Полякова
Наталья Владимировна родилась в 1983 году
в городе Капустин Яр Астраханской
области. Окончила Литературный институт
им. А. М. Горького. Автор трех поэтических
книг, в том числе сборника «Радио
скворешен» (М., 2016). Живет в Москве. В
«Новом мире» публикуется впервые.
Наталья
Полякова
*
ПРОСТОЙ ЗВУКОРЯД
* *
*
А свет по форме может быть любой:
То сажей газовой, то веткой голубой.
Он обитает в окнах и очках.
И в женщине с ребёнком на руках.
Закрыть глаза, считать до тридцати,
В вагоне спать, не знать, куда идти.
Открой глаза: вот лестница, вот дверь,
Вот мир за ней в ожогах от потерь.
Он уступает место старикам.
Придёт пора, и он уступит нам —
Не гладью вышьет землю, а крестом.
Родится женщина, а девочка потом.
* *
*
Пережидая дождь под козырьком,
Найдёшь себя счастливым стариком,
Свежайший хлеб разламывая с хрустом.
В кармане жизнь, потерянная Прустом:
Пустой конверт, бумага и билет
Писательский. А прочего в нём нет.
Как нет листвы. И осени не жалко.
Она пришла не шатко и не валко,
До белизны отмыла старый двор.
А ты стоишь у дома до сих пор.
* *
*
А. Р.
Отыщет нас на смятой простыне
Обычный день, шагнувший из-за шторы
В наш съёмный рай с цветами на окне,
Где чередуем сны и разговоры.
А вещи — пыль, а деньги — шелуха.
Есть только свет, и он во всём на свете.
И мир — не мир, а форма для стиха,
Где мы за рифмы точные в ответе.
Центральный рынок в Ростове-на-Дону
Там свет, как снег, идёт наискосок,
Пронзив морозный воздух воскресенья.
Там из граната давят терпкий сок.
Там сало, раки, овощи, соленья.
Под куполом торговые ряды,
На стенах рам графические тени.
Там снятся яблокам осенние сады
И пряный запах скошенных растений.
В глазах у рыб застыл холодный свет
Большой реки и вод её теченье.
В которой рыбаков, как смерти, нет —
Есть только осень в авторском прочтенье.
Пустые руки виноградных лоз
И ягоды, оставленные в зиму.
Кружение над ними сонных ос.
Узор листвы в земле наполовину.
Над ним силки трамвайных проводов.
В них месяца потерянный воланчик.
И семечки, и стайка воробьёв,
И бабушка. Купи у ней стаканчик.
* *
*
Время дрова обнимать и нести неуклюже в дом,
Свет и тепло высекать из подмокших спичек.
Смысл неведом, но внутренним чувством ведом,
Пёс на платформу выходит на зов электричек.
Здравствуй, собака! Так лето нелепо прошло…
К спальным вагонам таранку несла и картофель
Девочка в гольфах, а бабушка — гжель и стекло.
Звон, отскочив, ударялся в гармонику кровель.
Бабушка пахла мукой и остывшей золой.
Девочка — щебетом птичьим и счастьем щенячьим.
Запах одной засыпали разбухшей землёй.
Запах другой увозили в вагоне гремящем.
Так пёс прибился ко мне, и так мы живём:
Ходим на станцию, связаны этой привычкой.
Воздух, как жизнь, обретает и вес, и объём.
С хлопьями снега, летящими за электричкой.
* *
*
Треск и шорох — простой звукоряд.
Сладкий запах церковного воска.
Это ульи на поле горят,
И чернеет на досках извёстка.
И гречихи цветущей ожог.
Белый дым и кедровые смолы.
Это искры роятся у ног
Или мёртвые пчёлы?
* *
*
Приди в себя, но свет не зажигай —
Пусть рыбки звёзд качаются над домом.
И если есть на свете света край,
Он в облаке и облике знакомом.
За край уже срываются слова
И ангелы, чьи руки в рыжей глине.
Там я и ты — стрела и тетива,
Уже неразлучимые отныне.