Болычев
Игорь Иванович родился в 1961 году в
Новосибирске. Окончил Московский
физико-технический институт и Литературный
институт имени А. М. Горького (кандидат
филологических наук; тема диссертации
«Творческий путь Игоря Чиннова»). С 1997
года — преподаватель кафедры новейшей
русской литературы Литературного
института имени А. М. Горького. Руководитель
литературной студии «Кипарисовый
ларец». Опубликовал ряд статей в русских
и зарубежных изданиях о творчестве
Игоря Чиннова, Георгия Иванова, Готфрида
Бенна и современной русской поэзии.
Переводчик английской и немецкой поэзии
XIX — XX вв. Автор трех поэтических книг.
Живет в Москве. В «Новом мире» публикуется
впервые.
Игорь
Болычев
*
ANNO
DOMINI
2021
Аутотренинг
1
Надо
стать значительно скромнее,
Раза
в три, а лучше сразу в пять.
Брать
стихи комплектами в ИКЕЕ —
Чтобы
меньше времени терять.
И
к тому же скромный человек
Получает
бонус и кэшбэк.
2
Надо
постараться хоть немного
Стать
посовременней и модней:
Пол
сменить слегка, апгрейднуть Бога,
Сделать
фотку с чертом и под ней
Написать:
«свободный человек».
И
хэштег #metoomelchizedek.
Потому
что модный человек
Лучше
понимает модный век.
3
И
вообще —
шагать
со всеми в ногу,
Верить
всем продвинутым речам,
Выходить
пореже на дорогу
Одному,
тем паче по ночам.
Ибо
одинокий человек
Может
заблудиться и отстать.
И
со страху человеком стать.
Барабан
Запорхает
белый, беспощадный,
Снег,
идущий миллионы лет.
Борис
Поплавский, 1927
1
В
жизни много разного. К примеру,
Есть
футбол, рыбалка и стихи.
Мне,
когда-то в прошлом пионеру,
Также
нравится и барабан.
Если
жизнь представить наизнанку —
Вывернуть
носок или штаны,
Там
же швы — там хокку или танку,
Или
танки? Или там же ж вы?
Лицевая
сторона — конечно
Это:
Пушкин, Тютчев, Фет и Блок.
А
изнанка? Это как бы те ж, но
И
не те — то шов, то узелок.
Русской
лирики мундир парадный.
Золотые
нити эполет!
И
порхает белый беспощадный
Снег,
идущий миллионы лет.
2
Я
забыл сказать про Гумилева.
Потому
что нечего сказать
В
оный день, когда над миром снова
Некому
лицо свое склонять.
Как
же много в мире книжек есть
Про
метафизическую честь!
Их
нельзя ни счесть, ни перечесть!
3
Аполлон
жесток. Но извините,
Он
— не бог в Дубках и Озерках.
Потому
что золотые нити —
Держатся
на прочных узелках.
Потому
что нам от века дан
Барабан.
4
Получилось
как-то непонятно —
Впопыхах,
«трещах и верещах».
Получились
на мундире пятна —
Солнца,
ветра, нефти, вероятно,
В
наших реках, рощах и речах.
Ну,
и барабан,
От
века дан...
И
Георгий Иван…
Плещеево
озеро
В
поле бродят Тютчевы в обнимку
Со
своей всемирной пустотой.
1
Озеро
Плещеево удобно
Для
рыбалки, что ни говори.
И
к тому же с озера подробно
Можно
рассмотреть монастыри.
Ну,
«подробно» — это рифмы ради.
А
вообще — величественный вид:
Купола
стоят как на параде,
И
к обедне колокол звонит.
И
«к обедне», это так — «для слогу» —
Пять
утра. Но зной пока не зной,
Потому
что солнце, слава Богу,
Розовой
укрыто пеленой.
Так
само выходит — не нарочно —
Сам
собой ты ощущаешь связь
Неба
и земли, когда гребешь на
Надувной
трехместной лодке «Язь».
И
не то чтоб пели херувимы.
Не
поют. Из звуков — только скрип
Старых
весел по сухой резине,
(Это
очень устаревший тип,
Счас
таких не делают уключин —
В
толстом «ухе» дырка для весла.
Новый
тип значительно улучшен —
Поворотный
тип, и все дела…)
2
В
сущности, грести не так уж много,
Думаю,
от силы — полчаса.
Тут
пришлась бы очень рифма «Бога»,
А
потом — «рассвета полоса»,
Но
уже вообще-то полшестого.
И
пора ставать на якоря.
Отчего-то
вспомнил про Толстого —
Ни
с чего, по правде говоря.
Тут
бы рифма подошла «закатный»
И
какой-нибудь Иван Ильич…
Вглубь
уходит белый, силикатный —
Якорь
мой — искрящийся кирпич.
А
вода прозрачная такая —
Кажется,
до самого до дна
Видно
все. Но дальше, увлекая,
Жизнь
идет, которая одна.
3
Барин
вдруг приехал на заимку
Со
своей невинной Простотой.
Целый
полк нагрянул на постой.
Серый
волк рычит: «Ужо, постой!»
В
поле бродят Тютчевы в обнимку
Со
своей всемирной пустотой.
Озеро
Воже
1
Я
всю жизнь боялся проболтаться —
в
проруби, полжизни, о своем
сокровенном.
А теперь, признаться,
мне
не страшен этот водоем.
А
теперь признаться мне не страшно
даже
в том, что было не со мной
в
этой рукотворно-рукопашной,
рукожатной,
рукопосевной.
Плотный
серый снег под небом серым.
Сип
поземки, стрекот тростника.
За
каким-то непонятным хером
вдаль
идут четыре мужика.
Тут
опять лукавство. (И все то же —
медленное
погруженье в смерть…)
Просто
эти мужики на Воже-
озере
собрались ставить сеть.
Вица,
шнур, поземка, минус двадцать,
режет
толстый лед бензопила.
Нищий
— он не может пробросаться,
потому
что робок на дела.
Сделаны
распилы и пропилы,
вынуты
пешнею кубы льда.
Вот
тебе и майна — вера-вира.
Прорубь,
пар и серая вода.
2
Что
потом? Да то же, что и прежде.
Знай
бури да в лунках жердь лови.
Человек
рождается в Надежде,
в
Дарье, Марье, Вере и Любви.
А
потом, когда протянут на сто
метров
шнур, тогда уже опять —
майна,
скрип подмокнувшего наста.
И
конец. Шнура. Чтоб сеть вязать.
3
Озеро
большое — словно море.
Мутная
до горизонта гладь…
На
метафизическом заборе
и
трех букв уже не разобрать…
Столько
лет пробекав и промекав,
что
теперь-то? Лед уже «прошит».
На
ловца — пускай и человеков —
как
известно, чаще зверь бежит.
Сетовать
вообще не очень умно.
С
дальней майны тянут шнур. Метет.
С
мокрым шелестом, почти бесшумно
сеть
идет под толстый серый лед.
Запруда
под Жарями
1
Русский
дух, он не всегда ведь звонок —
В
струнку, ввысь, на цыпочках…
Порой
Он
бывает рыхлый и сырой,
Как
норы кротовьей оголовок
Над
метафизической дырой.
Вроде
то же поле, тот же лес,
Разнотравье
чуть не до небес
И
проселок в меру пыльно-лужист,
Но
на всем — какой-то бег трусцой —
Полу-страх
с болотной грязнотцой,
Полу-вызов,
полу-тихий ужас.
И
вот эти двадцать пять минут
Всякий
раз по-разному идут —
От
Данилково и до запруды
Под
Жарями — ночью при луне,
В
полдень, в зной, в безоблачном огне —
Но
всегда мне хочется забыть их.
Правда,
тут бывают облака —
Те,
что надо всем стоят века,
Неизменные,
как рифма эта.
И
плывут — не то чтоб высоко —
Ровно
так, чтоб стало всем легко,
Ровно
так, чтоб «с ней не надо света».
2
Пруд
— лесной. Он узок, неглубок.
У
него хороший водоток.
Есть
участки с неплохой фактурой.
Но
пыльцой осин, ольхи, берез
Он
пропитан, кажется, насквозь —
Даже
леска делается бурой.
Здесь
клюет карась. Почти всегда.
Мелочь
в основном. Но иногда
Попадает
грамм на двести-триста.
Даже
был один на полкило…
Поплавок
рывками повело —
В
сторону, как пьяного туриста.
3
Я
бы мог еще порассуждать —
Все
равно сидеть, поклевки ждать...
Предрассветный
легонький туманец.
Сигаретный
дым и комары.
Два
часа осталось до жары.