольствие, не сомневайтесь.
Вот перед нами страничка, на которой сверху начертано — «Если в машине поломка — ездить опасно», а внизу — «Отремонтировать ее поможет машинный „доктор” — автомеханик». Между двумя этими сообщениями (достаточными для малыша) — большая «мультипликационная» картинка: усатый человек в комбинезоне открыл капот, а перед ним — барышня в красном берете и сапожках указует пальчиком — что механику надо делать. Угадайте с одного раза цвет ее волос.
…Разбирать назначение знаков, может, и скучновато, по себе знаю, но страничка «Поиграем! Помоги шоферу выбрать подходящее колесо!» — отличная награда для того малыша, что вместе с родителем дошел до конца книжицы, до 30-й страницы. Словом, сидит на переднем сиденье, высунув наружу ноги, печальный чудак в бейсболке, из-за дерева, схватившись за ствол, на него поглядывают озорные зайцы, с ветки изумленно таращится ворона в лыжной шапочке. Цветочки, травка-муравка — и по ней раскиданы всяческие колеса, начиная с тележного.
Ну а в «Портном» (тут реплики-рассказы и о тканях, и о портняжных инструментах, о навыках шитья и разных одеяниях) мне полюбилось финальное задание от Инны и Дианы. Звучит оно так: «Герои сказок перепутали наряды. Помоги им разобраться!». Поглядели бы вы на Буратино с моторчиком и Незнайку в Красной шапочке, точнее, в Красном капоре — «эт-то что-то!», как говаривала тетка Чарлей из популярной кинокартины.
Словом, обожаемый мною швед Свен Нурдквист со своими Финдусом и Петсоном все это безобразие, конечно одобрил бы. Он оформляет свои издания на той же музыкальной волне.
Переходим к персоналиям и более старшему детскому народу, раз уж я обещал сообщить о биографических выпусках «Насти и Никиты». Итак, передо мною три книжки: двухгодичной давности — «Ломоносов. Рыбак-академик», годичной — «Кутузов. Победитель Наполеона» и совсем недавний «Дмитрий Менделеев» (у него уже нет грифа «Биографии» и выросших Насти с Никитой в открытии / закрытии).
Ну, что вам сказать? Все очень печально, в том смысле, что про великих мужчин писать пришлось слабому полу. Спасибо прославленному Юрию Дмитриевичу Нечипоренко, который вошел в соавторство с хозяйкой проекта Алиной Дальской в «Ломоносове» — используя свою популярную книжку «Помощник царям».
А с другой стороны: может, только женщинам и надо писать про мужиков — для детей-то. Глядишь, и вольют они в эти биографии немного укора и любования — были же, были мужественные люди. Кстати, в книге Ирины Никитиной про Менделеева художник Александр Яковлев нарисовал совсем не вельможного старца из села Боблова, но живого, длинноволосого и бородатого барина вроде пушкинского Дубровского. На обложке он сидит за круглым столом у самовара в атласном халате и перебирает карточки с элементами той самой системы. На академика таращится кот, ну и пробирки тоже имеются — химик. То же и шахматная битва с Архипом Иванычем Куинджи — гоголевского замеса полотно!
…Гм, между прочим, картинки в книгах, написанных женщинами, делали-то, в основном, мужчины: «Кутузова» Елены Соловьевой рисовал Артем Безменов, так что половину своей печали забираю обратно.
И для того, чтобы читатель полнее представил себе всю мужественность химика, узревшего во сне порядок элементов в своей таблице, процитирую здесь, как Ирина Никитина воображает себе полет Дмитрия Ивановича на воздушном шаре (самая объемная глава в книге называется «Выше облаков»):
«Во время полета едва не произошла авария: веревки, управляющие газовым клапаном воздушного шара, запутались. Чтобы привести их в порядок, Дмитрию Ивановичу пришлось забраться на край корзины. Все это проходило на огромной высоте и было очень опасно!
Воздушное путешествие длилось почти три часа. Шар постепенно снижался. Когда корзина с Менделеевым коснулась земли, к нему подбежал деревенский мальчик и во все глаза уставился на ученого. Потом подошел крестьянин и сказал:
— Выходите, барин! Здесь у нас будьте спокойны, все будет ладно.
Выбравшись из корзины, Менделеев снял шапку, перекрестился, поздоровался с крестьянами и поинтересовался, где именно он находится. Оказалось, что ветер отнес его за сотню километров от Клина. Один из крестьян пригласил Дмитрия Ивановича отдохнуть у него в гостях…».
Вот такие, как говорится, бывали члены «Союза русского народа»!
В ноябре-декабре ушедшего года к печати были подписаны — и они сейчас передо мною — три новых издания «Насти и Никиты», уже в новом концептуальном и художественном оформлении. Для себя я по старинке отнес их к серии «Знания», потому что Ольга Колпакова, Вера Цаплина и Юлия Иванова рассказывают, каждая в свой черед, о: «Домах мира» (от вигвама и дворца до трейлера и пещеры), цветах и красках (познавательная сказка про солнечных зайцев) и… шоколаде (как его открыли, жидкий — твердый, полезен — не полезен и какой бывает).
Эту последнюю я бы выпускал в спецпакете с плиткой молочного.
Короче говоря, уютные, предновогодние книжки: веселая энциклопедия.
А вот на «Голубиной истории» Александры Боровецкой и «Невидимом слоне» Анны Анисимовой, также изданных этой зимой, остановлюсь подробнее. Это, пожалуй, самое необычное из всей «настиникитиной» эпопеи.
Я почти уверен, что найдись у этих книг записные критики, набившие руку на «международных» оценочных терминах, так они немедленно начали бы с того, что заговорили о каком-нибудь прогрессивном «прорыве толерантности». Еще бы: второй главный герой «Голубиной истории» зовется Саилем (Интернет подсказал, что это татарское имя, означающее «просящий», то есть выпрошенный у Аллаха), а «Невидимый слон» — нежнейшая история о слепой девочке, изложенная от первого лица. Причем ее незрячесть опознается далеко не с первой страницы.
Две эти книги — большая удача проекта.
Старик-татарин (национальность его не названа, есть лишь характерный портрет), любящий кормить голубей, знакомится в парке с школьником Олегом, отхватившим в четверти по русскому языку позорный трояк, — да еще и в самые предновогодние дни, когда все нормальные школьники начинают потихонечку замирать в ожидании заслуженных хорошей учебой подарков…
До знакомства с голубятником наш Олег уже попробовал научиться переправлять тройки на пятерки, да выходило как-то паршиво, успел погрустить о счастливом прошлом новогодии и вот — встретил этого необычного старика. Тут-то и открылась тайна: стариковы голуби, это — прошедшие года, которые превращаются в птиц аккурат 31 декабря… Не раскрывая здесь «технологии», скажу, что старый добрый татарин научил мальчика с помощью своих голубей возвращаться в прошедшее время, что, как вы догадались, помогло пересдать тройку на…
«Всего» на балл выше. Для воспитания? Ну конечно!
«…Иногда я путешествую во времени. Ведь среди голубей есть и очень старые. Голуби моей юности и молодости! Ох, сколько всего я бы мог тебе рассказать. Но только не сегодня. Беги домой. — Старик деликатно снял птицу с моего плеча. — Беги-беги!
И я, попрощавшись, побежал, а через десять минут был дома. С замиранием сердца я прошел в свою комнату, достал дневник и, глубоко вдохнув, открыл последнюю страницу, где стояли четвертные оценки. Напротив русского языка во второй четверти красовалась четверка. Не подправленная, не фальшивая, а если разобраться, даже почти не волшебная — ведь я тогда по-настоящему все выучил».
Дочитав эту прелестную сказку, я невольно подумал, что, помимо прочего, современные городские дети хотя бы ретроспективно узнают из нее о «голубином искусстве». Сегодня это для них — сплошная терра инкогнита. Вон и в сказке мелькает одноклассник Олега — озорной Вовка, хвастающий тем, что ему на Новый год родители подарят компьютер. А в во времена моего младенчества еще дарили турманов, я знал одного такого мальчика, да и во дворе моего детства была настоящая голубятня. Что с нею стало — бог весть.
Что до «Невидимого слона», то в этой совсем не сказке, но веренице небольших лирических рассказов, объединенных главной героиней, имя которой не называется, — незнакомой мне Анне Анисимовой удалось то, что сформулировать-то, может, и легко, а сделать на таком маленьком пространстве необычайно трудно. Привести в детскую литературу, привести буквально за руку — невыдуманного героя.
Такого, который может проживать по соседству.
Дочитав, мы с моими детьми, не сговариваясь, пожалели о том, что не знакомы с этой удивительной, легкой девочкой, умягчающей сердца взрослых и притягивающей к себе души сверстников. На испытанном «детско-литературном» сайте магазина книг «Лабиринт» на книгу Анны Анисимовой отозвался Михаил Яснов.
«…Чем-то этот рассказ напоминает повесть австралийского писателя Морриса Глейцмана „Болтушка” — историю про девочку, которая на самом деле не может произнести ни слова, ее горло устроено немного не так, как у обычных людей. Поэтому она разговаривает на языке жестов, но сама с собой находится в постоянном внутреннем диалоге, и то, что она не может говорить, перестает быть недугом: автор все время подчеркивает, какая она на самом деле здоровая — прежде всего психически — девочка. Вот и героиня Анны Анисимовой весело, трогательно, естественно и так по-детски описывает все, что с ней происходит, — это тоже внутренний диалог с миром, который оборачивается ежедневными маленькими победами. Например, в художественной школе (!) дети рисуют кисточками, а она — пальцами. И все хотят рисовать, как она: „Все хотят, как я”, — не скрывая гордости, говорит наша девочка.
Рассказ „Невидимый слон” — умная и тонкая реализация метафоры человеческого счастья. „Мне кажется, — написала однажды Аня, — что маленькие дети со своими способностями познавать мир через игру и обозначать чудом обычные вещи умеют жить в празднике каждый день. И для меня, как для человека и автора, это такой стимул не уставать жить. Когда получается прикоснуться к чуду, трудно остановиться”».