Журнал №10 2020

Анонс

ПРОЗА

Борис Екимов. Срок расставанья. Рассказы

Два новых рассказа Бориса Екимова, обладающего даром говорить о бытийном в прозе, которую принято называть «бытописательской». В первом рассказе все просто, как бы с натуры списано: рыбалка на Дону, плеск воды, удочка, тишина, вечером костер, уха, сугубо «функциональный» разговор двух стариков, чувствующих, как их время подходит к концу, – и это тот мотив, который выстраивает рассказ изнутри. Второй рассказ еще более неприхотливый, откровенный «натурный», представляет собой записки о часах и днях, проведенных, прожитых рядом с внуком десять лет назад на Дону, и о том, как при отъезде трехлетний мальчик попросил деда: «Давай останемся здесь жить». Увы, того состояния тишины, покоя и полноты жизни уже никогда не будет – внук стал подростком, воспитанным новыми временами, компьютером, в частности, и вряд ли он когда-то вспомнит о той своей просьбе. Есть ли в нашей жизни место для таких вот прикосновений к «гармонии жизни»…

Максим Гуреев. Любовь Куприна. Повесть

Героя повести зовут Александр Иванович Куприн, он писатель, в повести множество фактов из жизни реального писателя Куприна, ну а рассказ о том, что и как пишет герой, отсылает нас к текстам реального Куприна. И при всем при этом перед нами не документальная (или художественно-документальная) биография реального Куприна, а художественное произведение, построенное по законам искусства прозы, а не литературоведческой монографии. Автор как бы предпринимает опаснейший эксперимент (и по ходу чтения убеждает читателя в своем праве на это) – написать Куприна «изнутри», предлагая читателю пережить вместе с героем повести то, что явилось толчком к написанию того или иного текста, что определяло его энергию. То есть повесть эта – акт своеобразного сотворчества автора с Куприным, в процессе которого автор повести создает свой образ писателя, имеющий, разумеется, отношение к реальному Куприну, но – необязательно, то есть создает художественный образ, способный существовать самостоятельно: образ русского писателя начала ХХ века.

Цитата: «…воображаемое сочинение о некоем успешном штабном офицере не двигалось, стояло на месте, потому что всякий раз, садясь за него, Куприн совершенно инстинктивно начинал писать о чем-то другом, о том, что пережил и перечувствовал, что вообразил себе и поверил в это, как в произошедшее с ним на самом деле.

Поверить же в свою блестящую военную карьеру он не мог.

Не могло солнце пробраться сквозь дымку облаков, сверкало редкими вспышками, освещавшими море, что мерно и монотонно укачивало горизонт, шелестело прибоем, который снова и снова вычерчивал на песке дуги и полуокружности, фигуры, которые при наложении друг на друга образовывали знак бесконечности».

Олег Хафизов. Александр Куприн — марш не в ногу. Эссе

Чтение Куприна, начатое в номере повестью Гуреева (повторим, своеобразное чтение), продолжается в развернутом эссе Олега Хафизова о Куприне, представляющем собой размышления писателя о писателе, размышления литератора, хорошо знающего свое ремесло, а также человека уже зрелого, имеющего достаточный жизненный опыт и потому позволяющего себе неожиданные, вразрез с общепринятыми оценками текстов Куприна суждения.

Александр Мелихов. Опьяненные трезвостью. Эссе

Эссе о Писареве, каким он может предстать перед нами при перечитывании его текстов сегодня – не полу-карикатурным «революционным демократом», которого делали советские литературоведы (не без помощи, разумеется, самого Писарева), а противоречивым, но живым, ярко одаренным и при этом еще не очень понимающим природу своей одаренности литератором.

СТИХИ

Подборки стихотворений Елены Лапшиной «На языке печали», Владимира Губайловского «Париж в марте 2020 года», Владимира Аристова «Органное оглашение»,

 Сергея Соловьева «Просыпайся, Брахма» –

Просыпайся, Брахма, надо поговорить,

в непробудном сне твоем что-то пошло не так.

Жизнь, как пряха, между губами сжимает нить,

только нити нет. И рисует небо себе тилак

на рассветном лбу, за которым нет

ни тебя, ни того, что часть,

только меленько рваный свет,

как письмо – не сложить его не прочесть.

НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ

Под знаком либертинажа. Перевод с французского и сопроводительный комментарий Михаила Яснова

«История заблуждений человеческих сплошь и рядом поддерживается культурой. На стыках дозволенного и вредного, свободного и закрепощенного оказываются бескрайние пласты целины, их отвоевывают для себя темы, ассоциации, одноразовые атаки со своими игрищами, поражениями и великими достижениями». «Прямо из рук выскальзывает ниточка и развязывается клубок бродячих сюжетов. Во французской поэзии одним из таких популярных сюжетов оказалась курительная трубка». Сюжет начинает XXVIII оделетта Пьера Ронсара, обращенная к Жану Нико де Вильмену (1530 – 1600), дипломату и ученому, познакомившему французский двор с табаком как средством от мигрени, от имени которого, кстати, и возникло слово «никотин». Ронсара продолжили Антуан де Сент-Аман, Шарль Бодлер, Тристан Корбьер, Морис Роллин, Эмиль Неллиган, Гийома Аполлинера – развернутое представление «курительной темы» во французской поэзии сопровождается переводами образчиков их поэзии в исполнении Михаила Яснова:

Гонитель злой тоски и заклинатель боли,

Волшебник, бесподобный маг,

Источник радостей, творец мечты и воли,

Всё исцеляющий табак!

            Дефорж-Майяр (XVIII век)

КОНТЕКСТ

Ольга Фикс. Сентиментальная проза в круге чтения детей и подростков

Статья о том, почему многократно обруганные, казалось бы прочно вынесенные за пределы настоящей литературы, сочинения Лидии Чарской и книги других писателей, написанных в жанре «детской сентиментальной литературы», до сих пор не утратили притягательности для читающих подростков, более того, обозначенная в литературе линия продолжилась и в русской литературе, ну а книги Лидии Чарской вошли в рекомендательные списки для чтения в школе – «Сентиментальная проза для детей и подростков считается литературой второго сорта. Ее презрительно называют "девачковой". Хотя она вовсе не всегда о девочках, и вовсе не только девочки ее читают. "Маленький лорд Фаунтлерой" Фрэнсис Беннет, "Без семьи" Гектора Мало, "Сердце" Де Амичиса и "Волчонок" Александры Анненской рассчитаны, скажем так, на более широкую аудиторию. Чарская тем не менее лидирует».

ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ

Евгений Шталь. «Он был страшно застенчив». Наталья Трауберг о Венедикте Ерофееве. Расшифровка интервью А. В. Кротова, комментарии Е. Н. Шталя

Интервью с Натальей Трауберг, записанное в 2005 году основателем и хранителем музея Венедикта Ерофеева в Кировске. Трауберг была одним из близких знакомых Ерофеева, знала о нем много, и разговор свой начинает с больной темы – со сложившейся уже «поэтике» воспоминаний о Ерофееве: «Очень болезненно люди относятся, когда разбиваются мифы о Ерофееве, причем этих мифов несколько»; «А вот, если надо действительно что-то рассказывать, если надо делиться тем, что я помню, тогда у меня есть два пути – правды и милости. Милостью будет не столько милость, сколько миф». Трауберг в своих воспоминаниях старается держаться как можно дальше от мифов, и, соответственно, возникающий в ее рассказе образ писателя отнюдь не исчерпывается названием, данным этой публикации.  

ЮБИЛЕЙ

Григорий Беневич. Родина Есенина

О мотиве «тишины» и «света» в поэзии Есенина как мотивах структурообразующих для поэтического строя всего корпуса его стихотворений – «Поэтическое слово рождается из тишины и противодействует всему, что этой тишине враждебно. Враждебно же ей то, что может смешать слово и чувство, подчинив слово чувству, превратив песню в плач, сделать слово выразителем телесного страдания, не дать ему существовать в своем собственном умно-словесном пространстве, как это происходит в поэзии».

Игорь Сухих. Широк Есенин. Можно/нужно ли сузить?      

Эссе, написанное как инвентаризация интерпретаций творчества Сергея Есенина – от поэта, народность которого объясняется близостью его поэтики к поэтике блатной песни, до «глубоко религиозный поэт», и соответственно творчество Есенина провоцирует его исследователей на создание самых разных образов: «национальный гений, убитый большевиками-троцкистами; расчетливый игрок, активно строивший собственную литературную биографию; человек с трагическим надломом в душе с самого рождения, вся жизнь которого является одной большой трагедией» и так далее. Автор статьи дает краткие комментарии предлагаемым в нынешнем литературоведении образам Есенина, часто взаимоисключающим, и представляет свой вариант подхода, построенного как раз на обилии и разнообразии этих образов Есенина в литературе о нем.

КОНКУРС ЭССЕ К 125-ЛЕТИЮ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА:

Ольга Покровская «Звезда Бесприютность», Сергей Зеленин «Есенин в Вологде», Денис Львов «Голос урбанизации», Марианна Дударева «Апофатический Есенин», Чжоу Лу «Лирика Сергея Есенина и китайского поэта Хайцзы», Иван Родионов «Тараканы (и другие насекомые) Сергея Есенина», Алина Дадаева «Стадия: Черный человек», Илья Дейкун «Ореол и быт искусства падать».

 Из вступительного слова Владимира Губайловского: «Конкурс эссе, посвященный 125-летию, проводился с 23 июля по 31 августа 2020 года. Любой пользователь мог прислать свою работу. Главный приз – публикация в журнале. На конкурс было принято 144 эссе. Они все опубликованы на официальном сайте "Нового мира". Решением главного редактора было выбрано 8 эссе».

          

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

 Алексей Коровашко. Между Гераклитом и Конецким. Об источниках и контекстах стихотворения Велимира Хлебникова

«У любого поэта, достойного внимания, обязательно найдется стихотворение, которое выступает в роли его "визитной карточки". У поэтов, сумевших войти в пантеон великих и гениальных, таких "визитных карточек", предъявляемых публике в расчете на мгновенное узнавание, может быть несколько. Если, например, среднестатистический читатель столкнется с упоминанием Велимира Хлебникова, то из персональной воображаемой "визитницы" он неизбежно извлечет "Кузнечик", "Заклятие смехом", "Бобэоби пелись губы…" и "Годы, люди и народы…"

Годы, люди и народы

Убегают навсегда,

Как текучая вода.

В гибком зеркале природы

Звезды – невод, рыбы – мы,

Боги – призраки у тьмы.

Это стихотворение, несмотря на всю свою хрестоматийность, имеет множество лакун и в творческой истории, и в сфере интерпретаций и толкований».

Статья представляет собой попытку лакуны эти заполнить.

РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ

Ольга Гришаева. О победе над закрытыми границами - о книге Ольги Елагиной «Контурные карты»;

Дмитрий Бавильский. Виталий Пуханов как пример русского человека в развитии - о книге: Виталий Пуханов «К Алёше»;

Сергей Костырко. История страны как история литературы - о книге: Сергей Чупринин «Оттепель»;

Антон Азаренков «Новые тропы в саду» – о книге: Л. В. Павлова, Л. Г. Каяниди «Вертоград мой на горе высокой: символика растений в поэзии Вячеслава Иванова».

СЕРИАЛЫ С ИРИНОЙ СВЕТЛОВОЙ

Темная сторона

«Сериал Джонатана Нолана и Лизы Джой "Мир Дикого Запада" (Westworld) все дальше уходит от первоначальной идеи Майкла Крайтона, послужившей толчком для сюжета этой, продолжающей набирать обороты эпопеи. История футуристического парка развлечений, где совершенные андроиды осознали природу своей реальности и не захотели больше служить игрушками для пресытившихся людей, уже в первом сезоне, носящем подзаголовок "Лабиринт" (2016), стала поводом для философских размышлений о темных тупиках человеческого разума и о влиянии творения на своего творца. Второй сезон "Дверь" (2018) довел повествование до непримиримого столкновения двух мыслящих видов, приведшего к уничтожению почти всех антропоморфных роботов, кроме самого первого и наиболее сложного экземпляра по имени Долорес (Эван Рейчел Вуд), которой, как героине фильма "Из машины", удалось вырваться из плена и отправиться в мир людей с целью их тотальной ликвидации. Третья часть, названная "Новый мир" (2020), выводит эту запутанную притчу на уровень мрачной антиутопии, напоминающей пессимистические пророчества "Черного зеркала", знакомя нас с тем миром, который породил такое уродливое увеселение, как резервация, где богачам позволено безнаказанно мучить и убивать неотличимо похожих на людей мыслящих существ.

МАРИЯ ГАЛИНА: HYPERFICTION

СТРУГАЦКИЕ: XXI ВЕК. Продолжение опроса. Инна Булкина, Данила Давыдов.

Практика заполнения книжных полок

На этот раз в колонке Марии Галиной речь пойдет не о каком-то конкретном литературном произведении, или некой тенденции – речь пойдет о современной литературе вообще, о том, что в ней есть и чего явно не хватает: «Если представить себе литературу (совокупность текстов) как ряд книжных полок, то внимательный читатель заметит, что кое-где на этих книжных полках зияют дыры. То есть вроде тут должна стоять книга по всем законам развития литературы, жанра, направления и т. п., но по каким-то причинам, иногда чисто случайного характера, ее нет. Ну, например, русской поэзии 20-х ХХ века отчаянно нужен был свой Киплинг, но все, кто претендовал на эту роль, на Киплинга как-то не тянули (не "изысканного жирафа" же туда ставить, право слово), и на пустое место естественным образом, как родные, встали переводы Киплинга – и прореха затянулась. Это же касается и фантастики… Что касается отечественной фантастики, то определенный порядок на ее "полках" для современного читателя есть, правда, благодаря наличию в нашем культурном обиходе еще и переводной литературы (фантастика – жанр более космополитический). И на этих "полках" есть книги, отвечающие на уже сложившийся запрос читателей, книги, воспринимаемые как ответ на "переводной фантастический ряд", есть книги, занимающие полку с табличкой "Криптоистория", а так же есть книги для полок с табличками "Криптолитература", "Отечественный нуар", "Отечественный сплаттерпанк" и т. д. А есть книжки, которые как бы закладывают новую книжную полку; после них писать как раньше уже просто невозможно – Акунин, Пелевин, Сорокин и некоторые другие. Ну и особое внимание в этой колонке – к творчеству братьев Стругацких, которое оказалось и "беззаконной кометой", и новым каноном, и зачинателем сразу нескольких "книжных полок"».

И вот в этом месте автор колонки отходит в сторону, предоставляя слово двум критикам, Инне Булкиной и Даниле Давыдову, которые продолжают разговор о Стругацких, начатый журналом в предыдущем номере.  

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ЛИСТКИ

Книги: выбор Сергея Костырко («Когда мы были шпионами. Шпион как культурный феномен – поэтическая рефлексия. Поэтическая антология»; «Град Невидимый. Древлее православие в русской поэзии. XVII – XXI века»).

 

SUMMARY

This issue publishes short stories by Boris Yekimov «Time of Separation», a long story by Maksim Gureyev «Lubov Kuprina», a feature story by Oleg Hafizov «Aleksander Kuprin — not Marching in Lock Step» and also a feature story by Aleksander Melikhov «Drunk with Sobriety». The poetry section of this issue is composed of new poems by Sergey Solovyov, Elena Lapshina, Vladimir Gubaylovsky and Vladimir Aristov.

Sections offerings are following.

New translations: «Under the Sign of Libertinage — French poems across time dedicated to tobacco and pipe-smoking translated and commented by Mikhail Yasnov.

Context: Olga Fix’s article «Sentimental Prose as Extensive Reading for Children and Teenagers» tells us about «bad literature for girls» and its importance for sentimental education.

Close Distant: Evgeny Shtal’s «He Was Very Shy» presents an interview of notorious translator Natalya Trauberg on Venedict Yerofeev (2005).

Jubilee presents works of the winners of the essay concourse dedicated to the 125 an­-niversary of the poet Sergey Yesenin; also an article by Igor Sukhih «Yesenin is Wide. May/Mast He Be Narrowed?»; an article by Grigory Benevitch «Yesenin’s Home Land».

Literature studies: Aleksey Korovashko in his article «Between Heraclitus and Konetsky» writes about sources and contexts of Velimir Khlebnikov‘s poem «Years, People and Nations…»