ИДЕАЛЬНАЯ ЗОНА

Березин Владимир Сергеевич родился в 1966 году в Москве. Прозаик, критик. Автор нескольких книг прозы и биографических исследований. Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.

Владимир Березин

*

ИДЕАЛЬНАЯ ЗОНА

«Забытый эксперимент» братьев Стругацких

Там и звуки, и краски не те <…>

Там ненужные встречи случаются,

Там сгорела, пожухла трава

И следы не читаются

в темноте...

                                                                                                                                  Владимир Высоцкий, «Темнота»

Когда случилась авария на Чернобыльской атомной станции, то вскоре была установлена так называемая «Чернобыльская зона отчуждения» радиусом примерно в тридцать километров.

Причем вдруг выяснилось, что не конкретные обстоятельства аварии и ее ликвидации, не политические реалии, а именно сам дух этого места были предсказаны (или угаданы) Аркадием и Борисом Стругацкими в повести «Пикник на обочине». Там, вследствие инопланетного воздействия, на Земле образовалось несколько аномальных зон, насыщенных странными предметами и нарушающих привычные законы физики. У Стругацких в «Пикнике» «Зона» — часть выражения «Зона Посещения». Чернобыльская зона почти мгновенно восприняла такое слово, как «сталкер», использованное братьями-писателями в повести:

«— Вы, вероятно, имеете в виду сталкеров?

— Я не знаю, что это такое.

— Так у нас в Хармонте называют отчаянных парней, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удается найти. Это настоящая новая профессия»^[1]. Нелегальные посещения Чернобыльской зоны стали наказываться по административному кодексу, а вынос предметов оттуда подлежал уголовному наказанию по статье 267-1 Уголовного кодекса Украины. При этом, судя по всему, в зоне живут безо всякого разрешения несколько сотен человек (легально — около пяти тысяч человек персонала ЧАЭС), сейчас там создан радиационно-биосферный заповедник — это все факты известные.

Слово «зона» в русском языке, однако, имеет другие, тюремные коннотации. Даль определял ее всего лишь как «пояс земли, полоса земного шара вдоль равноденника (экватора)», но ХХ век превратил ее в «закрытую территорию концлагеря, места заключения» — согласно современному словарю Ожегова и Шведовой.

Интересно другое — сам феномен «зоны» как «заколдованного места» чрезвычайно интересен людям, недаром поток туристов в Чернобыль и Припять только нарастает. Людям очень нравится смотреть на руины, а с другой стороны, прикоснуться к катастрофе. И то и другое — феномен общения со смертью, и желание посетить зону сродни посещению старого кладбища. Именно там соединяются бренный человек и неумолимое вечное Время.

В «Пикнике на обочине» множество философских идей, недаром эту повесть растащили на цитаты. Узнаваемы не только реплики персонажей, но и детали страшного волшебного места. Артефакты зоны, энергетические батарейки, загадочный и опасный «ведьмин студень», странная «пустышка», ужасная «мясорубка» и, наконец, Золотой шар, исполняющий желания, который находится в самом труднодоступном месте зоны.

Этот набор обстоятельств был упрощен режиссером Тарковским, у которого Золотой шар превратился в заброшенную комнату, страшные артефакты исчезли, никакой крови не льется и мир зоны превратился в фильм «Сталкер».

Но главное, вся эта конструкция удивительным образом вщелкнулась в массовую культуру, потому что была нужна этой массовой культуре как хлеб, как воздух, как необходимая составляющая. Заброшенный замок превратился в заброшенный мир зоны.

Вот какова хронология этого образа. Согласно легенде, братья Стругацкие на прогулке в окрестностях дачной местности видят следы пикника и один из них произносит: «Интересно, как этот мусор выглядит с точки зрения муравьев». В 1971 году повесть о точке зрения муравьев закончена и в 1972-м публикуется в журнале «Аврора», в 1979 году снят фильм «Сталкер», в 1986-м происходит авария на ЧАЭС, в 2007 году создана компьютерная игра S.T.A.L.K.E.R., а потом и бесконечная серия новеллизаций, полных мутантов, бравых охотников на мутантов и разных хтонических чудес.

Но тут не хватает одной даты — 1959 года.

В этом далеком году братья Стругацкие создают совершенный в своем роде рассказ «Забытый эксперимент». В нем двадцать страниц (для сравнения — в «Пикнике на обочине» примерно 180).

Сюжет его вкратце таков: отдаленное будущее, три исследователя посланы в сибирскую тайгу на «танке высшей защиты», средстве передвижения по планетам с агрессивной средой. Он, кстати, называется «Тестудо», то есть «черепаха». Сорок восемь лет назад там произошел взрыв, уничтоживший физическую лабораторию и мезонный ускоритель. Вокруг места аварии учредили особую зону с радиусом в двести километров. Экспозиция вполне в духе нуар, под проливным дождем, ночью к ограждению еще непонятной Зоны подъезжает огромный вездеход. В его экипаже трое — два физика и водитель. Они останавливаются на биостанции на ночь, выпустив кибернетических разведчиков, своего рода сухопутных дронов для прокладки пути. Гости разговаривают с биологом, причем тут читателя вводят в курс того, что все внутри зоны аномально. В кустах дико орет кабан-мутант, пришедший «с той стороны». Лягушки-мутанты орут так же страшно (их читатель не видит, как и филина, который, по намекам биолога, звучит не менее страшно). Из необычных существ с той стороны в повествование вводится комар, который жалит водителя танка так, что лицо его опухает. Известно, что медведи внутри Зоны вымерли, а все остальные животные преобразились. Потом, уже внутри зоны, герои увидят лося: «Беркут не сразу понял, что это лось. У животного было тело лося, но не было его горделивой осанки: ноги искривлены, голова гнулась к земле под чудовищной грудой роговых наростов. У лося вообще очень тяжелые рога, но у этого на голове росло целое дерево, и шея не выдерживала многопудовой тяжести… У лося не было глаз. Вместо глаз белела скользкая плесень»^[2].

Собственно, на этом заканчивается зоологический ряд, хотя биолог говорит: «Вот прошлым месяцем сотни дьявольских уродов вдруг средь бела дня устремились прямо на шлагбаум. Зрелище не для слабонервных. Мы выловили несколько штук, остальных отпугнули ракетами. Не знаю уж, от чего они спасались: от вспышек, от голубого тумана или еще от чего-нибудь… Вероятно, от голубого тумана. Думаю, в конце концов они все вымрут. И комаров здесь за последние месяцы стало больше. И птиц, и лягушек»^[3].

Танк въезжает в Зону, хотя киберразведчики не привезли никакой информации, а пленка на их фотоаппаратах засвечена. (В этом тексте много простительных анахронизмов — не только фотопленка на совершенных космических аппаратах, но и то, что люди будущего курят вовсю и пьют коньяк на боевом задании.)^[4] Кстати, внимательный читатель, а особенно любитель творчества Стругацких, легко заметит в тексте образы-кирпичики, которые потом встанут в другие конструкции — например, это путешествие на мирном танке напоминает рейд героев «Обитаемого острова» на разоруженной самоходке среди руин другой планеты.

Итак, благодаря мужеству водителя троица достигает эпицентра катастрофы, и, надев скафандры, двое ученых спускаются в подземное сооружение. Не рассчитав свои силы, они застревают там, и их опять спасает водитель.

После чего наступает момент истины. Водителю наконец рассказывают, в чем дело. А дело в том, что взрыв на самом деле не уничтожил экспериментальную установку и она продолжает производить энергию из самого времени: «Семьдесят лет назад по решению Всемирного Ученого Совета были заложены и пущены в порядке эксперимента четыре такие системы, четыре псевдовечных двигателя, „двигатели времени”. Один на Луне — в кратере Буллиальд, и три на Земле — на Амазонке, в Антарктиде и здесь, в тайге»^[5].

В «Пикнике на обочине» «…все шесть Зон Посещения располагаются на поверхности нашей планеты так, словно кто-то дал по Земле шесть выстрелов из пистолета, расположенного где-то на линии Земля — Денеб. Денеб — это альфа созвездия Лебедя, а точка на небесном своде, из которой, так сказать, стреляли, и называется радиантом Пильмана»^[6] — это тоже объяснение физика.

Но физики, придуманные в 1959 году, продолжают объяснять своему водителю: «Потом какой-то „умник в Ученом Совете” предложил отдать готовую строительную площадку в тайге под телемеханическую мезонную лабораторию. Предложение приняли, лабораторию построили, и сорок восемь лет назад она взлетела на воздух. Деятельность лаборатории, разумеется, не имела никакого отношения к „двигателю времени”, но двигатель сочли разрушенным, потому что разрушения были действительно очень велики. Проникнуть на территорию, где размещалась опытная установка, оказалось невозможно, да и не было, казалось, надобности. Внимание исследователей сосредоточилось на остальных трех системах, и эксперимент в тайге был забыт. Но двигатель уцелел. Он работал, выжимал энергию „из времени”, накапливал ее, и вот четыре месяца назад выбросил первую порцию»^[7].

Водителю (как и читателю) аномалии Зоны объясняют вполне доходчиво: «...энергия выделяется в виде протоматерии — неквантованной основы всех частиц и полей. Потом протоматерия самопроизвольно квантуется — во-первых, на частицы и античастицы, во-вторых, на электромагнитные поля. Так вот, та часть протоматерии, которая не успела проквантоваться, может вступать во взаимодействие с ядрами и электронами окружающей среды. Так, возможно, возникает этот голубой туман. Эта протоматерия должна проникать всюду, для нее нет преград, и она воздействует на приборы, на киберов, как вы их называете, и на наши организмы»^[8].

Кончается это все довольно оптимистически, как и должно кончаться: «Конец простой: пришел тягач, и там был трос, и там был врач, и МАЗ попал, куда положено ему». Прилетают стальные птицы, из них выходят ученые, выгружаются нужные механизмы. Забытый эксперимент возвращается на службу человечеству. Все будет хорошо, и космические корабли полетят на могучей тяге времени.

Это ведь 1959 год, скоро Никита Хрущев провозгласит близость, доступность коммунизма.

Еще одна характерная примета времени там — реплики героев о том, что фон по краям зоны 15 рентген в час — «сущие пустяки». Время постчернобыльской радиофобии еще не пришло, и уже 25 рентген в эпицентре не кажется героям чем-то страшным.

При внимательном чтении «Забытого эксперимента» читатель, во-первых, может извлечь из него «протоматерию» множества фантастических конструкций, развитых потом не только самими братьями-фантастами, но и вообще писателями этого направления. Во-вторых, мы можем понять эволюцию самого образа Зоны в культуре.

Зона состоит из нескольких очевидных элементов: ограждения (то есть это отгороженный от остального мира участок), еще одного элемента — мутантов^[9], и третьего элемента — необычного поведения вещей. В «Пикнике на обочине» предметы одновременно таят в себе опасность и имеют купеческую ценность. Сталкер — будто вор среди гробниц: с одной стороны, бремя проклятия, с другой — радость обладания забытым и бесхозным сокровищем.

Но дело не только в этом. Стругацкие написали своего рода идеальный рассказ.

Из него, как из морозоустойчивого саженца, всякий продолжатель этого сюжета может вырастить свой роман. Отгороженный мир, мутанты, нарушения каких-то физических законов, и герои, которые, посещая этот загон цивилизации, преображаются, но могут вернуться живыми. Если они всенепременно погибают, то никакого удовольствия автору или читателю не будет. Чем-то это похоже на общественное заблуждение о том, что герой, попав на войну и выжив, обязательно приобретает новые, лучшие свойства. Примерно такое же романтическое свойство было у героев, вернувшихся с другой Зоны, — начиная с Эдмона Дантеса.

Солженицын полемизировал с Шаламовым: «Шаламов говорит: духовно обеднены все, кто сидел в лагерях. А я как вспомню или как встречу бывшего лагерника — так личность»^[10]. Сталкеры, вернувшиеся из Зоны Посещения, будто прокляты: сами они болеют, дети их рождаются мутантами, но массовая культура, используя потом этот сюжет Стругацких, превратила сталкеров в романтических героев, разведчиков, вернувшихся с холода. Настоящие мужчины, воины Постапокалипсиса. Собственно, пространство Зоны и стало для современных фантастов пространством карманного Постапокалипсиса, катастрофой прет-а-порте. Братья-писатели, конечно, в этом не повинны, это скорее индикатор того, что зона, придуманная ими в 1959 году, окончательно встроилась в современную культуру.

_{Заправлены в планшеты}

_{Космические карты,}

_{И штурман уточняет}

_{В последний раз маршрут.}

_{Давайте-ка, ребята}

_{Закурим перед стартом,}

_{У нас еще в запасе}

_{Четырнадцать минут.}